Страница 3 из 86
- А чей это труп?
- А ты открой дело-то, открой, не бойся, - усмехается Генеральный, будто читает мои мысли. - Там один труп какого-то босяка, наркомана, откуда-то с Кавказа мальчишки, а вот второй, ненайденный… Ты "Комсомольскую правду" читаешь?
- Ну, в общем, читаю… - сказал я не очень твердо.
- Такую фамилию "Белкин" знаешь?
- Белкин? Знаю, - это была одна из трех или пяти фамилий журналистов, которые я действительно знаю. Белкин, кажется - Вадим Белкин, - да, читал его очерки о пустынях Средней Азии, о рыбаках "тюлькиного флота", о пограничниках - он всегда выбирает какие-то острые ситуации в обыденной жизни и пишет увлекательно и просто, почти разговорным слогом, как будто нет привычных штампов газетного языка… Я гляжу на Генерального и вопросительно спрашиваю:
- Неужели убит?
Но он не успевает ответить, его отвлекает голос Верочки Петелиной, референтши:
- Роман Андреевич, кремлевка. Товарищ Суслов.
Генеральный взял трубку со стоявшего отдельно на столике красного телефона. Я поднялся уйти, чтобы не мешать его разговору, но он жестом усадил меня обратно. Сидел он, отвернувшись от меня, в профиль, две маршальские звезды на воротнике прокурорского кителя подпирали толстую, в старческих складках шею, и я подумал - да, староват стал бывший гроза Нюрнбергского процесса. Толстый, старый, измученный человек, вот кому грибы собирать в Измайловском парке, а он - нет, сидит вот маршалом в сталинском кабинете и, как всегда, на высоте, докладывает:
- Уже занимается… Безусловно… Лучшие силы… Самый энергичный… Не позже одиннадцатого, я понимаю… Конечно, лично буду контролировать… Безусловно, лучше живой… Нет, думаю, справимся без КГБ…
Что-то засосало у меня под ложечкой. Неужели речь идет об этом деле? И тогда это все обо мне - "самый энергичный", "лучшие силы", "не позже одиннадцатого"… Ну и влип я, кажется. С чего это я - самый энергичный и лучший? Вот Бакланов только что из отпуска вернулся, уж поопытней меня…
Между тем Генеральный положил красную трубку на красный аппарат и повернулся ко мне:
- Ты все понял?
- Что? - я сделал вид, что ничего не понял и даже не слышал.
Он присмотрелся ко мне еще несколько секунд, будто решая внутри себя и утверждая свой выбор, потом сказал:
- Слушай, Игорь Есич. Дело, конечно, трудное. Но выхода нет. Андропов и Щелоков только и ждут. Если я откажусь - тут же в ЦК, мол, следствие не отдаю, а от трудных дел отказываюсь. Поэтому, слушай! Через десять дней, 15 июня товарищ Леонид Ильич Брежнев вылетает в Вену на встречу с Картером. С ним едет пресс-группа журналистов, 5 человек, самые лучшие. Список утвержден давно самим Леонидом Ильичом, причем этого Белкина он лично включил в пресс-группу. И вот две недели назад этот Белкин пропал. На Курском вокзале. Встречал там какого-то подозрительного приятеля - кавказского мальчишку-наркомана, и их обоих какие-то типы прямо на вокзальной площади запихнули в машину и увезли, а через два дня этого мальчишку нашли за городом, под мостом с пробитым черепом. А Белкина след простыл. То ли его тоже убили, то ли нет, но как доложить товарищу Брежневу, что журналист, которого он сам выбрал ехать Вену, пропал без следа?
Так вот в чем дело, подумал я. Дело не в Белкине, плевали на него, хоть он действительно талантливый журналист, но пропал, и черт с ним, это и сейчас не столько волнует Генерального и всех остальных, сколько вопрос - как доложить Брежневу? Ведь, действительно, представьте себе, как это сунуться к Леониду Ильичу да еще накануне такой важной встречи - с самим Картером, сунуться и сказать: "Мы вашего любимого журналиста найти не можем". А он: "Как это не можете? А где он?" - "Не имеем понятия, Леонид Ильич"… Нет, с таким докладом, да еще перед самым отъездом, безусловно никто не рискнет сунуться к Брежневу, но, с другой стороны, как-то придется докладывать, если…
- Понимаешь, живым или мертвым он должен быть найден до одиннадцатого, - будто читая мои мысли, сказал Генеральный. - Конечно, лучше бы живым, но тут от тебя не зависит. Двенадцатого у журналистов инструктаж у Замятина и Суслова, четырнадцатого - обед у Леонида Ильича, пятнадцатого - отъезд. Но подавать труп на обед, сам понимаешь, нельзя. Значит, крайний срок выяснить что с ним - одиннадцатое число, понедельник. В твоем распоряжении семь дней, как у Бога. Сотворишь Белкина - грудь в крестах, квартира в центре, старшего советника получишь, несмотря на… возраст.
По-моему, вместо "возраст" он имел ввиду что-то другое, но удержался в последнюю секунду, заменил слово. И если бы я не подозревал себя в излишней мнительности, я бы сказал, что знаю, что он имел ввиду. Он имел ввиду мое еврейское отчество, а точнее - полуеврейское происхождение. Отчество мое "Иосифович" они давно сократили до "Есич", а происхождение сократить нельзя, разве сократить меня по штату целиком с моим происхождением.
Да, этот Белкин может стать моим "Ватерлоо", черт бы его побрал!
- Вообще-то, Роман Андреич, я только что крупнейшее дело кончил, у меня отпуск горит. А со старшим советником я мог бы и подождать… по возрасту, - сказал я с полувызовом.
То была, конечно, бездарная попытка уйти от этого дела. Генеральный поморщился. Он откинулся в сталинском кресле и посмотрел на меня сухо, сверху вниз:
- Вот что, Игорь Есич. Нами получено задание от ЦК найти этого Белкина живым или мертвым к одиннадцатому числу. И я поручаю это вам. Если сочтете себя неспособным справиться - доложите мне завтра в девять утра, я сделаю выводы. - И тут же смягчил удар, придвинулся ко мне: - Да ты не трусь, справишься. И дело интересное, я бегло просматривал. Наркоманы, журналисты. Просто дергать будут сверху. Ну, а кого не дергают? А меня не дергают? Давай за работу! - Он встал, через стол протянул мне руку. - И учти - на это дело у тебя полная свобода действий, подключай Петровку, - в общем, сам знаешь. Считай, что работаешь по заданию ЦК и имеешь чрезвычайные полномочия. Найдешь Белкина живым - вообще всех выручишь. И Замятина, и Суслова. И к тому же… но это так, на всякий случай, - прибавил он с улыбкой, словно вспомнил что-то: - Моя внучатая племянница к нему неровно дышит, к этому Белкину. Он у них на журфаке пару лекций прочел, что ли, так они там все с ума посходили. Но это, конечно, не имеет значения, там романа не было, не беспокойся.