Страница 18 из 56
- Утром по дороге, там, за дубравой, похоже, прошло несколько сот конных воинов. Наверно это наши авары, убежавшие с поля боя. Чуть дальше там были ещё следы конного отряда. Они двигались в том же, западном направлении. На аваров не похожи, потому, что подкованы по друглму и плохо. А ночью было видно очень много костров левее от этого места, - тем временем рассказывал князю о своих наблюдениях Оря Стреблянин, - клянусь Матерью Змеёй, очень крутые мёды, и не пчелиные тут варятся, и дело не шуточное делается.
- Меня не пугают следы и костры, - ответил, чуть помедлив, Стовов, и красные круги вокруг глаз, обозначавшие бессонницу, стали хорошо видны, когда он щурился от яркого солнечного света, - меня пугает то, что Хетрок нас не найдёт, когда вернётся от Адрианополя. Мы же не можем на каждой местной тропинке поставить по человеку.
- Не волнуйся, полтески найдут наши корабли обязательно. Они же знают, что мы осьановимся в истоке Одера, и будут искать стоянку кораблей в месте, где движение на уже невозможно. А окружающие сёла про корабли ему скажут всегда, эти сербы болтливы. Нам остаётся только самим держать связь с кораблями, встав лагерем где-то неподалёку, - рассудительно произнёс Семик, под пристальным взглядом князя, - на таком расстоянии мы встанем, чтобы и внимания не привлекать к кораблям, и деревни местные лишними поборами не злить, и прийти на защиту кораблей, если что. Когда Хетрок вернётся, и скажет, что золото там, в пещере, мы перенесём лодии в Мораву на руках и пойдём до Дуная, а там в Марицу эту как-нибудь попадём, пусть даже по суху. А нет там золота, так пойдём город какой-нибудь местный ограбим, и на лодиях вниз по течению Одера домой, через Восточное море. Что тут думать?
- Что-то в тебе прямо рассказчик проснулся, и не зли меня, - сказал на это князь, хотя было видно, что соображения воеводы его несколько успокоили, - я же так и говорю, что далеко отходить от кораблей не будем, но и рядом находиться не станем. Давайте сделаем тут привал, а то с утра всё идём да идём, не нужду справить толком не можем, ни дух перевести. Что там у вас, родник за камнями?
Кривичи, подъехав за князем к капищу, стали спешиваться. Одни молча садились и ложились в траву, не снимая шлемов, шапок и перевязей с оружием, не заботясь о лошадях. Другие, перешучиваясь и посмеиваясь, отправились к роднику, пить и ополаскивать шеи и лица. Бурундеи и полтески последовали их примеру. Викинги тоже постепенно выходили из-за деревьев, придавая свими кожанными одеждами и богатыми украшениями, как и стребляне меховыми шапками и кожухами, окружающему пространсву вокруг заброшенного капища, вид пёстрого торжища. Навьюченные всякой всячиной лошади усиливали это сходство. Ладри с греком Петром стали рассматривать тело убитого авара и спорить, куда могла деться его голова. Ясельда и Ориса отьехали в сторону ото всех и с помощью служанок установили для себя полотняные ширмы на прутьях, скрывающие их от любопытных мужских глаз.
У родника быстро возникла многолюдная толпа, однако никто не толкался и не ссорился. Воины с наслаждением черпали горстями чистую ледяную воду, лили её на затылки. Молодёжь и даже пожилые брызгались её как дети. Раненым давали напиться прежде всего. Служанок-заложниц тоже пропустили вперёд, давая ис наполнить кувшины и миски для княжён. Стребляне остановились от всех отдельно, не выказывая особенной заинтересованности в воде, как и викинги. И у тех и у других было пиво, полученное у сербов в обмен на вещи добытые у авар, и даже виноградное вино у них имелось.
- Вполне хорошее место, - сказал Рагдай, подьезжая к Стовову, - можно здесь некоторое время постоять. Нужно встать так, чтобы с тропы и дороги не было видно, и переждать несколько дней. Может уже и Хетрок нернётся. А пока стребляне поймают для всех несколько оленей или козлов, другие наберут грибов и желудей, и иы сделаем жаркое с пивом сербским. А? А пока раненые немного отдохнут и воины с лошадьми поучатся обращаться. А то ездят, как беременные на корове.
