Камская обитель

– Андрей, а мы с тобой раньше нигде встречаться не могли?

Жилин на минуту задумался, поглаживая бороду.

– Ну-у-у-у, в Афгане, думаю, мы точно не встречались, потому что по возрасту ты тогда пацанкой была…

– Ты знаешь, сколько мне лет?

– Нет, но определить с точностью до двух-трех лет могу. Тебе, судя по всему, лет тридцать, не больше. Ну, пусть на год больше или меньше.

– Боже! – закричала вдруг женщина. – Как же я не подумала! Дай мне быстрее зеркало! Зеркало, ты понимаешь?! Я увижу себя и вспомню себя! Как же я раньше не подумала об этом?

Если бы не разбитая голова, женщина кинулась бы на поиски зеркала сама. Но так ей пришлось только поторопить хозяина. Андрей встал и направился в сторону кухни. Оттуда он вышел с квадратным, сантиметров сорок на сорок, зеркалом. Женщина буквально выхватила его у него из рук, но из-за сильного возбуждения в первые мгновения никак не могла сосредоточиться на отражении. Когда же ей это удалось, её энтузиазм пошел на спад.

В зеркале отразились белые бинты на голове, царапины и кровоподтеки на носу, подбородке и левой скуле, а также синяки под обоими глазами, правда, уже исчезающие, зеленовато-желтые.

– Кошмар, – чуть не плача проговорила женщина, – в какую же переделку я попала? Меня избили или я свалилась откуда-то? Как ты думаешь?

Андрей ничего не мог ответить. Он сам в течение последних пяти суток не раз задавал себе тот же вопрос, искал причины появления здесь женщины.

– Успокойся, – Андрей осторожно высвободил зеркало из рук гостьи. – Когда болячки заживут, я уверен, ты узнаешь себя в зеркале, а пока пусть оно висит на своем месте. Нечего по пустякам расстраиваться.

Он понес зеркало за печку, а когда вернулся к столу, то нашел женщину в состоянии крайней задумчивости. Видно было, что она вспоминала. Он не стал беспокоить её, а собрал посуду и понес на кухню. Пока он намывал миски, ложки, нож и доску, расставлял посуду по местам и убирал хлеб в корзинку с крышкой, в комнате не было произнесено ни звука. А когда он снова присел к столу, то заметил странное выражение глаз своей гостьи.

– Вспомнила? – спросил он, в душе жалея несчастную, которая держалась рукой за затылок. – Ты сильно не напрягайся, иначе голова заболит…

– Как ты сказал? Иначе? Иначе…иначе…иначе…Ина-че…Инна. Меня зовут Инна!

Она произнесла это шепотом, но так, что у Жилина мурашки по коже пошли. Сомнений не было: случайное сочетание звуков дало толчок, и в памяти возникло имя.

– Хорошее имя, – улыбнулся Андрей. – Кстати, я его тебе не называл, хотя похожие были, например, Римма, Дина…Здорово! Не успеешь оглянуться, как вспомнишь все, – но голос у него был грустный.

Инна ничего не ответила. Несмотря на усиливающуюся головную боль, она пыталась восстановить какую-то ускользающую деталь, важную, как она считала, деталь. Что-то такое мелькнуло у неё в голове, когда Андрей подал ей зеркало. Но что? Форма зеркала, его размер? Причем она уверена, что с зеркалом у неё связана какая-то неприятная эмоция. Возможно, она когда-то гадала, и в зеркале увидала нечто страшное? А может, её работа была как-то связана с зеркалами? Например, она была продавщицей в магазине, торгующем зеркалами, или была мойщицей…Стоп! Мойщица! Мыть, чистить зеркала…Она ожидала, что зеркало будет грязным, но оно было чистым и это её удивило, потому что раньше…Что? Что? Где-то были зеркала или одно зеркало, которое доставляло массу хлопот. Причем это как-то связано с мужчиной. Мужчина и зеркало…зеркало и мужчина…Как болит голова! Так, нужно закрыть глаза и представить грязное зеркало, например в разводах…Нет!!! Не в разводах, а в каплях! Точно!

– Ура-а-а-а! – закричала Инна. – Вспомнила! Когда ты принес мне зеркало, я почему-то заранее предположила, что оно будет грязным, в таких, знаешь, мелких капельках, которые получаются, когда мужчина бреется. Он бреется, а капли летят по сторонам и на зеркало. И это зеркало приходится ежедневно чистить, потому что кто-то всегда сильно недоволен, если оно не сияет, – женщина ударила себя кулачками по ногам. – Кто? Муж, отец, брат? Не помню. Зеркало в капельках помню, а кто брился, глядя в него, не помню!

