Камская обитель

Океан без конца и края разливался над её головой, гнал по голубым волнам белые барашки облаков, носил по своей глади юркие лодочки больших птиц, а в глубине его золотом извергалось жерло кратера, освещая не только небесную гладь, но и все, что впитывало сейчас его тепло на земле. Промерзшая женщина наслаждалась потоком солнечных лучей, ласкающих её заледеневшее в воде лицо, согревающих тело сквозь кашемир пальто. Глаза женщины заслезились от яркого света, она крепко зажмурилась, но и сквозь сомкнутые веки ей виделся малиновый шар светила. Прошло несколько минут в покое и тепле, прежде чем послышалось ядовитое шипение пара и оглушительный лязг колес поезда. Женщина приподняла голову и бездумно проводила мелькавшие один за другим вагоны товарняка. Поезд набрал скорость и скоро исчез вдали, оставив после себя запах мазута.

Слегка покачиваясь, путешественница опять же на четвереньках поднялась на насыпь, посмотрела вслед исчезающему в глубине лесного массива поезду. Она стояла на бетонных шпалах и ощущала их слабую вибрацию, которую посылал напоследок тяжелый состав. Женщина двинулась в ту же сторону, но идти по шпалам было неудобно, и она спустилась с насыпи, зашагала вдоль полотна. Длинное пальто цеплялось за бурьян, росший между насыпью и стеной леса, вдоль которого шла железная дорога. В этом же промежутке стояли бетонные столбы линии электропередачи.

Женщина быстро выбилась из сил, идя по столь неудобной дороге. Сапожки на высоком каблуке увязали в мягкой земле, пальто приходилось то и дело отцеплять от настырных засохших растений, чьи стебли были чуть тоньше её запястья. Она несколько раз падала, снова вставала и шла, надеясь, очевидно, на то, что рельсы приведут её в более обжитое, чем это, место.

В какой-то момент женщина остановилась, поводила в стороны головой, прислушиваясь. Потом она приложила ладони к голове, легонько ударила ими по ушам, помотала головой. Поезд давно исчез, а шум от него все стоял в голове, недоумевала женщина. Она все так же слышит перестук колес, звон металла и треск деревянной обшивки. Может, снова идет поезд?

Простояв на одном месте несколько минут и не дождавшись никакого поезда, женщина двинулась дальше.

Тихий осенний день приблизился к полудню. Незадачливой пассажирке с товарного поезда стало жарко на открытом месте, и чтобы спрятаться от солнца, она, пробравшись сквозь шуршащие заросли увядшей травы, спряталась в тени деревьев, чьи верхушки доставали до неба. Земля под ногами пружинила ковром из хвои, свежий запах смолы проникал через рот и нос в легкие, оставляя после себя вкус кедрового эликсира для зубов.

Вдруг сплошная стена деревьев оборвалась, и женщина увидела перед собой широкую просеку, по которой шли огромные металлические опоры линии электропередачи. Опоры уходили вдоль просеки, а гудевшие на них провода словно звали женщину с собой. Она глянула в ту сторону, где исчез поезд, потом оглядела просеку и застыла на несколько минут, решая, в какую сторону продолжить свой путь. Почему-то просека её больше привлекла, и она пошла по ней.

Сколько прошло времени – час или три, женщина не понимала. Солнце незаметно опустилось на верхушки деревьев, а потом стало исчезать за ними. Это напугало путешественницу, и она ускорила шаг. Просека не кончалась, а силы были на исходе. Все чаще женщина прикладывала руку к желудку, дававшему ей знать, что пора бы и поесть. Спазмы становились все мучительнее, в голове начали звенеть колокольчики, а перед глазами все плыло и качалось. Снова хотелось пить, но нигде не было видно ямки с водой. Правда, на некоторых увядших листьях, как в чашечках, поблескивали капли влаги, но это была такая малость.

Подняв голову, женщина вдруг обнаружила, что не видит следующую опору: сумерки накрыли просеку, оставив впереди лишь квадрат светло-серого неба в обрамлении стройных стволов деревьев. Вместе с сумерками пришел страх.

