Страница 10 из 18
Историю ятвяжского племени и в тех немногих отрывках, которые дошли до нас в русских и польских летописях, нельзя читать без особенного грустного расположения духа. Какая-то страшная тяжелая судьба гнетет это воинственное и когда-то могущественное племя. На памяти истории, не говоря уже о временах доисторических, целых четыреста лет борется это несчастное племя за свою родную землю, за свою независимость, за свою народную жизнь и терпит целые четыреста лет неудач и несчастий, несмотря на изумительную энергию. Ятвяжская земля, облитая, упитанная кровью своих защитников, усеянная их костями и костями врагов, шаг за шагом уходить из-под ног своих прирожденных хозяев, достается их непримиримым врагам и постепенно застраивается чужими городами и селениями; а несчастные хозяева отгоняются, как дикие звери, в глубину непроходимых лесов и болот. Да и здесь им нет покоя, и дикие и непроходимые леса и болота их не защищают, неотступные настойчивые враги и сюда проникают, окружают их со всех сторон, так сказать, оцепляют их своими городами, города постепенно все глубже и глубже выдвигаются вперед и с тем вместе стесняют круг привольных лесов. Тщетно ятвяги, как загнанный в загород зверь, бросаются то в ту, то в другую сторону и делают отчаянные набеги на своих врагов соседей; за каждым набегом следует месть, за каждый набег ятвяги платятся тяжким кровавым поражением и большею или меньшею потерею своего привольного леса, на котором ставится чужой город. Наконец за ятвягами остается почти одна Беловежская Пуща, где теперь доживают свой век зубры, также выгнанные из соседних стран; ятвягам нет уже более привольного житья, и они вымирают медленно, неслышно, незаметно для истории, без похорон. Так что никто не может указать, куда же делись эти страшные прежде ятвяги или в какое именно время исчезли; все только знают, что их теперь нет, что они исчезли с лица земли. Да иначе не могло и быть: ятвяги отстаивали свою дедовскую жизнь лесных обитателей, а вокруг них постепенно развивался новый строй жизни, враждебный и совершенно противоположный их строю; вокруг них росла могучая цивилизация, борьба с которою не могла им обещать ничего доброго.
Совсем другое положение занимали в здешнем краю литовцы и по своему положению впоследствии имели совсем иную судьбу против ятвягов. Литовцы по происхождению своему одноплеменники с древними пруссами, которых истребили немцы, географически разделялись на две неравные половины. Часть литвы, жившая ближе к устью Немана и к морю, по низменности места называлась жмудью, жемайтью (т. е. нижнею литвою от литовского слова «жемас» – «нижний»), а другая часть, гораздо большая, жившая по Неману, Святой и Вилие, в местах сравнительно возвышенных, называлась вышнею литвою, или верхнею. Древнейшими границами расселения литовских племен были: на западе Балтийское море и нижнее течение Немана, который здесь отделял литву от пруссов; на юге границею также был Неман в своем верхнем течении, отделявший литву от ятвягов, занимавших здесь левый берег Немана; на востоке отделяли литву от летголы, или латышей, верхнее течение Березины и Западная Двина, на правом берегу которой жили латыши; а на север литовские племена сходились с племенами ливы и курши, или с ливонцами и куронами. Нижняя литва, или жемайты, жила от устья Немана до реки Святой. Верхняя литва жила на восток от реки Святой и делилась на четыре племени. Первое племя, собственно литва, жило по северному, или правому, берегу Вилии; второе племя, девялтва, жило на северо-восток от литвы до границ летголы, или до Западной Двины; третье племя, рушковичи, и четвертое, булевичи, жили на юг от Вилии до Немана и Свислочи, впадающей в Березину, т. е. до древних ятвяжских границ и на восток до Березины. Впрочем, позднее эти два племени нередко пробирались и за Свислочь даже до Припяти, но только на время, постоянно же утвердиться здесь они никогда не успевали.
