Рота

Тем временем в Черноречье, районе Грозного смотрящем на Аргунское ущелье, сконцентрировалось до пяти тысяч боевиков во главе с Шамилем Басаевым, первым получившим кроки федеральной карты. Связь с Масхадовым оборвалась еще днем, сам он исчез задолго до возвращения посланных в Петропавловскую боевиков. Куда делся «верховный» – об этом не знал даже сам Басаев. А Масхадов просто не стал ждать – с двадцатью тридцатью особо приближенными он ушел по «калитке приманке» – той самой, которую утром проверял Хамзат. Не исключено, что Масхадов все же разгадал замысел федералов, но разгадал для себя лично… Ему удалось уйти. Федералам приходилось мириться с уходом десятков – чтобы выманить в чистое поле тысячи…

К Черноречью боевиков отжимала с севера огненная волна. Отряды боевиков стекались к этому пригороду даже без особых команд, просто по наитию ища хоть какое то относительно безопасное место в том аду, который когда то был городом Грозным… Боевики гибли в подвалах пятиэтажек, заваливаемые складывающимися бетонными конструкциями, и потому инстинктивно рвались в пригород, состоящий из маленьких частных домов, – здесь, по крайней мере, хоть не завалит кирпичной стеной… Это действительно был ад, Басаеву приходилось даже периодически расстреливать сошедших с ума…

Полученным крокам Шамиль Басаев, конечно, верил не полностью, но… Он все же надеялся, что федералы, предвкушая скорую победу, могут не заметить небольшую брешь в кольце… Для них ведь самое главное – взять Грозный и отчитаться перед Москвой… Они не понимают, что победа, как и поражение – на Востоке всегда относительны. Русские, наверное, не помнят, что в XIX веке имам Шамиль, уже находясь в российском плену, требовал обращаться к себе «О, победитель…»

…Тысячи муджахедов стали выходить из Грозного в сторону спасительного Аргунского ущелья ранним утром. Им в помощь спустился густой декабрьский туман. Обстрелы прекратились.

Басаев поддерживал боевиков рассуждениями о том, что Грозный – это не Чечня, это всего лишь разросшаяся казачья станица Грозная, а настоящие чеченцы – живут в горах. Ичкерия – это же от «ичкр» так по вайнахски называют неуловимого и неподвластного пришельцам горного козла… Боевики шли в угрюмом молчании, по ходу вытягиваясь в колонны и выставляя охранение. Шли по дороге и мерзлой пашне вдоль дороги, вслушиваясь в обманчивую тишину. Большинство шли пешком, некоторых раненых везли на лошадях, но в основном – тащили на носилках. Время от времени останавливались, чтобы похоронить умерших. Все надеялись, что худшее уже позади, вспоминая надпись под дорожным указателем «Грозный». Там было написано: «Добро пожаловать в ад!» Однако ощущение опасности не отпускало. Абсолютную уверенность излучал лишь Басаев, веривший в свое особое божественное предначертание. Он много раз уходил от гибели – и когда в Минводах, захватив вертолет, оторвался от погони, и в Буденновске, когда на штурм захваченной им больницы поднялась «альфа»…

Однако уже на пятом километре пути сразу несколько трубок «кенвудов» поведали о том, что федералы уже входят в Грозный. Поведали – и замолчали… Потом шедшие в боковом охранении доложили, что «коридор» то – слишком уж узкий – чуть в сторону, и – минные поля, которые не значились на этих проклятых кроках Власова… Басаев все еще не верил, что попался в ловушку, изготовленную для него разведкой – ничего, ничего, если туман продержится еще сутки двое, муджахеды дойдут до Аргунского ущелья… А там – спасительные горы… Боевики намеревались идти весь день и ночь, напрямую, минуя села…

К трем часам дня отряд прошел около пятнадцати километров. Потом последовал один подрыв на мине, затем второй, третий… Басаев еще надеялся, что это – старые минные поля, которых на кроках Власова могло и не быть… Но потом, когда одну из мин удалось снять, выяснилось, что она была поставлена не раньше недели назад… Потом «ожили» грозненские трубки – сразу несколько абонентов, не скрывая, что за спиной у них стоят офицеры федералы, рассказали о завершившемся минут сорок назад окружении отступавших и предложили бросить оружие… Потом ударили первые артиллерийские залпы, и боевики снова оказались в аду… Доку Саламова и его родственника Басаев расстрелял лично – за «предательство и продажность». Эта казнь положения боевиков не облегчила. Хамзата никто не тронул – «тема» с этим «Власовым» пришла ведь не через него…