Он неожиданно возник из слабого шороха деревьев, из рваных теней, преследующих её, из проникновения в её сознание чьих-то мыслей, требующих подчиниться им. Звук тихо хрустнувшей ветки под чьей-то осторожной ногой слева ударил по напряженным нервам. Женщина отпрыгнула в противоположную сторону и побежала, не разбирая дороги. Сумерки просеки тут же сменились темнотой леса, относительная свобода движения – крепкими объятиями высокого кустарника, молодых деревьев, что протягивали к ней свои гибкие ветки, высокой пожухлой травы, путами захлестнувшей ноги несчастной. Но она не сдавалась, бежала вперед, хотя несколько раз хотела упасть на землю, закрыть голову руками, сжаться в комок и ждать, когда страх покинет её. Но он был рядом, она слышала его дыхание, чуяла его звериный запах.

Боль в легких заставила женщину остановиться, прислониться к стволу дерева, чтобы восстановить дыхание. Она была одна среди дремучего леса, за нею гнался неведомый зверь, который тоже остановился, втянул носом воздух, клацнул сведенной зевотой пастью. Женщина оглянулась туда, откуда она пришла. Не надо было уходить с просеки, запоздало ругала она себя, не надо было забираться в дебри.

А зверь все ближе, и не один! Вон в стороне, совсем близко в полуметре от земли сверкнули два глаза, с другой стороны еще два! Страх, сковавший женщину, мутил сознание, выбивал из тела крупную дрожь. Она собрала последние силы и ринулась сквозь лес, сквозь темноту, ни на что не надеясь. Страшные тени неслись рядом, заставляя её поворачивать, подниматься на невысокие пригорки и срываться вниз, перебираться через завалы старых деревьев, проваливаться в топкие ручьи и бежать, бежать, бежать. Через какое-то время женщина вдруг поняла, что движется не по своей воле, а по воле тех, кто ведет её, направляет в определенную сторону.

Но, по крайней мере, она до сих пор жива, цела, чего не скажешь о каблуках, давно пропавших в мягкой земле, и пальто, лишившемся всех пуговиц, с изодранным подолом и рукавами.

Сил двигаться больше не было. Женщина хотела остановиться, дать отдых измученному телу, взбунтоваться против неведомых проводников, которые не давали ей ни минуты покоя, заставляли двигаться вперед.

– Я больше не могу! – крикнула она в темноту. – Я сейчас умру от усталости! Мне нужен отдых!

В ответ минутное затишье, а потом страшный вой, кнутом ударивший по расстроенным нервам женщины. Она закричала и снова побежала изо всех сил. Она умрет на бегу, подумалось ей, но это её уже мало волновало. Её воля была подавлена, разум, измученный страхом, отказывался служить, и только сердце, надорвавшись от непосильной физической нагрузки, болью держало её на поверхности, не давая упасть в пропасть, на дне которой она бы нашла вечный покой. Полностью потеряв ориентировку во времени и пространстве, женщина забиралась все дальше в лес, отталкиваясь от наступающих на неё деревьев, с трудом вытаскивая ноги из спутанной травы.

Когда она вдруг выскочила из лесного плена на свободу и над головой увидела весело подмигивающие ей звезды, она замерла. Глаза разглядели свободное пространство, огороженное изгородью из тонких стволов, а за нею дом, рядом с домом два стога сена. Окна дома были темны, а вокруг царила абсолютная тишина.

– Эй, – голос женщины был чуть слышен, – кто-нибудь, помогите!

Она подлезла под изгородь и заторопилась к дому. В призрачном свете звезд ей удалось рассмотреть крыльцо, дверь без замка. Она потянула массивную ручку и переступила порог. Страх остался по ту сторону двери.

Через мгновение из леса метнулись две огромные тени, перелетели через изгородь и двинулись к дому. Два волкодава шли друг за другом по следу человека, которого они довели-таки до места. Теперь можно было расслабиться.

Одна из зверюг растянулась у крыльца, исключая всякую возможность как пробраться в дом, так и покинуть его, другая, бесшумно ступая, дошла до сложенного в стог сена, но прежде чем улечься на облюбованное место, задрала морду к двум окошкам, прислушалась к тому, что происходит внутри дома. По-видимому, там происходило то, чего ожидал зверь, потому что он раздвинул огромные челюсти, со стоном зевнул и завалился на бок. До утра недалеко, нужно выспаться.