Халявщик

- Значит, отказали, - Утес поскреб заросший щетиной подбородок. – Сказал мужикам, чтобы вместо сломавшейся привезли нормальную бритву, так они приволокли электрическую. А я всю жизнь брился станком… Идиоты!

- Кто, мужики? – вкрадчиво поинтересовался Софт.

- Не притворяйся таким же. Ты сам отлично понял, о ком идет речь. Я просто в максимально лестных выражениях охарактеризовал руководство Городца.

- Могу сбегать, передать им мнение вашего превосходительства.

- Пойдешь в отпуск – сбегаешь.

– Ух ты, мне полагается отпуск! Не знал.

- Это мы еще посмотрим на твое поведение. Кстати, зайдешь к коменданту, ребята привезли из Грозового твое имущество.

– Быстро они.

- А ты думал, что мы работаем в лучших традициях бюрократии, по принципу «обещанного три года ждут».  И еще. Завтра состоится суд над фальшивомонетчиком. Событие уникальное, поэтому ажиотаж в городе большой, а зал маленький, всего на четыреста мест. Но администрация как бы по долгу службы обязана присутствовать. Если хочешь, у того же коменданта возьмешь пропуск.

- Надо же, кто-то специально добыл оборудование, чтобы штамповать фальшивые деньги, - удивился Софт.

- Да нет, - отмахнулся Утес. – Ты же сам понимаешь, что в наших условиях наладить штамповку монет весьма накладно, овчинка не будет стоить выделки. Просто один ушлый рейдер, потроша кластер, наткнулся на мешок с белорусскими копейками. И выдавал их приезжим лохам за наши деньги…

Финансовая система Елани являлась образцом рационального примитивизма. Хотя в сообществе иммунных споранов накопилось заметно больше, чем требовалось для изготовления «живчика»,  их ценность оставалась заметно выше ценности банки консервов, чайника или даже предметов одежды, которые можно было легко добыть в любом городском кластере. Но печатанье денег при местном технологическом развитии являлось трудной и затратной задачей. А в одном из кластеров постоянно обновлялся банк с кучей мелочи. Вот руководство Елани и приняло эпохальное решение: считать спораны рублями, а копейки так и останутся копейками. Надо сказать, что ценность местных денег заметно превышало таковую в новой России и даже Советском Союзе. За одну копейку можно было купить килограмм сахара или пачку сигарет. Впрочем, разовая зажигалка тоже стоила копейку. На этом несовершенстве местной денежной системы кое-кто делал свой маленький бизнес. Набирал охапками всякой мелочевки типа одноразовых шариковых ручек и продавал с немалой выгодой.

- Да, интересно будет глянуть на этого махинатора, - решил Софт.

Хотя смотреть было особенно не на что. Обычный мужик, каких в Елани сотни, явно из гражданских, непривычно безоружный и заметно смущающийся из-за сфокусировавшихся на нем сотен взглядов. А еще он сильно нервничал ввиду полной неопределенности. Если бы уже были прецеденты, фальшивомонетчик мог бы догадываться, что ему грозит. Но он был первым, до него никто не додумался сбагривать простакам не имеющие ценности монеты.

Собравшихся в зале зевак ждало сильное разочарование. Они жаждали затяжной драмы, своеобразной «мыльной оперы», только в жизни, с завязкой, внезапными сюжетными поворотами и драматическим финалом. Что-то вроде того, как умирающий от подсыпанного злодеем яда жених оказывается перепутанной в роддоме и сменившей пол сестрой-близняшкой  невесты.

На деле вышло гораздо скучнее и завершилось в течение часа, из которого двадцать минут судьи совещались.

Фальшивомонетчик попытался утверждать, что затеял свою аферу не корысти ради, а желая пошутить. Но обвинитель тут же выудил из тощей папки бумагу, в которой говорилось, что обвиняемый проигрался в пух и прах и залез в долги. Поскольку был он рядовым наемным грузчиком, собирающим в кластерах хабар под охраной вооруженных бойцов, то зарабатывал скромно и не имел возможности расплатиться. Поэтому и решился на аферу. Стороны немного поспорили. Фальшивомонетчик утверждал, что от сбыта копеек и прибыль копеечная. Обвинитель вроде бы согласился, но тут же, выдержав театральную паузу, сообщил, что в мешке находилась сумма, превышающая долг обвиняемого.

