Сети желаний

– Очень приятно, – произнес он, выдержав паузу, затянувшуюся сверх всякой меры, так что Архип Терентьевич стал нетерпеливо переступать с ноги на ногу, а я почувствовал себя крайне неуютно. – Я Илья Петрович, ваш прямой начальник, прошу любить и жаловать, а также следовать моим указаниям.

Он слегка кивнул, а затем обратился к стоящему рядом рябому мужику с хитрыми лисьими глазками:

– Семен, выполняй в точности, что я тебе приказываю, а не то пеняй на себя! Ты ведь меня знаешь! Ты меня понял, Семен?!

– Чего пугаете, барин? Может, сошлете обратно на землю, подальше от ваших бацилл? Так я готов! – отозвался рябой с усмешкой.

– Вижу, не понял ты меня, Семен. А ну, поди сюда!

Он отвел рябого в сторону и стал ему что-то выговаривать, энергично жестикулируя; слов я не смог разобрать, зато заметил, как у Семена сползла с лица глумливая ухмылка и он стал угрюмым. Двое других мужиков, видимо, поняв, о чем там идет речь, схватили щетки, ведра и принялись чистить стойла.

– Моя миссия выполнена, я оставляю вас на попечении Ильи Петровича, а вечером свидимся, – сказал мне жандарм. – Рабочих помещений здесь много, а для отдыха всего два: библиотека и бильярдная. Шары я не гоняю, но если вы играете в шахматы, с удовольствием составлю компанию. Тут есть доска с чудесными деревянными фигурами, просто загляденье, и грех их не подвигать. Честь имею! – и он удалился.

Илья Петрович, разобравшись со строптивым рябым, вернулся ко мне.

– Хорошо, что вы приехали, работы невпроворот, а на меня еще навесили обязанности заведующего хозяйством. А я ведь не Фигаро здесь, Фигаро там! – Он бросил на меня внимательный, оценивающий взгляд, мол, поглядим, что ты за рыба такая. – Постарайтесь запомнить, что я вам скажу и покажу. Мы находимся на первом этаже: здесь конюшни, а дальше расположен виварий – мыши и другие грызуны, есть даже обезьяны и северные олени. Лошади у нас не для прогулок, в основном эти животные используются для опытов, на их крови готовится противочумная сыворотка. В том углу вы видите подъемник, с помощью которого лошадей поднимают в лабораторию. Сейчас главное, чтобы вы получили общее представление о нашем учреждении, а свои обязанности изучите в ходе работы.

Он быстрым шагом прошел через конюшню и виварий, поразивший необычной тишиной при таком большом количестве зверушек в клетках. В зоопарке, где мне довелось пару раз бывать, худые, содержащиеся в грязи животные представляли собой весьма жалкое зрелище, но здесь им гораздо хуже, хотя тут чисто и они явно не голодают. Если там тюрьма, то здесь – лестница на эшафот, и мне показалось, что животные об этом знают. По крайней мере, пяток печальных обезьян, каждая в отдельной клетке, производили впечатление осужденных на смерть.

Илья Петрович открыл дверь в следующее помещение, меньшее по размерам, с большими топками двух огромных печей и внушительными горами угля.

«Кочегарка, что ли?» – предположил я, вот только мне не понравился неприятный запах, пропитавший это помещение, от которого меня даже стало подташнивать.

– Это наш крематорий, здесь сжигаем тела животных после опытов, но не только их. – Он сделал многозначительную паузу. – Если не будете соблюдать правила безопасности, тоже можете оказаться здесь, а отсюда только один выход – вместе с дымком через трубу! – У меня по спине пробежал мороз, а он, не останавливаясь, словно ничего ужасного не сказал, продолжил знакомить меня с подсобными помещениями: – Дальше находятся кузница, слесарная мастерская, прачечная и баня. Настоящая, с хорошим паром и вениками. Моемся раз в неделю. Мужчины – по субботам, женский персонал – по воскресеньям. А теперь проследуем на третий этаж.

Исходя из того, что он с большим воодушевлением рассказывал о бане, не акцентируя внимания на мрачном предназначении печей крематория, я пришел к выводу: действительно, не так страшен черт, как его малюют.

