Судьба

— Ики 1, — прервала молчание радужноволосая, — Я ведь… уже… испорченная…

— Хорош ерунду гонять. Ешь давай, — махнул рукой Икинцыцы 1.

— Допустим, я не инсценировала свою смерть. И ты увидел бы меня такой. Ты бы меня бросил? — ее вопрос несколько шокировал Икинцыцы 1.

— Я же просил тебя не гонять ерунду, — он положил вилку на стол, — Я тебя никогда не бросил бы и не брошу. Тебе это ясно?

— Но…

— Никаких «но», Рэйни. Из-за того, что импотент тебя толпой изнасиловал, это не причина того, чтобы я бросал тебя. Плюс ты мне не изменила и не изменишь. А знаешь почему? Потому что в тебе есть одна черта, за что я полюбил тебя — это верность, — улыбнулся Икинцыцы 1, — И думать не смей, что я тебя брошу.

— Ага… ты никого никогда не бросал, потому тебе будет трудно бросить одну из нас, — Рэйнбоу опустила голову.

— О чем ты толкуешь?

— Ты о Блум забыл? Она ведь твоя девушка. А ты сейчас забываешь о ней.

0. Тут Икинцыцы 1 замолчал. Он в действительности забыл о ней, уделяя абсолютно полное внимание радужноволосой. Он только сейчас понял, что случайно обидел Блум своим отсутствием в университете. Дело даже не просто в отсутствии, а в том, что он проигнорировал ее просьбу, просто увидев свою вторую по счету девушку (Блум третья). Он схватился за голову и впал в небольшой шок.

— Вот блин… я и забыл о ней, — он опустил голову.

— Блум тебе нужнее, чем я. Иди к ней и успокой ее. Прошу тебя, Ики 1. Находясь со мной, ты причиняешь ей боль. Ты подумай об этом.

— Наоборот случается: когда я нахожусь с ней, я причиняю тебе боль. Согласись.

— Признаю: мне тоже больно, но я все понимаю. Это из-за меня ты сейчас в фиговой ситуации…

— Не смей себя винить! — Икинцыцы 1 ударил кулаком по столу, — Тут винить стоит только меня. И вообще… — а потом встал, — Реально надо пойти к Блум и объяснить ей все.

— Ты правильно поступишь, если сделаешь так. Иди прямо сейчас без задержки, — попросила она.

— А ты?

— Я буду тут и никуда не уйду. Запрусь здесь, пока тебя не будет. Только иди к Блум. Пожалуйста.

— Эх, — вздохнул он, — Ладно.

Рэйнбоу встала и решила проводить его к двери квартиры. Одеваться Икинцыцы 1 не пришлось, ибо все равно был в верхней одежде. Рэйнбоу поцеловала его в щеку и взяла его за правую руку. Тот посмотрел на нее.

— Я еще приду, Рэйни. Не волнуйся, — улыбнулся он, — Спокойной ночи тебе.

— И тебе. Иди.

3. Рэйнбоу не улыбалась, а закрыла глаза и загрустила. Икинцыцы 1 прекратил улыбаться и понял, что все сложнее, чем он думал. Девушек он никогда не понимал — и не поймет. Ему ничего не оставалось сделать, кроме как выйти из квартиры Рэйнбоу и отправиться к Блум.

Рэйнбоу заперла дверь, а потом облокотилась спиной к стене, потом медленно села на пол и, согнув колени, обняла их и начала плакать. Сейчас она испытывала то же, что и Блум — ревность. Мысленно она все же хотела, чтобы Икинцыцы 1 был с ней, но считала, что ее жизнь давно закончена. Все зависело от выбора Икинцыцы 1. А выбор старшего зависел от совета младшего. Только вот девушки не знали, что младший Икинцыцы тоже играет ключевую роль, потому что старшему нужен исключительно совет родного по крови человека, коим является только Икинцыцы 2. И больше никто.

Вечер, 3 марта…

4. Блум сидела дома и читала книгу. Она была о романтике и пыталась найти подобный случай. Но там был лишь такого рода любовный треугольник: парень-любимая-любовница. Любимая и любовница — это разные вещи. В случае с Икинцыцы 1 был образован уникальный любовный треугольник: парень-любимая-любимая. Итого у него две любимых девушки, которых нельзя назвать любовницами, ибо официально с ними он установил отношения.

Блум размышляла об этом и считала, что зря призналась старшему Икинцыцы в своих чувствах. Если бы она знала, что Рэйнбоу притворилась мертвой и на самом деле жива, то никогда бы не призналась ему в любви. Теперь Блум считала, что совершила ошибку. Да, она любила его, но призналась не совсем вовремя. Судьба подкинула этой троице неприятный сюрприз.

