Страница 6 из 51
Он ударился бежать —
И всю ночь ходил дозором
У соседки под забором.
Жутко было молодцу!
Но вот утро. Он к крыльцу:
«Эй, вы, сони! Что вы спите!
Брату двери отоприте;
Ночью страшный был мороз —
До животиков промерз».
Братья двери отворили,
Караульщика впустили,
Стали спрашивать его:
Не видал ли он чего?
Караульщик помолился,
Вправо, влево поклонился
И сквозь зубы отвечал:
«Всю я ноченьку не спал,
Да, к моей судьбе несчастной,
Ночью холод был ужасный,
До сердцов меня пробрал;
Всю я почку проскакал;
Слишком было несподручно…
Впрочем, все благополучно».
И ему сказал отец:
«Ты, Гаврило, молодец!»
Стало в третий раз смеркаться,
Надо младшему сбираться;
Он и усом не ведет,
На печи в углу поет
Изо всей дурацкой мочи:
«Распрекрасные вы очи!»
Братья ну ему пенять,
Стали в поле погонять,
Но, сколь долго ни кричали,
Только голос потеряли:
Он ни с места. Наконец
Подошел к нему отец,
Говорит ему: «Послушай,
Побегай в дозор, Ванюша;
Я куплю тебе лубков,
Дам гороху и бобов».
Тут Иван с печи слезает,
Малахай свой надевает,
Хлеб за пазуху кладет,
Караул держать идет.
Ночь настала; месяц всходит;
Поле все Иван обходит,
Озираючись кругом,
И садится под кустом;
Звезды на небе считает
Да краюшку уплетает.
Вдруг о полночь конь заржал…
Караульщик наш привстал,
Посмотрел под рукавицу
И увидел кобылицу.
Кобылица та была
Вся, как зимний снег, бела,
Грива в землю, золотая,
В мелки кольцы завитая.
«Эхе-хе! Так вот какой
Наш воришко!.. Но, постой,
Я шутить ведь не умею,
Разом сяду те на шею.
Вишь, какая саранча!»
И, минуту улуча,
К кобылице подбегает,
За волнистый хвост хватает
И прыгнул к ней на хребёт —
Только задом наперед.
Кобылица молодая,
Очью бешено сверкая,
Змеем голову свила
И пустилась, как стрела.
Вьется кругом над полями,
Виснет пластью надо рвами,
Мчится скоком по горам,
Ходит дыбом по лесам,
Хочет, силой аль обманом,
Лишь бы справиться с Иваном
Но Иван и сам не прост —
Крепко держится за хвост.
Наконец она устала.
«Ну, Иван, — ему сказала,—
Коль умел ты усидеть,
Так тебе мной и владеть.
Дай мне место для покою
Да ухаживай за мною,
Сколько смыслишь. Да смотри
По три утренни зари
Выпущай меня на волю
Погулять по чисту полю.
По исходе же трех дней
Двух рожу тебе коней —
Да таких, каких поныне
Не бывало и в помине;
Да еще рожу конька
Ростом только в три вершка,
На спине с двумя горбами
Да с аршинными ушами.
Двух коней, коль хошь, продай,
Но конька не отдавай
Ни за пояс, ни за шапку,
Ни за черную, слышь, бабку.
На земле и под землей
Он товарищ будет твой:
Он зимой тебя согреет,
Летом холодом обвеет,
В голод хлебом угостит,
В жажду медом напоит.
Я же снова выйду в поле
Силы пробовать на воле».
«Ладно», — думает Иван,
И в пастуший балаган
Кобылицу загоняет,
Дверь рогожей закрывает
И, лишь только рассвело,
Отправляется в село,
Напевая громко песню:
«Ходил молодец на Пресню».
Вот он всходит на крыльцо.
Вот хватает за кольцо,
Что есть силы в дверь стучится,
Чуть что кровля не валится,
И кричит на весь базар,
Словно сделался пожар.
Братья с лавок поскакали,
Заикаясь, воскричали:
«Кто стучится сильно так?»
«Это я, Иван-дурак!»
Братья двери отворили,
Дурака в избу впустили
И давай его ругать —
Как он смел их так пугать!
