Страница 6 из 7
«Самое великое право женщины – быть матерью»
Какая я мать?....
Начальная история моего материнства очень печальна: я потеряла своего трехмесячного первенца еще совсем юной девчонкой, когда мне было всего – то двадцать лет… Родился у меня крепкий здоровый малыш Димочка весом целых четыре килограмма! Акушерки, которые принимали роды, не могли удержаться от восторга: «Какой богатырь родился!» До сих пор не могу не понять, не принять, как у него прошляпили стафилококк и как не могли вовремя поставить диагноз…. Более того, когда начались тревожные симптомы, наши «умелые» врачи даже не сделали малышу банальный бакпосев, а вместо этого выписали нас домой по принципу «с глаз долой – и нет проблемы». Затем мы попали в больницу по скорой, когда ребенку было уже два месяца. Врач, принявшая нас, была в шоке: 14 бесполезных рентгенов – и ни одного бакпосева! А я тем временем угасала вместе с ребенком: у меня начался тяжеленный мастит, температура дошла до сорока градусов, меня трясло от грудной лихорадки и я практически теряла сознание…Когда мне стало совсем плохо, заведующая отделением сказала моей маме и мужу, что тут уже вопрос стоит так: «либо мы кого – то одного из них потеряем, либо сразу их двоих…» Меня надо было срочно забирать из больницы и лечить – я была на грани смерти. Меня полуживую отвезли домой, а мама осталась с малышом. Димочке становилось все хуже и хуже: у него начал развиваться язвенный атерокоит, и весь его кишечник был в язвах, но самое страшное – мы не могли достать гаммоглабулин. Это были времена тотального дефицита всего и во всем, включая лекарства, так что Институт крови этот препарат не продавал – по страшному блату мне продали всего две ампулы. А для спасения малыша нам нужно было не две, а двадцать две таких ампулы, и своевременно…
Мы его потеряли. … Это был такой шок и такая трагедия, что я практически ничего не помню с того страшного дня, а вот моя мама до сих пор рыдает, стоит только об этом заговорить….У меня совершенный провал памяти и о его похоронах, помню только, что подхоранивали мы Димочку на Байковом кладбище – к дедушке Мане. Я была в полном стопоре и не могла плакать от сильнейшего горлового спазма, зато до сих пор помню, как страшно кричала моя мама, как рыдали мой папа и дед Сеня, а мне постоянно вливали какие – то капли. Думаю, что мои родные смотрели на меня и боялись, что я сейчас уйду вслед за сыном…. Более черного периода в моей жизни не было и, я надеюсь, никогда не будет: после смерти Димочки началась одна сплошная темная полоса, похожая на борьбу между жизнью и смертью . Малыш умер 16 мая, 17 мая – на папин день рождения – мы его похоронили, а 18 мая в той же злополучной больнице мне резали грудь: гной дошел до глубины ребер… Как минимум, я на год выпала из жизни: я не могла ни с кем общаться, ничего не хотела, и целый год так болела, что постоянно висела на волоске. Естественно, я ушла и с работы, и с института, поскольку полностью потеряла вкус к жизни, а болезни повалились на меня, как снежный ком. Помню, как на следующий месяц после похорон малыша меня обобрала цыганка в очереди за помидорами, включив свой гипноз и воспользовавшись моим обесточенным состоянием. Посмотрела она на меня пристально и говорит: «Вижу, потеряла ты очень близкого и кровного человека, но я знаю, как помочь твоей беде!» Конечно, я – в слезы, а она меня тут же под белы рученьки и в сторонку отвела, где и развела по полной программе своего цыганского гипноза. Я как зомби сняла с себя золотые сережки, которые она быстро завернула в газетку, дунула-плюнула и была такова, а я очнулась ни с чем. Но дело не в потере драгоценностей. От пережитого стресса я потеряла сознание, при падении порвала связки на ноге и потом долго не могла ходить. Этот чудовищный год завершился крупозным воспалением легких, причем, с поражением всех долей и с сильнейшим бронхоспазмом. Учитывая то, что я еще с детства астматик, пульмонолог строго настрого приказал: «Немедленно в больницу и под капельницы, иначе она не выживет!» Мои родные до сих пор помнят мою коронную фразу, которой я категорически отрезала: «Если мне суждено умереть, то я умру у себя дома, поэтому никакой больницы не будет!» Мама поняла, что спорить со мной бесполезно, поэтому быстренько побежала и нашла хорошую медсестру, которая приходила четыре раза в день делать мне делать уколы и интенсивную терапию на дому – и так продолжалось целый месяц. Конечно, на этом мои злоключения не закончились: затем на протяжении двух лет у меня начались неминуемые осложнения и я постоянно болела воспалением легких. До сих пор остается загадкой: откуда и почему на меня навалился этот ком бед?…Может, проклятие какое – то, а может, так должно было случиться?… Ведь ничто не предвещало бури: ни я, ни мои родные и близкие никому ничего плохого в жизни не делали и даже не желали, а наоборот, с любовью и терпением относились ко всем людям…Значит, по каким –то неведомым и невидимым причинам Свыше через все это мне нужно было пройти.