Единственная интрига заключалась в том, какой приговор вынесут фальшивомонетчику. Большинство сходилось во мнении, что ему придется искупать свою вину на самых грязных или тяжелых работах. Но суд решил иначе. Мужчину приговорили к изгнанию из Елани с занесением в ментальную карту описания его художеств.

Софт поплелся обратно в свой кабинет, который ему дали исключительно потому, что в монументальном здании хватало пустующих помещений. Одно время даже хотели выделить один этаж под жилье, но Утес воспротивился. Глава Елани заявил, что надо мыслить на перспективу. Поселение разрастается, соответственно, будет увеличиваться административный аппарат. И что тогда? Прикажете выселять людей или возводить для чиновников новое здание?

Софт плюхнулся в кресло – похуже, чем у Утеса, но тоже из кожи. А другие при разграблении кластеров брали редко, ведь мебель доставалась даром, средства тратились на перевозку и охрану. Поэтому и затаривались ценными вещами, которые в обычной жизни мог себе позволить человек с доходами выше среднего.

Без стука распахнулась дверь и в комнату – надо же! – вошел Утес собственной персоной. При этом главный начальник счел нужным пояснить:

- Шел мимо, дай, думаю, зайду. К чему эти формальности: тащиться к себе, потом через секретаршу вызывать тебя. Мы же не в Кремле.

- Да, на Кремль здешние места не очень похожи, - согласился Софт.

- Я вот по какому делу. Нужно подключить наши охранные системы к компьютерам и вывести на единый пульт. Подчеркиваю, все системы, а не только видеонаблюдение. Сумеешь?

- Программу я сверстаю, но тут должны хорошо поработать техники. Для меня камеры, микрофоны и прочая электроника темный лес.

- Техники найдутся. Главное – свести воедино их усилия. – Утес помолчал и вдруг совершенно неожиданно сменил тему, вываливая что-то свое, наболевшее:

- Как думаешь, Софт, нужны в Улье бизнесмены?

- А как же без них? Ведь наши магазины, ремонтные мастерские, гостиницы – это тоже бизнес. Я уже молчу про торговые караваны.

- Верно. Скажу больше, у людей есть разные врожденные таланты. У одного певческий дар, второй рисует замечательные картины, а третий не напрягаясь, будто играючи, делает деньги. Забрось такого на необитаемый остров, он и там станет миллионером. Время от времени подобные типы оказываются в Улье. С первого взгляда безнадежный человечишка, стрелять не умеет, хабар ищет чуть лучше слепого, а посмотришь через годик, он уже живет в отдельном доме и хранит в банке десяток жемчужин, хотя элиту видел только на фотографиях.

- Таких людей мало, - осторожно заметил Софт.

- А их и не может быть много с нашими скудными ресурсами. И это хорошо. Ты знаешь, я не против богатых, но у некоторых из них есть отвратительная привычка. Достигнув определенного уровня, они начинают бесцеремонно лезть в дела города.

- Большие деньги всегда стремились в большую политику. И тут действует принцип обратной связи. Деньги питают разные политические группы, а те, в свою очередь, дают бизнесмену возможность делать еще большие деньги.

- Зришь в корень, парень. Конечно, в Улье труднее проворачивать сомнительные махинации, здесь очень многое на виду, но, с другой стороны, гораздо легче нарушать законы. Четыре пятых населения мужчины, из них большинство вооружены, невозможно контролировать такую ораву. И когда у тебя серьезные ресурсы, открывается широкое поле деятельности. Можно тайно сформировать отряд боевиков, одновременно подкупив важную шишку из администрации. И вот как быть, если почти уверен, что этот человек действует в интересах своего хозяина, а допрашивать его с участием ментата запрещено?

- Допросить хозяина, - тут же предложил Софт самый очевидный ход.

- А, - с досадой махнул рукой Утес. – Раньше надо было допрашивать. Сейчас это уважаемый человек, которого нельзя тронуть без веских на то оснований… Ладно, куда-то меня не туда занесло. Я забыл спросить, как твой первый марафон, нормально прошел? Может, жалобы есть или замечания?