Страница 41 из 84
«Медитерране» пришел из Марселя, он пробыл в пути пять дней, четырнадцать часов и тридцать минут и считался не только самым быстрым, но и самым комфортабельным лайнером в Средиземном море. Неудивительно, что господа, спускавшиеся по трапу, принадлежали к элите европейского общества, а портовый люд старался вовсю. Вслед за семьей, состоявшей из четырех человек — отца, матери и двух дочерей, сопровождаемых гувернанткой, на землю Египта ступили четверо одетых в темное мужчин с большим количеством багажа. Сквозь толпу им навстречу протискивался господин с тростью и белыми перчатками, которыми он приветственно махал прибывшим.
— К вашим услугам, Сакс-Виллат! — представился он, вытянувшись в струнку. Доктор Поль Сакс-Виллат был французским консулом в Александрии, наделенным прекрасным вкусом и утонченными манерами. Он родился в Эльзасе, что объясняло его необычную для француза фамилию и любовь к музыке Бетховена. В остальном же он ненавидел все немецкое, как чуму.
Мужчины среднего возраста по очереди представились: профессор Франсуа Миллекан, археолог и заведующий секцией Египта в Лувре в Париже, профессор Пьер д’Ормессон, преподаватель истории в университете Гренобля и член Академии наук в том же городе, Эдуард Курсье, лингвист в Коллеж де Франс в Париже, и Эмиль Туссен из Дезьем бюро.
Заметив взмах руки, толпа носильщиков бросилась к багажу прибывших, и Сакс-Виллат назвал адрес: Шарья эль-Хорья, 12, французское консульство. Он попросил господ проследовать к автомобилю, огромному кабриолету «Лоррейн-Дитрих», которым сам с удовольствием управлял.
Набережная Александрии, широкая и обрамленная пальмами, с обеих сторон от порта обнимала море, образуя естественную бухту. Дворцы, посольства и современные отели придавали городу, основанному по легенде Александром Великим, бросившим на землю свой плащ, очертившим его мечом и приказавшим построить город аналогичной формы, европейский вид, делавший его похожим на Ниццу или Монте-Карло.
Изящно одетые господа и несколько европейских дам сидели в уличных кафе, пили, курили и разговаривали о сухом законе в Америке, об эпидемии гриппа в Европе, повлекшей миллионы смертей, об экспериментах, проводимых в Германии и Америке. Далекий от современного мира, в котором самолеты за шестнадцать часов преодолевали расстояние от Америки до Европы, неся на своих крыльях новую музыку, называемую джазом и готовящуюся огласить стены клубов, кафе и концертных залов, этот город демонстрировал свой западный образ, скрывая восточную суть. Мудиры и шейхи в длинных белых одеждах ежедневно встречались здесь с одетыми в британскую форму офицерами, а солдаты национальной армии соревновались с ними в яркости форм. Темный мир мошенников, карманников, инвалидов и попрошаек, не останавливавшийся в Каире даже на границах богатых районов, здесь был вытеснен на окраины или показан с его живописной стороны.
Французское консульство, расположенное на Шарье эль-Хорье, могло с полным правом находиться и в Париже на улице Сент-Оноре, и на Унтер ден Линден в Берлине или на лондонском Пэл Мэле, настолько помпезным и вычищенным казалось его здание. Двое прилично одетых служащих распахнули двери кабриолета, как только консул с гостями подъехал ко входу. Сакс-Виллат пригласил гостей в располагавшийся в саду салон, стены которого были обиты пурпурным шелком, мебель же была выполнена в стиле Луи XV. Восточный колорит салону придавали лишь латунные и медные кувшины и пол, мощенный дамасским кафелем.
Слуги сервировали кофе в маленьких, аккуратных чашечках и подали лимонную и медовую выпечку из слоеного теста, а также коньяк, конечно, французский. Все это было обставлено столь красиво и продуманно, что можно было заподозрить в этой церемонии вмешательство супруги консула. Тем удивительнее оказывалось обратное: Поль Сакс-Виллат, воспитанный полногрудой гувернанткой без вмешательства увлеченной эзотерическими доктринами матери и по желанию отца по окончании юридического образования в течение трех месяцев и трех дней бывший помолвлен с дочерью эльзасского дворянина, так и не нашел подхода к противоположному полу. После расторжения неудачной помолвки он так и остался холост, что не вызывало интереса, пока он не обратился к карьере дипломата, отправившись в Марокко, где отсутствие супруги и проведение холостяцких вечеров для мужчин бросилось в глаза.