А Иван наш, не снимая
Ни лаптей, ни малахая,
Отправляется на печь
И ведет оттуда речь
Про ночное похожденье,
Всем ушам на удивленье:
«Всю я ноченьку не спал,
Звезды на небе считал;
Месяц, ровно, тоже светил —
Я порядком не приметил.
Вдруг приходит дьявол сам,
С бородою и с усам;
Рожа — словно как у кошки,
А глаза-то — что те плошки!
Вот и стал тот черт скакать
И зерно хвостом сбивать.
Я шутить ведь не умею —
И вскочил ему на шею.
Уж таскал же он, таскал,
Чуть башки мне не сломал.
Но и я ведь сам не промах,
Слышь, держал его, как в жомах.
Бился, бился мой хитрец
И взмолился наконец:
«Не губи меня со света!
Целый год тебе за это
Обещаюсь смирно жить,
Православных не мутить».
Я, слышь, слов-то не померил,
Да чертенку и поверил».
Тут рассказчик замолчал,
Позевнул и задремал.
Братья, сколько ни серчали,
Не смогли — захохотали,
Ухватившись под бока,
Над рассказом дурака.
Сам старик не мог сдержаться,
Чтоб до слез не посмеяться.
Хоть смеяться — так оно
Старикам уж и грешно.
Много ль времени аль мало
С этой ночи пробежало —
Я про это ничего
Не слыхал ни от кого.
Ну, да что нам в том за дело,
Год ли, два ли пролетело —
Ведь за ними не бежать…
Станем сказку продолжать.
1834
МАКАРОВ ИВАН ИВАНОВИЧ
1821–1852
«Однозвучно гремит колокольчик…» — эту задушевную, грустную песню о русских дальних дорогах, о нелегкой судьбе ямщика многие считают народной. А написана она более ста лет назад неизвестным сочинителем И. Макаровым, на музыку переложена русским композитором А. Л. Гурилевым. Как это часто случается, имя автора песни с годами забылось. Иван Иванович Макаров родился в 1821 году в Сивинском хозяйстве (Пермская губерния) в семье ямщика, принадлежавшего помещику-крепостнику А. В. Всеволожскому, брату Н. В. Всеволожского, друга А. С. Пушкина.
В 1843 году И. И. Макаров за сочинение стихов был сдан барином в солдаты. Затем его приписывают ямщиком к Пермской конвойной роте, где он со временем получает «повышение» и становится старшим ямщиком, сопровождая теперь партии ссыльных даже и до Тобольска.
10 февраля 1852 года в селении Верхний Суксун (Пермская губерния) окоченевший ямщик был снят с саней и отправлен в больницу. Чиновник тюремного ведомства министерства юстиции докладывал: «Анфиске Макаровой… отданы пожитки ея сына старшего ямщика пермской конвойной роты: мешок худой, сапоги худые, две пары исподнего, для ношения неспособного, картуз добрый и бумаги с сочинительством».
Слово «сочинительство» не один раз упоминается в архивных документах. Это дает основания предполагать, что Макаров писал много. Ныне же широко известно только одно творение крепостного поэта. Мы приводим его первоначальный вариант, в котором упоминаются родное село автора Сива и Чугайка — поляна в окрестностях села{2}.
«Однозвучно гремит колокольчик…»
Однозвучно гремит колокольчик,
И поземка дымится слегка,
И уныло по снежному полю
Разливается песнь ямщика.
Сколько грусти в той песне унылой,
Сколько грусти в напеве родном,
Что в душе его хладной, остылой
Разгорается сердце огнем.
И воспомнил он ночи иные,
И родные поля и леса,
И на очи, давно уж сухие,
Набежала, как искра, слеза.
И воспомнил он Сиву родную,
Чугайку и заводь пруда.
И под хриплые крики конвоя
Замолк мой ямщик навсегда.
Однозвучно гремит колокольчик,
И не слышится песнь ямщика.
Слышен звон кандалов, а дорога,
Дорога в Сибирь далека.
1840-е
АКМУЛЛА МИФТАХЕТДИН
1831–1895
Мифтахетдин Камалетдинович Акмулла родился в деревне Туксанбай нынешнего Миякинского района Башкирской АССР. Учился у известного поэта Шамсетдина Заки.