Страница 125 из 210
Всякая Ложь, Живёт, Распространяется и Действует по принципу снежного Кома, который Всегда трансформируется и в обязательном порядке перерастает в неудержимую, Сплошную Лавину ЛЖИ, уничтожающей всякое Здраво и Свободомыслие на своём Пути. Сегодня, это, в полной мере, происходит в нашей стране. Советско-российская цензура "не пущать", была, есть и ещё долго будет, одной из самых затрапезных цензур в нашем Мире.
Максиму частенько в голову приходила мысль предложить этим телевизионным "холуям-хозяевам", назвать и даже переименовать, телевизионный канал, в канализационный канал имени: "Тридцати серебряников Иуды Искариота...".
И Максим, (как любит выражаться политическая и даже не столько политическая, сколько просто обыкновенная мерзкая, грязная "шлюшка" по жизни Жирикновский...) был "однозначно" уверен в том, что такой канал, в полной мере, на все сто процентов, соответствовал бы, своему сегодняшнему предназначению.
= = =
ГЛАВА - 50.
"ПОЛУСОННЫЕ РАССУЖДЕНИЯ Максима, на краевом активе
работников военных комиссариатов в г. Хабаровске ...".
"Тысячелетия глядят на нас с надеждой, что мы не озвереем, не станем сволочью, рабами паханов и фюреров". А. Стругацкий.
Максим, по всей вероятности, относился к категории людей, которые не могут и не хотят долго находиться на одном и том же месте, в одной и той же житейской среде.
Ему надо было регулярно, и было просто необходимо, менять обстановку, менять среду своего обитания. Приблизительно так же, как и рыбке менять воду в своём аквариуме.
Ему очень сильно и просто жизненно необходимо, требовалось какое-то движение. Хоть в какую-либо сторону.... И если это, по каким-то причинам, независящим от Максима не происходило, он начинал чувствовать себя очень неуютно. Максим становился неуверенным в себе, раздражительным и злым. Он начинал задыхаться в этом старом, застоявшемся, и как ему казалось дурно пахнущем окружении.
Максим чувствовал себя потерянным, ненужным и беспомощным. Примерно так же, как чувствует себя рыба, выброшенная на берег, или, как чувствовал себя Гулливер, обмотанный лилипутами с ног до головы, множеством тонких, но всё равно, достаточно крепких верёвок.
Максим, заметил за собой одну странную особенность.... И она заключалась в следующем.... Он в обязательном порядке, раз в году, а иногда и чаще, занимался перестановкой мебели у себя дома. Таким образом он пытался менять обстановку вокруг себя, (или обмануть себя...) он пытался менять свою среду обитания. И очень даже возможно, и, скорее всего так и было на самом деле, что эта самая особенность касалась и женщин, которые находились рядом с Максимом и шли с ним по этой жизни. Он менял их местами и передвигал их, как мебель в своей квартире.
= = =
По приезде на Дальний Восток, он довольно быстро увидел и понял, что подавляющее большинство офицеров и особенно тех, кто просто дослуживал до своей родной и долгожданной пенсии, вполне устраивало то положение дел, и та обстановка, в которой они в данный момент находились. И находились там , они уже достаточно длительное время.
В отличие от Максима, они в своём окружении ничего менять не хотели. Не хотели никаких изменений и никаких перестановок. Их вполне устраивало то, что они имели сегодня, вчера и, что они будут иметь завтра.
Казёнщина и равнодушие ко всему происходящему вокруг, ощущались и наблюдались у них везде и во всём. В том числе даже и к своему родному, рабочему месту....
И наверное поэтому, нередко, и при этом нисколько не испытывая страха перед человеком, обычный, жирненький паучок, мог спокойно спуститься по своей тоненькой лестнице на их рабочий стол. И свободно, без опасения за своё здоровье и саму жизнь, разгуливать по документам с грифом "совершенно секретно", беспрепятственно изучая эти самые документы....
А что если вдруг, этот самый паучок окажется американским шпионом!? А...!? Кто его знает...?! Эти пройдохи америкосы на всё способны...! Да, да...! Что тогда с нами со всеми будет!? Затягают по всяким шпионским инстанциям..., как иностранного агента! Шутка...!
Все кабинеты, помещения в военкомате были обшарпанные, неухоженные и неуютные. В общем, скажем так, до предела задрипанные....
Максиму это очень не нравилось, и с этим он никак не хотел мириться. Ему опять нужна была смена жизненных декораций. Время его пришло...!
И он пока, начал наводить порядок в своём кабинете....
Во время ремонта, к нему, проявляя неподдельное любопытство, нередко заглядывали его коллеги, любители пыли, пауков и паутины.
Они вначале заглядывали просто так, из чистого любопытства, но через какое-то время, когда они поняли, что Максим не шутит, и серьезно взялся за дело, осуждающе, недовольно и прямо спросили: - "Тебе чё...!? Больше всех надо...!? Чего спокойно не живёшь? Свербит что ли где-то...!? Тогда попроси, мы почешем тебе это место...!"
Но чесаться пришлось им самим. Военком с легендарной фамилией Карбышев, и не менее легендарным именем Остап, поддержал инициативу Максима. Все занялись ремонтом и наведением порядка в служебных кабинетах и во всём здании в целом. Военкомат начал преображаться и причём, в лучшую сторону. Теперь офицеры и служащие с определённым интересом и даже уважением поглядывали на Максима и, наверное, в какой- то степени были ему благодарны за проявленную им разумную инициативу. Теперь они уже и сами наперебой советовали всем подряд, вносили предложения, по поводу того, как и каким образом, ещё лучше обустроить здание военкомата.
Примерно через год после этих событий, когда Максим уже работал начальником второго отделения, в краевом центре, в городе Хабаровске проводилась очередная партийная конференция. В ней приняли участие представители всех военных комиссариатов края. Максим и Карбышев, так же в качестве представителей от своего военкомата прибыли на это мероприятие.
Максим к этому времени, уже окончательно понял и для себя чётко уяснил один из основных принципов армейской службы. Он заключался в следующем и звучал примерно так: - Ты, начальник, - я дурак! Я начальник - ты дурак...!"
И если кто-то был не согласен с этим крылатым постулатом, и каким-то образом пытался доказать и показать другим глупость и вредность этого высказывания, то он в этом случае получал кучу проблем и различного вида сложностей по своей службе и в самой жизни. Таких умных "выскочек" в армейской среде не очень то любят. И его, этого умника, тихо начинали грубо прессовать со всех сторон. И делали это до тех пор, пока этот человек, а с ним заодно и его собственный интеллект, не опускался до уровня обыкновенного бытового, строительного плинтуса, или даже хуже того..., - ниже, чем курс героически упёртого рубля в позапрошлый понедельник....
Другими словами, он становился таким, как и все в армии. Ни лучше всех и не хуже всех! Получался такой своеобразный, образцовый, снивелированный под одну гребёнку, такой вот ровный, человеческий штакетник, в военной форме.
Максиму, такая инкубаторская, безликая и однообразная, как морская пена, а потому, на его взгляд безрадостная жизнь, совсем не нравилась. Но и поменять кардинально её, поменять на сто восемьдесят градусов, как когда-то он сделал это в Ростове, Максим тоже не мог. Просто, уже сам возраст мешал ему сделать подобный дубль в его жизни и вновь начать всё сначала, то есть начать жизнь с чистого листа. Это сейчас для него было довольно затруднительно, или даже, скорее всего, практически невозможно.