Племена сии еще делились на уделы по князьям; так, в Волынской летописи под 1215 годом мы читаем имена литовских князей, приславших посольство к волынским князьям Даниилу и Васильку Романовичам. Здесь собственно литовскими князьями названы: Старейший Живинбуд, затем младшие князья: Давьять, Довспрунк, Миндовг, брат Довспрунка, и Вилькивил, брат Давьятов. Жемайтские князья: Ерьдивил, Викныт; князья племени рушковичей – Кинотбут, Вонибут, Бутовит, Вижеик и сын его Вишлий, Китений, Пликосова; князья племени булевичев – Вишимут, его же убил Миндовг, а жену его взял за себя, и братьев его побил Едивила и Спрудейка; князья дяволтвы – Юдки, Пукеик, Викши и Ликеик. От всех сих князей были отправлены посланники; следовательно, каждый из сих князей княжил в своем особом отделе общего племени; и, следовательно, каждое из пяти племен дробилось по князьям на уделы точно таким же порядком, как и в Русской земле. Впрочем, таковой порядок принадлежал ли литве искони или заимствован от русских, когда они явились в этом краю, на это мы не имеем никаких указаний, ибо не имеем никаких известий об устройстве литовских племен до прибытия сюда славянских колонистов из Новгорода Великого. Известия, сохраненные позднейшими литовскими и польскими летописцами, выключая сказочное известие о Палемоне, пришедшем из Рима, относятся к тому уже времени, когда в здешнем краю существовали славянские колонии из Новгорода, когда Полоцк был уже построен и находился в сношениях с литовскими племенами; следовательно, когда уже здесь находилось в полной силе русское влияние из Полоцка и полоцких пригородов.
Судя по дошедшим до нас указаниям как русских, так и литовских летописей, различные племена литвы не имели между собою общей связи, и каждое племя жило отдельно и независимо. Общей, так сказать, физиологической для всех литовских племен связью были только язык и вера, или религия, и, может быть, память об общем происхождении от одного корня, и вследствие этого более или менее общие обычаи для всех племен и одинаковый образ жизни. Язык литовский был общим не только для всех племен литвы, живших на восток от Немана, но и для пруссов, живших за Неманом на запад. Литовский язык, несмотря на значительную примесь славянских и других иноязычных слов, есть язык самостоятельный, как в лексикологическом, так и в грамматическом отношении, и примесь чужеязычных, особенно славянских слов, указывает только на ранние и близкие сношения литвы со славянами. Знатоки литовского языка относят его к древнейшим европейским языкам и ставят в числе прямых и непосредственных потомков языка санскритского. И хотя литовцы до позднейшего времени не имели своей азбуки, да и теперь их азбука есть не больше как латинская, или, вернее, польская, азбука, плохо приноровленная к звукам литовской речи[1], литературных памятников на литовском языке, кроме народных песен, очень мало; тем не менее язык этот пользуется таким богатством слов и способностью словопроизводства, что на нем доступно выражение разнообразнейших и даже отвлеченных понятий чисто в духе языка, помимо иноязычных слов, исторически вошедших в состав этого языка.
Относительно литовской религии также должно сказать, что она одна из древнейших религий с явными следами на связь с греческой, индийской и парской мифологиями, а равным образом древними языческими верованиями славян. Так, литовский бог света или мудрости Корос прямо напоминает славянского бога Хорса, также выражающего свет, или греческого Аполлона; а другое название того же литовского бога мудрости Будте намекает на Будду индийского, или литовский бог земли Земенникас в самом названии своем указывает на славянское божество Земенника. Зничь-огонь также божество известное у славян. Перкунас, или Пернут, бог грома и молнии, напоминает русского Перуна, также бога грома и молнии. Покла, или Пекола, подземный бог ада, также напоминает славянское пекло – ад. Ладо – бог весны, юности и красоты – известен также и под тем же именем и русским славянам, и в русских песнях, которые поются в весенних хороводах, так же как и в литовских хороводных песнях ему придается прилагательное Дид Великий, по-русски Дид-Ладо, а по-литовски Дидис-Ладо. Кроме того, литовцы подобно грекам имели своего Марса – бога войны Каваса, или Кавляса, своего Нептуна – бога воды и морей Атримпоса, свою Венеру – богиню любви Мильду, свою Юнону – богиню свадеб Ганду и покровительницу женщин Лайму.
1
Употребление древними литовцами рун, или своеобразных начертаний, употреблявшихся их жрецами, еще не доказано и основывается только на догадках и произвольных толкованиях неизвестных начертаний на камнях и на немецких известиях о каких-то будто бы надписях на древних литовских знаменах.