Не стоит говорить, что из-за своей трагедии я перестала встречаться со своими подругами и долго не могла смотреть на маленьких детей, слышать детский смех, видеть коляски и улыбки счастливых матерей…Я постоянно плакала и говорила маме: «Ну почему я самая несчастная?… Что я сделала не так, что Бог меня наказал?…» Трагедию помогла пережить исключительно любовь и поддержка моей большой и дружной семьи: дедушки и бабушки были при мне как неусыпные надзиратели, периодически меняя друг друга, а родители и муж ни на секунду не давали мне забыть о том, как я им дорога и нужна… Я пережила этот ужасный период и начала жить заново.
Мне неоднократно советовали «вылечиться» рождением другого ребенка, на что я долго злилась и возмущалась: «Как я могу носить под сердцем другого малыша, если у меня такое горе?…» И только через два с половиной года после трагедии у меня появился Владик. Я была шикарной беременной: с энтузиазмом работала, все делала по дому, упивалась своим бытом и беременностью, мыла, варила и хлопотала до последнего дня. Но как только родился ребенок, так тут же и включился сумасшедший инстинкт сохранения своего детеныша и страх его потери на подсознательном уровне. Конечно, учитывая то, что я пережила, я была сумасшедшей мамой. Для начала для меня было важнее всего полностью обследовать малыша и побыстрее удрать с ним из больницы, что я и сделала, оберегая сына как настоящая «курица – наседка». Стоило появиться только намеку на насморк или маленькому прыщику на носике у малыша – я тут же залпом читаю медицинскую энциклопедию, штудирую истории разных болезней, а потом сижу вся в рыданиях от собственноручно поставленного диагноза! Такой болезненный страх сидел во мне около трех месяцев: это был рубеж, который нужно было пройти. А потом меня попустило – Владик рос крепеньким и здоровым мальчиком. Я полтора года неотлучно была возле него, полностью посвятив себя ребенку. Когда я вышла на работу, родители были возмущены до ужаса: муж столько зарабатывал, что я могла спокойно не работать и продолжать сидеть дома. На что мой любимый дед тогда сказал: «Нечего ей в домохозяйку превращаться! Она должна работать и приносить в дом деньги, пусть небольшие, но это будет ее вклад в семью. И пусть ее муж знает, что его жена не на печке сидит, а развивается как личность и не теряется как женщина». Вообщем, тогда все страшно перессорились из-за меня, но потом, как всегда, все наладилось.
Из категории сумасшедшей мамочки я перешла в постоянную категорию мамы – подруги, в которой и пребываю по сей день. С самого раннего детства мне Владик всегда и все рассказывал – честно и откровенно, как лучшей подруге. К счастью, это доверие до сих пор есть в наших отношениях. Кроме того, у нас с ним очень мощная энергетическая связь – на уровне духовной пуповины. Когда мой сын в 14 лет уехал на учебу в Америку, то у него там началась глубокая депрессия, хотя его сопровождали мои родители. И вот там Владик постоянно страдал и ничего не хотел, а тут обливалась слезами до тих пор, пока одна моя приятельница – эзотерик не сказала мне : «Вот когда перестанешь плакать ты – перестанет депрессировать и он. У вас очень сильная связь, но прежде всего, думай о себе – как себя держать в руках и как чувствовать себя счастливой и спокойной. Он напрямую зависит от твоего состояния». Я ее услышала и сделала все возможное, чтобы переключить эту свою внутреннюю «кнопку». И действительно, как только меня попустило – его депрессию как рукой сняло! Связь пуповины таки сработала!