– Перестань, – Андрей схватил Инну за плечи и с силой уложил.—Ты нервничаешь, а тебе это на пользу не пойдет. Успокойся, постарайся уснуть. Может, во сне что-нибудь вспомнишь. Недаром всем ученым их открытия во сне приходили. И тебе во сне приснится дом, твои близкие…

– Ты действительно так думаешь? – Инна послушно легла, потянула на себя одеяло. – Да, мне надо отдохнуть, иначе голова разлетится на куски.

Она закрыла руками лицо, успокаиваясь и выравнивая дыхание. Но пальцы её заметно дрожали, а тело под одеялом съежилось, закостенело. Андрей вытащил из шкафа шубняк и укрыл Инну поверх одеяла. Почувствовав на себе тяжесть, женщина отняла ладони от лица.

Её губы и подбородок окрасились кровью, которая стремительно вытекала сразу из обеих ноздрей. Инна с ужасом уставилась на свои окровавленные ладони, не в силах понять, что случилось. Андрей кинулся за водой и тряпкой. Второпях он отшвырнул от себя стул и тот отлетел к стене и так ударился в неё, что, казалось, дом дрогнул. Тут же в боковом окне возникла морда волкодава, привлеченного необычным шумом в тихом прежде жилище. Сквозь стекло Шах разглядел больную, чье лицо сейчас было покрыто темной жидкостью, а хозяин пытался мокрой тряпкой вытереть её, но у него ничего не получалось. Тогда он просто положил тряпку на переносицу и заставил женщину повернуть голову набок. Тряпка основательно набухла от крови, и Андрею пришлось искать другую, смачивать в холодной воде и снова прикладывать к лицу испуганной всем происшедшим Инны. Только через несколько минут кровотечение прекратилось, а женщина смогла спокойно вздохнуть и расслабиться.

– Инна, не бойся. То что пошла кровь носом, это даже хорошо. Хуже было бы, если кровь запеклась внутри черепа. Кровотечение – это, конечно, результат сильнейшего удара по затылку. Тебе сейчас покой нужен, а ты напряглась и спровоцировала такую кровопотерю. Но сейчас все позади. Дай я тебе хорошенько лицо вытру. Вот так, отлично.

Он вытирал ей лицо, шею и грудь, а сам был не меньше её испуган. На побелевшем лице ярче проступили едва подсохшие царапины и кровоподтеки. На шее загнанно билась голубая жилка, и такими же голубыми стали губы Инны. Надо было что-то предпринимать. Андрей повернулся к узкому подоконнику, где временно разместилась его домашняя аптека, глазами выискал зеленоватую ампулу. Злоупотреблять этим лекарством, конечно, не следовало, но сегодня особый случай. Женщина на грани, она вся похолодела, а тело дрожит как при малярийной лихорадке. Это нервный срыв, спровоцированный усилиями вспомнить, поставил диагноз Андрей, и решительно взялся за шприц. Укол позволит Инне расслабиться, отдохнуть, проспать часов двадцать, не меньше. А сон в её положении—главное.

Жилин зарядил шприц, приложил ватку к горлышку бутылки со спиртом. В тот момент, когда он заголил бедро женщины, за окном послышался недовольный визг Шаха, который так делал всегда при виде любого медицинского инструмента.

– Так нужно, – пробормотал Андрей, – иначе она не оставит попыток вспомнить все и сразу. Пусть отдохнет, пусть рана на голове подживет, нервы успокоятся. Она и без того за один только день многое, я считаю, вспомнила. А при такой болезни, как у неё, стоит только чуть-чуть вспомнить, а потом пойдет и пойдет. Веришь, Шах?

Лесник глянул в сторону окна, но пса там уже не было. Нервы волкодава не выдерживали блеска металлической иглы, белизны ваты и бликов стеклянного сосуда со спиртом. Шах спустился с крыльца и двинулся к стожкам. Увидев его, Зула поднялась с места, потянулась, прогнувшись, резко мотнула головой и сделала два шага навстречу. Ей одного взгляда хватило, чтобы понять: гостья снова доставляет их хозяину забот. Это значит, что охота откладывается.

А лес манил, дразнил сытым курлыканьем отъевшихся за лето птиц, шорохом мелкой дичи, свистом начавших линять зайцев. Зула глянула в сторону леса, отметила про себя его оголенность и какую-то прозрачность, вздохнула по прежним вылазкам вместе с хозяином, нутром вспомнила вкус свежей крови и хруст косточек под тяжелой лапой.