Страница 20 из 86
- Лев Александрович, если бы не эти вольности с трудовой дисциплиной, если бы Белкина хватились в день похищения или хотя бы назавтра - мы бы сейчас не были в цейтноте. А то 15-го Брежневу ехать в Вену, а 4-го мы только начинаем искать журналиста из его пресс-группы. Я думаю, что в наших с вами интересах не терять время на ведомственные перепалки, а сотрудничать. Мне нужно не допросить, как вы сказали, всю редакцию, а побеседовать. Побеседовать со всей редакцией сразу. И как можно скорей.
Он чуть медлил с ответом, будто подсчитывал в уме все "за" и "против", потом сказал:
- Хорошо, я вас понял. - Вслед за этим он наклонился к селектору: - Женя, через десять минут - срочная летучка в Голубом зале. Для всей редакции, без исключения. - Он взглянул на меня: - Что еще?
- Личное дело Белкина, - сказал я.
- Женя, личное дело Белкина из первого отдела, - приказал он по селектору. И опять ко мне: - Еще?
- Пока все, - я добился своего: редактор понял, что найдем мы Белкина или нет, окажется этот Белкин жертвой или соучастником преступления, ему, Корнешову, лучше сейчас играть в моей команде, а не защищать честь мундира. И в эту минуту в кабинет вернулся ответственный секретарь Гранов. В руках у него были длинные серые узкие полосы бумаги с жирным свежим газетным текстом.
Корнешов поглядел на Гранова удивленно, тот объяснил:
- Пришлось идти в типографию, тиснуть по новой. В редакции нет ни одного оттиска этого очерка, все в цензуре. - И он положил передо мной принесенные гранки. - Это последний очерк Белкина, который он продиктовал из Баку по телефону. Точь-в-точь повторяет вторую главу этой рукописи, только без концовки, без последнего абзаца. Поэтому мы не знали, что Вадим был арестован, сидел в КПЗ.
- Бакинская милиция нам сообщила, что никогда Белкина не арестовывала, - сказал я. - Скажите, а он вообще привирал в своих очерках?
- Ну-у… Трудно сказать. Нет, пожалуй. У нас с этим жестко. Просто отбор деталей у любого журналиста - дело субъективное. В этом очерке тоже что-то типизировано, наверно. Ты с ним общался по этому очерку? - спросил Корнешов у Гранова.
- Да. Он сказал, что тут все правда, кроме фамилий. Что этого Шаха он на днях, возможно, даже привезет в редакцию. И все. И на другой день он исчез.
- Шах - это тот парень, с которым его похитили и которого нашли мертвым через два дня, - сказал я. - Но об этом я расскажу подробней на общем собрании. - Я взглянул на часы, десять минут истекали. На пороге кабинета показалась сорокалетняя молодящаяся секретарша с розовыми ноготками. В руках у нее была папка - личное дело Белкина.
- Через десять минут все будут в зале, Лев Александрович, - негромко сказала она, кладя личное дело Белкина передо мной.
Не открывая его, я спросил:
- Скажите, а что за история была с ним в Мирном, в Якутии? Какая-то драка в ресторане.
- Знаю, - сказал Корнешов. - Но Белкин не был пьяница, это уж точно. Просто на каждого журналиста рано или поздно приходят из командировок такие "телеги". Я думаю, что и на следователей тоже. Он уличил кого-то в приписках, кого-то в воровстве и, пожалуйста, - раньше, чем собкор прилетает из командировки, на него уже тут анонимка или коллективное письмо. И, знаете, что любопытно? Нет, чтобы пришло письмо от одного человека, хотя в одиночку люди чаще всего пишут именно правду. Но этого нет. Письма коллективные. Потому что доносы строчат по сговору, чтобы больше веры было.
- Но в данном случае драка была, это зарегистрировано в МВД, - сказал я.
- Была, конечно. Рабочие-алмазники набили морду повару ресторана за то, что тухлой олениной кормил. По-моему, правильно сделали - между нами, конечно. А Белкин был при этом и даже написал очерк "Драка", так и назывался, очень неплохой был материал, жалко, цензура не пропустила. Ну, а там, в Мирном, своя мафия, вот и состряпали дело на журналиста. Во всяком случае, так мы к этому отнеслись. Иначе в журналистике и работать нельзя. И пока вы не докажите, что Белкин действительно там чем-то спекулировал - мы хоть и готовы вам помочь, но обвинять Белкина - извините.
Уж не знаю, говорил ли он это только для меня или в расчете на то, что Гранов расскажет всей редакции, как Главный защищает своих сотрудников, но я почувствовал к нему симпатию. Он поднялся с кресла, сказал:
- Идемте, вся редакция уже в Голубом конференц-зале. Имейте, пожалуйста, ввиду, что мы прервали выпуск газеты, там даже метранпажей вытащили из типографии…
- Понял, - сказал я.
В Голубом конференц-зале редакции, в том самом прославленном зале, где "Комсомолка" устраивает встречи со знаменитыми космонавтами, композиторами, артистами и путешественниками, передо мной сидело человек пятьдесят - весь состав редакции, который оказался в тот час на работе, включая машинисток, стенографисток и курьеров. Молодые, загорелые, наездившие по командировкам тысячи километров журналисты - девушки, женщины, юноши и мужчины - они смотрели на меня чуть иронично, но заинтересованно, как смотрят на мир все повидавшие на своем веку газетные волки.
Я коротко изложил им то, что сам знал об этом деле. Не форсил, не строил из себя Шерлока Холмса и "важняка", а скупо перечислил факты похищения Белкина и Рыбакова, причины обыска на квартире Белкина и результат - обнаружение рукописи о бакинских наркоманах и исчезновение остальных блокнотов. Я сказал, что меня не интересует, кто взял эти блокноты и по каким мотивам, просто эти блокноты позарез нужны следствию, чтобы найти похитителей Белкина и его самого - пока есть надежда на то, что он еже жив.
- Если тот, кто взял эти блокноты, не хочет себя объявлять, - сказал я, - предлагаю сделать проще. Вот я вижу здесь телефон. Я останусь возле него и просижу здесь полчаса. За это время человек, который взял эти блокноты, может анонимно мне позвонить и сказать, где и когда я могу их найти. И даю вам честное партийное слово, что никаких выяснений, кто взял эти блокноты, я производить не буду. Уже хотя бы потому, - сказал я с улыбкой, - что мне это просто ни к чему. Мне поручено искать Белкина, и я не хочу терять время на посторонние вещи.
В зале была тишина. Кто-то курил, кто-то отвлеченно смотрел в окно, а кто-то уже поднялся, спросил нетерпеливо у главного редактора: