Судьба

Он решил начать рисовать без Блум, однако у него выходили каракули. Он умел делать чертежи, рисовать планы и схемы, но никак не рисунки. Еще с детства было ясно, что художник из него никакой. Хотя Икинцыцы 2 рисует не лучше старшего.

Вдруг к нему домой постучались. Икинцыцы 1 встал и вышел из своей комнаты, после чего подошел к входной двери. Открыв дверь, он улыбнулся: это была Блум. Сама она тоже улыбнулась и протянула руку для рукопожатия.

— Добрый вечер, Ики 1.

— О! Здорова, старик! — Икинцыцы 1 пожал ее руку, — Рад тебя видеть. С ночевкой?

— Да нет. На час пришла, заодно помочь тебе по дому. И нарисовать рисунок. Хотя у тебя еще завтрашний день впереди.

— Оу… а ты проходи, Блум, — Икинцыцы 1 пропустил ее.

Блум с его разрешения зашла в дом. Икинцыцы 1 резко побежал на кухню. Блум поняла, что без ужина он ее не оставит, потому решила пойти за ним. Зайдя на кухню, там она увидела пюре, котлеты и, собственно, чай. Икинцыцы 1 уже приготовился к ужину. Быстро!

— Ой, это все для меня? — спросила Блум с улыбкой.

— Нет. Это для твоего желудка. Аха-ха-ха-ха! Садись, дружище. И советую не спорить.

— Ох… ладно.

Блум села за стол. Икинцыцы 1 нарезал куски хлеба и положил три куска перед ней. Сам же он сел напротив нее и решил сделать своеобразную молитву.

— За наш сытый желудок! — объявил Икинцыцы 1.

— Твоя фирменная фраза, Ики 1. Амин, — улыбнулась ему Блум, после чего принялась ужинать.

— Кстати, глянь на мой позор…

Икинцыцы 1 закрыл лицо руками от стыда и протянул свой рисунок, который еще не был доработан. Блум посмотрела на этот рисунок. От увиденного она бы рассмеялась, если бы не последние события. Но и улыбки хватило.

— Эх ты, художник, — покачала головой Блум, — А теперь глянь, что я нарисовала.

Блум вытащила из сумки свой рисунок и показала Икинцыцы 1. Тот округлил глаза и раскрыл рот, а потом медленно взял листок в руки. Рисунок не был доработан, но профессионализм четко подчеркивался. Тут были нарисованы Икинцыцы 1 и Рэйнбоу, которые обнимались друг с другом, причем Рэйнбоу положила голову на грудь. Фона не было, а рисунок нарисован карандашом. Икинцыцы 1 с шоком посмотрел на Блум, которая постаралась ради него.

— Ну как? — спросила она.

— Блум… Тебе бы арт-художником работать… Даже не знаю…

— Ради тебя старалась дома. Нравится?

— Спрашиваешь? — Икинцыцы 1 задушил бы ее в объятиях, будь он эмоциональным, но сдержался, — Тут и слова не нужны… Ты просто чудо.

— Спасибо, — мило улыбнулась она.

— Тебе спасибо… Ух! Фон-то я могу нарисовать…

— Размечтался, — Блум выхватила рисунок, резко прекратив улыбаться, — Ты точно испоганишь весь мой труд. Давай я дорисую у тебя, а ты посмотришь, как это делается. Но… с тебя тогда тоже рисунок.

— РИСУНОК? КОМУ?

— Мне, — подмигнула Блум, — Ты хотя бы будешь иметь кое-какое представление. Так что с тебя рисунок.

— Эу… ладно, — сдался Икинцыцы 1.

— Потом на твоем дне рождения я нарисую рисунок. Тебе чтобы подарить. А сейчас давай ужинать.

— Вау… — Икинцыцы 1 почесал затылок, — У меня кривые руки, но я постараюсь…

— Сам ты кривой, а руки как раз-таки золотые. Мозги просто подправить надо, Ики 1.

— Понял, мамочка. Можешь не делать замечаний.

Оба друга улыбнулись друг другу, после чего начали ужинать. Еда и чай пока не остыли, так что ужинать они могли спокойно. Блум оценила его ужин и считала, что ему надо устроиться с поваром. Но тот считал, что это не его мечта. после ужина друзья отправились в комнату Икинцыцы 1, где Блум решила дорисовать рисунок на глазах своего друга, чтобы еще чему-нибудь научить.

Ночь, 8 ноября…

0. Блум не осталась на ночь, потому ушла домой. Она дорисовала рисунок, на котором были изображены Икинцыцы 1 и Рэйнбоу на фоне радуги и с лучом солнца. Блум в сопровождении не нуждалась, так что она спокойно ушла домой. Через полчаса она позвонила ему и доложила, что без проблем дошла до дома. Икинцыцы 1 был спокоен за нее. Икинцыцы 2 и Кот остались в его квартире, так что старший Икинцыцы спал спокойно в своей комнате.

Он спал один в темноте. Везде выключил свет, потому дом был во тьме. Было страшно, но этот не боялся мрачной темноты. Темнота — друг молодежи, но точно не мрак. И сейчас он видел один сон.

— Ики 1… Ики 1…

— А? Кто это?

4. Икинцыцы 1 оказался в темно-сером пространстве. Он услышал до боли знакомый голос, но не мог вспомнить. Икинцыцы 1 стоял на темно-серой траве, был ветерок, было пасмурно. Ничего цветного: только темно-серые тона и изредка белые. Он оказался в каком-то мрачном месте, хотя это было поле.

— Ты не узнаешь меня, родной?

Икинцыцы 1 посмотрел в сторону и увидел приближающийся силуэт. Сначала ее силуэт был похож на тень, но когда обладательница женского голоса подошла к нему, то Икинцыцы 1 ужаснулся. Это была Рэйнбоу…

Вот только она выглядела совсем иначе. Рэйнбоу была тоже черно-серой, ее радужные волосы стали отражать лишь цвета от черного до белого, а в промежутке серые цвета разного оттенка. Лицо Рэйнбоу было бледным. Цветным был Икинцыцы 1, хотя он был одет в свою повседневную одежду. Его кожа — единственное цветное в этом непонятном месте. Все остальное было черно-серо-белым. Рэйнбоу выглядела так, словно вышла из-под земли, вдобавок была вся потрепанная.

— Рэйнбоу? Это… т-т-ты? — ужаснулся он.

— Да, родной. Это я. Как ты? — спросила Рэйнбоу, — Не бойся меня… Обними.

Икинцыцы 1 решил ее послушаться, после чего подошел к ней и обнял ее медленно. Он думал, что сейчас произойдет очередной ужас, но ничего подобного не случилось: Рэйнбоу обняла в ответ и прижалась к груди. Точно так же, как на рисунке, только в черно-серо-белых тонах, а не в цветных. И радуга присутствовала тоже такая же, как волосы Рэйнбоу. Все вокруг было черно-серо-белым, что немного пугало Икинцыцы 1.

— Не бойся… Я рядом… Я хотя бы во сне буду навещать тебя и обнимать… И целовать… Я так соскучилась…

— Что произошло с тобой? — спросил Икинцыцы 1, еле сдерживая эмоции.

— Ничего хорошего, милый. Но я спокойна. Ты не один — помни об этом.

— Я… не понимаю… — Икинцыцы 1 отстранился от нее.

— Твое сердце сейчас пребывает в таких тонах, каким ты сейчас видишь мир. Ты окаменел, хотя не позволил злости овладеть тобой. У тебя еще доброе сердце рейнджера… Я всегда верила в тебя. И я не виню тебя в том, что со мной произошло, родной. Ты не виноват… — на удивление Рэйнбоу не выпускала слезы.

— Рэйни… Вернись в мир живых… Пожалуйста… Без тебя мой мир стал черно-серо-белым. Для меня больше…

— Тшш… — Рэйнбоу заткнула его пальцем, — Ты еще познаешь ярких красок в своей жизни, родной. Но сейчас… поддерживай и заботься о Блум. Она тоже переживает непростые времена. Сделай так, чтобы она не воспринимала мир так, каким ты сейчас воспринимаешь. Перед тобой еще лежит долг рейнджера. Ты не спасешь кого-то физически, но ты спасешь душу любого близкого тебе человека от мрака и злости. Главное… защити себя.

— Я… о чем ты, Рэйнбоу? Я и так забочусь о Блум, потому что она мне как родная сестра. И…

— Я знаю… Ты должен осветить ее душу. Когда она будет счастлива, ты и сам не заметишь, как твое сердце освободится от этого проклятого камня, что заложено в нем. Потому ты сейчас видишь меня и все вокруг именно так. Твои папа и мама в тебя верили и даже сейчас верят. Ты должен отражать не мрак, а свет.

— Рэйнбоу… ты слишком… странная…

— Ты скоро поймешь. Но помни, — Рэйнбоу подошла к нему вплотную, — Я буду рядом и в твоем сердце. Я постараюсь защитить тебя от зла, только ты не впускай весь негатив в свое сердце. Я помогу и буду чаще тебя навещать…

— Рэйнбоу… Хорош загадками говорить… Я совсем ничего не… — тут Икинцыцы 1 был заткнут пальцем.

— Ничего не говори. Просто будь добрым… Ты сын рейнджеров. И спасаешь не только тела, но и души. Я буду верить в тебя до последнего. Твоя цель — Блум… Спаси ее душу…