Октябрь, который ноябрь

Ожесточиться, всколыхнуть ярость не получилось. Слишком хорошо помнил лицо убиенной девицы. Ничего хищного и клопиного. Просто гулящая дура. Случайная жертва обстоятельств.

* * *

Отправив подопечных, куратор Куля двинулся на новую квартиру. Время еще имелось, перед операцией требовалось отдохнуть. Есаул завалился на диван, закинул ноги в забрызганных ботинках на кожаный валик и закрыл глаза. Нервное напряжение не уходило, да еще обрубки пальцев ныли. Это погода. И еще понимание, что где-то недалеко, может быть прямо под окнами, шныряет, вынюхивает эта белобрысая тварь. Ничего она уже не успеет. Ничего! Поздно, опоздала. Сука смершевская.

Ненависть и страх заставили повернуться на бок и скорчиться. Куля пнул диванный валик каблуком. Больше шести лет прошло, а отсутствующие пальцы все болят. Забыть невозможно. Сука, сука... Говорили, что исчезла, ушла со службы. Вообще в иной мир сгинула. Как она могла узнать?! Откуда? Ведь чистая случайность, что он здесь. Сам не знал что такое дельце подвернется. Стечение обстоятельств. Нет, ничего она не успеет.

Следовало успокоиться. Минимальную дозу? Есаул сел и вытащил табакерку.

Сразу стало легче. Ничего. Она не успеет. Следующей ночью завершить дела и уйти. Пусть ищет.

Ничего не болело. Мир обрел четкость, движения - твердость. Ворог идет по следам, наступает на пятки. Но не успеет. Интересно, на старой квартире уже ждет засада? Или не успели большевички? Надо бы предупредить Ганна.

Есаул тихо засмеялся. Будет забавно, если красные москали поймают красного куратора. Выкрутится Ганн или нет? Забавно, забавно.

Есаул лежал в темноте и смеялся. Ему было легко и тихий дребезжащий смех бежал по пыльному ковру кабинета, обнюхивал углы, взбирался по полкам книжных шкафов, шуршал хвостом по обтертому золоту переплетов томов сотен ненужных энциклопедий и трудов по римскому праву. Чужой серый смех в чужом кабинете.

Смеяться есаулу надоело, он неспешно оделся, собрался и пошел к Смольному. Холод промозглой ночи приятно холодил лицо. Ночь обещала быть интересной. Яркой. Со вспышкой взрыва, воплями боли, сдвинутой набекрень историей. Взглянуть, послушать, вернуться в квартиру, вновь пустить смех по тяжелым шторам.

* * *

К Смольному боевики вышли со стороны Малой Болотной. Пройти проверенным путем не получилось - у сквера "революционные массы" выставили свежий пост. Морячки и фабричные мастеровые с неуклюже пристроенными ружьями за плечами зубоскалили у костра. Впрочем, дальше, между собором и унылым корпусом института, было по-прежнему тихо и тускло, свет и шум окон Смольного сюда не доходил.

- Что ж, Игорь Иванович, пора, - бывший литератор щелкнул крышкой часов. - Надеюсь, в очередной раз ничего не сыщем в этих проклятых подвалах. Но если что - стреляйте не раздумывая. Бог простит.

- Сомневаюсь, - инженер на ощупь проверил браунинг. - Глупостей мы с вами наделали, Алексей Иванович. Бог не простит, но, надеюсь, поймет.

- Это одно и тоже. Отложим покаяния и исповеди до встречи с Ним. А пока я вам про бдительность говорю. Большевики бывают довольно шустрыми.

- Покажу им новейшую гранату. Должны заинтересоваться, - угрюмо пошутил Гранд. - Откровенно говоря, идти на дело с малознакомым оружием - не совсем разумно.

- Я вот о том же думаю, - с некоторым облегчением признался Алексей Иванович. - Не поверите, просто карман оттягивает эта нарядная бомбища. Отвратительнейшее предчувствие. Так и чувствую, как в руке взрывается.

- Но других-то гранат нет, - буркнул инженер, осторожно щупая свою грудь. - Идти только с пистолетами, тоже, знаете ли...

- У нас разведывательное задание. Давайте избежим искушений зашвырнуть эту австрийскую пакость в окна Смольного. Оставим здесь, прихватим на обратном пути.