Чугунные перила лестницы, соединяющей этажи форта, были настоящим чудом: изящные, ажурные, словно невесомые – настолько тонкой была работа. Они более подходили какому-нибудь дворцу, чем этой мрачной крепости, где все было приземистое, крепкое, мощное, способное выдержать неистовые удары противника.

Илья Петрович отвел меня в комнату, рассчитанную на четверых, где мне предстояло жить еще с одним фельдшером; здесь я оставил свои вещи. Комната большая, светлая, вполне прилично обставленная, никакого сравнения с моей мансардой, но она мне не понравилась: сырая, холодная из-за гранитных стен и, как по мне, неуютная. Рядом находилась общая столовая: большая зала с десятком столов, накрытых белоснежными скатертями, а дальше – незаразный лазарет, но показывать его мне мой провожатый не стал.

Прежде чем войти в лабораторию, нам пришлось соответствующим образом экипироваться: мы надели синие матерчатые халаты, сверху прорезиненные плащи, на ноги – боты из того же материала. На руки мы натянули резиновые перчатки, которые, ко всему, окунули в раствор сулемы для дезинфекции. Передвигаться в подобном наряде было непривычно и неудобно, я чувствовал себя весьма неуклюжим. От обилия помещений, через которые мы проходили, их названий, количества и разнообразия лабораторного оборудования, запахов дезинфицирующих средств и химикатов у меня закружилась голова. Ничего подобного до сих пор мне не доводилось видеть, к тому же по своей оснащенности лаборатория оставляла далеко позади институт, в котором я проработал два месяца. В некоторых помещениях находились люди, одетые так же нелепо, как и мы. Каждый занимался своим делом и не обращал на нас внимания. Илья Петрович называл имена, должности, что-то я запоминал, что-то ускользало от моего сознания – сказывалась усталость после утомительного морского путешествия и от внезапного обилия новой информации.

Затем мы спустились на второй этаж, и вновь потянулись бесконечные помещения лабораторий. В одном из них я увидел лежавшее в громадном корыте на огромном столе тело лошади, рассеченное так, что были видны окровавленные внутренности.

– Михаил Федорович, к нам прибыло пополнение! – обратился Илья Петрович к мужчине, судя по всему, только что закончившему вскрытие лошади. – Знакомьтесь: Иконников Родион Константинович, ваш новый помощник, на этот счет уже имею указания от господина Берестенева.

Михаил Федорович оказался человеком симпатичной наружности, с небольшой аккуратной бородкой и выразительными, но печальными глазами.

– Очень приятно познакомиться, – улыбнулся он мягкой, доброй улыбкой, которая никак не вязалась с его окровавленными перчатками. Он счел нужным представиться: – ветеринарный врач Шрейбер Михаил Федорович. Вечером, после ужина, продолжим наше знакомство, а пока, прошу прощения, мне надо работать.

В следующее помещение заходить не стали, Илья Петрович лишь пояснил:

– Это наша так называемая «черная лаборатория», тут после заражения микробами берем кровь у лошадей для приготовления сыворотки. У вас будет возможность побывать здесь не один раз. Вон та дверь ведет в заразное отделение лазарета, в данный момент свободное. Было у нас недавно одно нелепое происшествие, из-за которого объявили карантин, но, слава богу, все обошлось. Вот только приказ о снятии карантина от нашего большого начальства мы пока не получили, но, думаю, ждать его нам день-два, не больше.

Он завел меня в комнату с высокими металлическими шкафами и несколькими ящиками на полу и сказал:

– Разоблачайтесь. Плащи и боты для дезинфекции бросьте в тот ящик, а халат и колпак – в этот, они пойдут в стерилизатор, а затем в стирку. Как видите, к соблюдению мер безопасности мы относимся весьма строго. Руки рекомендую ополоснуть раствором сулемы, а уж потом помыть с мылом. И поторопитесь, наша экскурсия не закончена, а у меня много дел помимо этого, так что смогу уделить вам еще лишь несколько минут.

Я, следуя указаниям Ильи Петровича, быстро и с удовольствием сбросил неудобный плащ, в котором чувствовал себя средневековым воином в латах.

– Там дверь бильярдной, с ней ознакомитесь сами, после ужина, а здесь у нас библиотека.