Связь с телохранителем марокканского короля чуть было не стоила ему карьеры атташе по культуре, но в дело вмешался высокопоставленный сотрудник Министерства внутренних дел Франции, позаботившийся о его дальнейшей судьбе. Этот господин, называемый всеми, кто к нему обращался, просто «Доктор К.», предложил Сакс-Виллату еще более высокую должность и всяческую поддержку в том случае, если помимо обязанностей консула тот согласится также работать агентом на Дезьем бюро.
Эта история произошла семь лет назад, и у Сакс-Виллата тогда не было иного выбора, как отправиться в Александрию, чтобы возглавить отдел шпионажа в Египте и на Ближнем Востоке, причем направить свою деятельность в первую очередь против Великобритании. Потому что с тех пор, как 120 лет назад английский адмирал Нельсон разгромил французов под Абукиром и Англия назвала себя хозяйкой Средиземного моря, началось соперничество Англии и Франции в регионе, решающую роль в котором играли английская и французская секретные службы.
Сакс-Виллат старался организовать встречу как можно менее официально, чтобы не напугать французских ученых, привлеченных в Египет под одним предлогом и лишь незадолго до отъезда узнавших об истинной цели их поездки. Сакс-Виллат сумел оформить для французских археологов официальную лицензию на раскопки в Саккаре. Целью раскопок и исследований, на которые неизвестными источниками было выделено 25 000 франков, был комплекс гробниц к северу от ступенчатой пирамиды, где полсотни лет назад уже проводил раскопки великий французский археолог Мариет, сдавшийся после двух недель безуспешных поисков.
Но лицензия была для Сакс-Виллата лишь предлогом. Истинной целью мероприятия, проходившего в Дезьем бюро под кодовым названием «Vacance», что могло означать как «Каникулы», так и «Вакансию», было наблюдение за действиями других секретных служб и организаций относительно поисков гробницы Имхотепа.
Шансы на успех казались не меньшими, чем у остальных участников, даже напротив. Профессор Миллекан, узнав о сведениях, касающихся гробницы Имхотепа, обнаруженных на фрагментах каменной плиты, вспомнил о переписке между Берлинским музеем и Лувром, сохранившейся в анналах парижского музея. Речь в ней шла об обломках базальтовой плиты, которые — по мнению французов — могли быть частями одного целого, но ее содержание оставалось неясным из-за отсутствия недостающих частей. Таким образом в Лувр попал текст плиты, находившейся в Берлине; однако исследования были прекращены по причине недостатка информации.
Французские археологи чувствовали себя в Саккаре как дома, с тех самых пор как Огюст Мариет обнаружил скрытый в этой местности лабиринт с саркофагами 24 Аписов-быков, так что еще одна лицензия на раскопки в этой местности не должна была вызвать подозрений. Саккара, некрополь Мемфиса, столицы древнего государства, занимает полосу длиной в тридцать миль на левом берегу Нила между скалами под Абу Рош и Лиштом, название ее предположительно — а в этой местности многое было известно лишь предположительно — происходит от имени бога мертвых, Сокара. Как и везде в Египте, здесь уже проводились раскопки и исследовались постройки, и ничто не привлекало интереса в этой богом забытой земле, где лишь полуразрушенные пирамиды напоминали о былом могуществе Египта, и даже открытие Мариета было случайностью, а не итогом долгих и упорных исследований. Однажды он скакал на юг и чуть было не упал в темную, глубокую дыру, оказавшуюся входом в подземный лабиринт.
Как Сакс-Виллат ни старался, атмосфера в консульстве царила напряженная; и причиной тому была не только усталость людей, проведших пятеро суток на корабле и преодолевших шторм недалеко от Мальты. Причина неловкости заключалась в том, каким образом ученых удалось привлечь к заданию. Месяцами за ними велось наблюдение, за это время секретной службе стали известны факты их биографии, недостойные их положения и могшие разрушить их карьеру.