Рагдай сейчас был в аварском халате, испещрённом мелким орнаментом. Широколобая голова его была обнажена, через глаз была надета повязка, прижимающая к щеке листья. Однако он почти веселился. Второй его зелёный глаз цепко осматривал окружающий мир, отмечая малейшие вещи и особенности заморских цветов, птиц, камней. По одежде, оружию и повадкам в нём скорее можно было узнать торговца или сборщика налогов, чем учёного мужа. Меньше всего он был похож на книжника, чьим главным делом в жизни было переписывание для продажи книг. Слуга его Креп был очень похож на своего хозяина, хотя его суластое лицо, прищуренные глаза с низкими веками, скрывающие верхние ресницы, выдавали в нём явно восточнную кровь. Однако говор и манера держаться были такие-же славянские, как и у Рагдая. Долгое проживание в Константинополе делели его похожим скорее на армянина или грека, в семье которого были авары или печенеги, чем на обитателя поволжья или покамья.
- Ты мне лучше скажи, чародей, зачем ты мёртвого конунга с собой возишь, - спросил кудесника князь, указывая на варягов, рассевшихся вокруг носилок с телом Вишены, - оживить, что ли, его хочешь?
- Оживить, не оживить, а чувство у меня такое, что с ним что-то не то, не так мёртвые выглядят, - пожал плечами Рагдай, - я, конечно, и грека Гиппократа читал труды по медицине и труды римлянина Галена читал в Константинополе, когда переписчиком в императорской библиотеке служил, но такого там не помню. Но всё-же, чудеса бывают чаще, чем мы думаем.
- Особенно когда с тобой эти викинги Вишена и Эйнар, - то ли с издёвкой, то ли серёзно сказал Семик, - помню, друг, что вы устроили в прошлом году на Звенящих холмах у Пахры.
- Это всё божественные силы и колдовство небесных князей!
- Так я и поверил, что на земле жреческой силы Стовова и заступника нашего Ярилы, кто-то может чужой властвовать, - с сомнением сказал Семик, - ты всё и сделал, чернокижник, это ты всё стреблян этих звериных покрываешь и окормляешь кудесничением своим!
- Это кто звериный то, - неожиданно воскликнул и вскочил на ноги Крях, до этого спокойно и осоловело сидевший на камне, - ты железный котелок на голову надел и думаешь, что можешь стреблян оскорблять?
- Да уж, воевода, не хорошо! - сказал Оря, удерживая Кряха за плечо, и стараясь усадить обратно, - не хорошо.
- Смотрите, какие гордые, - с угрозой в голосе произнёс Тороп, - правду не любят про себя узнавать. Землицу только свою отдают нам реку за рекой, а всё равно ерепенятся!
Оря Стреблянин побледнел и накинул на волосы волчью морду своей шапки, видимо желая скрыть вдруг появившуюся ярость в глазвх. Хилоп взял в руки как бы невзначяй булаву.
- Слушайте, кособрюхие, - воскликнул тут князь так громко, что воины у источника невольно повернули к ним головы, - мне надоели ваши вечные препирательства! Вернётесь в Тёмную землю, хоть убейте друг друга, а здесь служите мне, как поклялись оба, и делайте моё дело, а не сводите свои счёты и обиды! А ещё спрашиваете меня, почему мне больше нравится, когда мой шатёр полтески охраняют. Вот поэтому, что вы глупые все!
- Это правильно, князь, но я думал, что кривичи всё равно выше голядских людишек, - подбоченившись в сежле сказал Тороп, косясь на Орю, - ты, князь наш, вроде как старший воин между нас, твлих дружинников, мы с тобой одно и тоже сосьавляем тело, и без нас ты никто, так почему же ты их защищаешь против нас?
- Семик, хоть ты обьясни своему ярому туру, что без меня и кривичи передерутся все, и со стреблянами договориться не получится, и всем придётся забыть о своих вотчинах-деревнях на их землях голядских, - сказал уже тихо князь воеводе, - кто вам кроме меня удачу и урожай принесёт и с Ярилой договорится за ваше благополучие?
- Ты знаешь, Тороп, брось ка князю дерзить, а то я тебя проучу, - хмуро сказал Семик, показывая родственнику здоровенный кулак с плетью, - и Ломонос мне поможет.
- А то! - поддакнул Ломонос.
- Дружина имеет право всё сказать князю своему!