— «Блин… зря я призналась Ики 1. Зря мы стали парой. Если бы я знала, что Рэйни жива… я бы не стала ему признаваться в этом. Я бы просто ушла. А теперь… из-за меня Ики 1 страдает и не может понять, кто ему больше нужнее. Я просила его подождать с выбором… Но… он отдаляется от меня».

Блум опечалилась. Она винила себя в том, что призналась не вовремя. Рэйнбоу винила себя в том, что вернулась. Икинцыцы 1 винил себя в том, что все это произошло, начиная от изнасилования и «смерти» Рэйнбоу и заканчивая тем, что влюбил в себя Блум неосознанно. Неизвестно, кто в действительности был виноват и в чем виноват. Но Блум лучше разбиралась в этом, чем Икинцыцы 1 и Рэйнбоу, потому что она идет на психолога.

0. Вскоре к ней постучались. Блум положила книгу в сторону и встала, а потом подошла к двери. У нее не было сомнений, что это Икинцыцы 1 пришел. А когда открыла дверь, то не ошиблась: у порога стоял в действительности он. И выглядел он точно не радостно. И не лицемерил, то есть не притворялся грустным, потому что Блум умела выявлять лицемерие в людях. Она скрестила руки на груди и посмотрела ему в глаза.

— Пришел? — на это Икинцыцы 1 просто кивнул, — Я просила тебя прийти в универ, но ты не выполнил мою просьбу. Я хочу узнать: почему?

— Блум… — Икинцыцы 1 почесал затылок, — Прости меня. Я… расскажу тебе все, только впусти меня в дом.

Блум вздохнула и отошла в сторону, пропуская его в дом. Когда тот зашел, хозяйка закрыла дверь на ключ, а потом жестом попросила его сесть на диван. Сама она предпочла стоять напротив него, скрестив руки на груди. Ее обидело то, что он проигнорировал ее просьбу. Или забыл, что, впрочем, уже не важно.

— Ты весь день у Рэйни был?

— Да, — ответил Икинцыцы 1, — Я пришел туда с продуктами и увидел перед дверью двух уродов, которые пытались вломиться к ней в квартиру и требовали денег. Я же выгнал их кое-как и только тогда Рэйнбоу открыла мне дверь. Она была очень сильно напугана… и… — он нервно сглотнул, — Я… решил ее утешить. В общем… я переспал с ней. И спал. Проснулся недавно, потом прибежал сюда. Вот и вся история.

У Блум не было причин не верить ему, ибо такие вещи точно не являются ложью. Одного признания «переспал» хватает, чтобы стало понятно, что он говорит только правду. Блум поверила ему, но легче от этого не стало.

— Понятно, — с этими словами Блум развернулась, — Ты так и не умылся. Иди в баню и приведи себя в порядок.

А потом Блум пошла в спальню и закрылась там. Икинцыцы 1 понял, что сделал неприятное своим рассказом. Он ударил себя по лбу, но послушал ее и направился в баню, чтобы искупаться. Блум же вытащила телефон, чтобы позвонить младшему Икинцыцы о том, что старший вернулся. Набрав к нему, она ждала недолго: тот принял вызов через 10 секунд.

— Алло.

— Ики 2, не спишь? — шепотом разговаривала Блум.

— Нет. Этот дурень пришел?

— Не дурень он. А так да. Пришел.

— Хорошо. Тогда я пойду к Рэйни. А то она на сообщения не отвечает. Спасибо, Блум. Ты чудо.

— Это ты чудо. Ладно, на связи.

5. Блум прервала разговор и легла на кровать, а потом перевернулась левым боком и начала тихонько плакать. Ей все равно было обидно от того, что делал и делает Икинцыцы 1. Хотя тот и не желает причинить боль кому-нибудь.

Через 10 минут Икинцыцы 1 вышел из бани и пришел в более-менее нормальное состояние. По крайней мере, он был свеж, а голова остыла и была свободна от плохих мыслей. Хотя у него не было настроения. Заметив, что Блум не вышла из спальни, он направился туда. Открыв дверь, он обнаружил ее лежащей на кровати левым боком, то есть спиной к двери и к Икинцыцы 1. Тот закрыл за собой дверь, войдя в спальню и сел на край кровати. А потом услышал тихий плач своей девушки.

— Я понимаю. Тебе обидно, Блум. Просто… я не знаю, что со мной в последнее время происходит. Но я тебя сильно люблю, Блум. Так что не думай, что я избегаю тебя. Или хочу бросить…