В тот день федералы взяли в плен более тысячи боевиков, в том числе двадцать двух полевых командиров, почти весь штаб Басаева. Мертвых же просто трудно было точно пересчитать…

Вырваться из огненного кольца удалось лишь паре сотен с небольшим боевиков. Басаева вынесли с полуоторванной ногой. Не зря все же Шамиль оставил в живых Хамзата – именно он вывел Басаева к сельской больнице, где хирург Бачаев, ныне врачующий где то в Америке, ампутировал «генералу» ногу. Бачаев был из тех, кто оказывает помощь любому обратившемуся…

Отлеживаться в больнице Шамиль не стал – остатки его воинства двинулись по направлению к Сержень Юрту. Басаева несли на носилках. Казалось, что от федералов наконец то удалось оторваться, но все молчали, боясь сглазить. Большинство молились про себя – только бы не заметили с воздуха… Однако беда для уходивших в горы пришла неожиданно не оттуда, а с вершины последнего перед перевалом склона – оттуда ударили сразу несколько снайперов. Басаев что то кричал, упав с носилок и скатываясь вниз, но его уже почти никто не слушал… За несколько минут методичного расстрела боевики потеряли почти двадцать человек… Скатившись вниз почти на километр, остановились отдышаться. Кто то клял спецназ, но большинство в это не верили. Спецназ работает немного по другому… А потом кто то произнес имена – Палыч и Полина. И многим стало как то совсем зябко… Про эту Полину говорили, что была биатлонисткой, неоднократным призером мировых первенств. В Чечне она сначала самостоятельно разыскивала мужа – сгинувшего солдата майкопской бригады, а потом осталась мстить. Палычем же называли некоего казака – якобы сына знаменитого Павла Луспекаева, всенародно любимого Верещагина. Эти двое вроде бы возглавляли отряд никому не подчинявшихся «народных мстителей». Им было за что мстить. Маленькая справочка: в сборнике всезнающей ОБСЕ «Кавказ в поисках мира» на 185 й странице есть набранная петитом почти незаметная сноска о том, что в «мирные» 1991 1994 и 1996 1999 годы до шестидесяти тысяч русского населения бывшей Чечено Ингушетии исчезли БЕССЛЕДНО… К этому близка была и судьба ногайцев Шелковского района, вытесненных с мест своего обитания…

«Малые» горы, в которые вышли из Грозного остатки боевиков, сочились кровью и ненавистью. Федералы входили в горную Чечню широким фронтом и радовались победе – да, конечно, «партизанские войны» так просто не заканчиваются, но история более менее регулярных «вооруженных сил Чеченской республики Ичкерия» завершилась во «власовском коридоре».

Впрочем, последующие события показали, что в кровавую летопись «второй Чеченской войны» будет добавлена еще не одна трагическая и героическая страница…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

…Последний радиоперехват начальник разведки доставил командующему объединенной группировкой войск в Чечне прямо к обеденному столу. Информация и впрямь была срочной и важной – в последние дни перехват из Веденского ущелья шел практически на одном арабском. А стало быть – Хаттаб где то рядом. В штабе полевого командира Хаттаба чеченцев всегда было мало – однажды даже перехватили смешной такой диалог: Шамиль Басаев выходил на связь с Хаттабом, того на месте не оказалось, а хаттабовские пацаны отвечают Шамилю: «Нет у нас чеченцев, говорите по арабски…» Басаев тогда сильно ругался, а в штабе, читая расшифровку перехвата, естественно, ржали… Но сейчас то – не смешно, по всем разведпризнакам, прорывается Хаттаб через малые горы в горы большие. И прорывается, судя по всему, с небольшим отрядом арабов. Они – ребята серьезные, и радиообмен у них густой и профессиональный. На чеченском один только разговор «хапнули» – про двух «женившихся». «Женился» – значит вознесся к Аллаху… Пробили «молодоженов» по компьютерной базе – опаньки! – а оба из штаба Хаттаба, один, с черкесскими корнями, возможно, даже родственник САМОГО… Близко, близко Хаттаб, и положение у него аховое… Впрочем, локоть вон – тоже вроде ко рту близко, а попробуй – укуси… Начальник разведки знал, как давит на командующего Москва: возьмите хоть одного бандглаваря!