Боевики спрятали бомбы в водосточной трубе, надежно заткнули дыру валявшимся тряпьем и двинулись дальше.

За зданием рокотали двигатели, кто-то истошно орал команды. Над кровлей взлетали и гасли искры костров. Стало многолюднее, солдаты деловито тащили куда-то бревна, трещала мотоциклетка, пахло мазутом и еще какой-то дрянью. Боевики пристроились подальше от ярких окон, закурили.

- Вон тот подвал, - прошептал бывший литератор. - Мы на нем с Петром Петровичем разведывательную миссию и закончили. Подвалец вообще-то запущенный, загаженный, с довоенных времен никто в него не спускался. По виду так и осталось.

- Слухи тоже нужно проверять, - заметил Гранд. - В конце концов, нас не на ликвидацию снарядили. Взглянем, с чистым сердцем доложим Центру. Дело как вы говорите, несложное, богоугодное.

- Гм, да уж. Вы ломик не забыли?

- Обижаете, Алексей Иванович, - инженер выпустил из рукава раздвоенное жало инструмента.

- Отлично. Идемте.

Боевики пропустили озабоченного пролетария с красной повязкой на рукаве и мешком чего-то тяжелого на плечах, и приблизились к лестнице в подвал.

- Однако! - встревоженно прошептал бывший литератор. - Явно кто-то побывал. Взгляните.

Ступени действительно были истоптаны и испачканы свежей грязью. Под верхней ступенькой валялся обломок деревяшки, белел свежим сломом.

- Но замок висит. Давайте-ка поосторожнее, - призвал Гранд, спускаясь к двери.

Алексей Иванович, прикрывая тылы, скорчился на верхних ступеньках. Взведенный браунинг оттягивал руку. Неужели, действительно газы?! Благоразумнее глубоко не дышать.

Инженер примерился, хмыкнул и поддел замок клювом ломика. Заскрипело.

- Дрянь замок, - отметил Гранд, стряхивая с ломика жалкий комок металла.

- Раньше вроде бы другой висел, - усомнился Алексей Иванович, не обладавший стойкой памятью на замки и иные скобяные изделия.

- Фонарик готовьте, только не светите раньше времени, а то снаружи заметят, - предупредил инженер, приоткрывая вяло поскрипывающую дверь. Боевики протиснулись в непроглядную тьму. Внутри пахло известью, табачным дымом и чем-то отвратительным, типа гнилого мяса. Крысы передохли?

Фонарик не понадобился. В лицо ударили десятки ярких лучей. Кто-то оглушительно заорал под самым ухом. Алексей Иванович попытался вскинуть браунинг навстречу слепящему свету - локоть резанула немыслимая боль. Бывший литератор закричал и не услышал сам себя - его мгновенно опрокинули, завалили, вырвали-выкрутили из пальцев пистолет.

- Руки! Руки вверх, сука! - ревели в ухо.

Поднять руки Алексей Иванович не мог при всем желании, даже если бы осознал приказ - его руки были где-то за спиной, локти и плечи выламывала боль, в щеку впивались осколки камня и известковая пыль...

Громыхнул пистолетный выстрел, ему ответили матом. Грант все еще вырывался, но его уже завалили на колени, сбив фуражку, ухватили за волосы.

- Шустрый какой, - пропыхтел кто-то. - Врежьте-ка этой контре промеж лопаток.

Донесся звук удара - инженер получив прикладом, шумно выдохнул и обмяк.

- Так, взяли и почти чисто, - удовлетворенно сказали рядом.

Алексей Иванович понял, что его приподняли с пола и обыскивают, умело шаря под пальто и в паху. Запястья болезненно сжимал металл - видимо, наручники. Лучи света перестали метаться, слепить.

- Спокойно, господа террористы! - приказали над головой. - Где ваш третий?

Бывший литератор с трудом приподнял голову: вокруг стояли солдаты, грозили широкими штыками винтовок. Их унтер светил фонарем и с любопытством разглядывал лицо плененного. Это было оскорбительно - в последний раз Алексей Иванович наблюдал подобное любопытство в берлинском зоосаде - там дети так же очарованно глазели на самца орангутана.

- Перестаньте выламывать руки, вы мне запястья раздробите. И никакого "третьего" у нас нет, - бывший литератор пытался говорить твердо, с ледяным, презрительным спокойствием. Принимать пытки и смерть нужно достойно.