Страница 14 из 30
Кэти сервирует Майклу завтрак в небольшом алькове.
Кэти (она по-прежнему не избавилась от лёгкого южного акцента). Ну и толчки были ночью. Кажется, было не меньше пяти баллов по Рихтеру.
Майкл (уткнувшись в учебник по физике). Гм. Что?
Кэти (усаживаясь). Я говорю, что ночью было довольно сильное землетрясение.
Майкл (откладывая книгу). Что? Ночью было землетрясение?
Кэти (немного смущённая). Конечно, было. Майкл, что с тобой? Ты ведь не спал. Мы же… ну, сам знаешь… занимались любовью.
Майкл (реагируя болезненнее, чем следовало бы). Да о чём ты говоришь, чёрт побери? Пока я не спал, не было никакого землетрясения.
Кэти (повышая голос). Но не приснилось же мне!
Майкл (закуривая сигарету, нервничая). Должно быть, это всё же был сон, Кэтрин Энн. Клянусь Богом, я не помню никакого землетрясения.
Кэти (с отчаянием и безрассудным упрямством). Но Майк, честно, мы же оба не спали. Мы… занимались любовью…
Они оба застывают с полуоткрытыми ртами, растерянные, опасающиеся чего-то такого, о чём даже не смеют подумать.
Раздаётся гром. Майкл испуган. Камера фокусируется на ребёнке. Это мальчик; кадр застывает под скорбный погребальный сигнал военного горна.
Затемнение.
Мы смотрим вниз на Майкла, лежащего на кушетке. Наконец-то он заснул и выглядит почти умиротворённым. Тихонько входит Кэти, бросает на него нежный взгляд и, успокоенная, выходит.
Жуткий звуковой эффект. Правая рука Майкла судорожно дёргается.
Майкл (с тоской). Чарли…
Молчание. Он снова проваливается в глубокий сон.
Утро — через окна льётся солнечный свет. Майкл и Кэти, снова среднего возраста, как и в начале, едят яичницу с беконом.
Кэти. Совсем нет боли, милый? Правда?
Майкл. Как огурчик. Едва могу поверить, что вчера я не пожалел двести долларов на операцию у дантиста.
Некоторое время они едят в молчании. Майкл выглядит смущенным.
Майкл. М-м… э-э… Ты помнишь то землетрясение в Калифорнийском технологическом? Нашу первую совместную ночь?
Кэти. Землетрясение? Какое землетрясение?
Майкл (слишком уж нетерпеливо). Разве той ночью не было землетрясения?
Кэти. Разумеется, нет. Как я могла бы такое забыть?
Майкл. Значит, это было лекарство. После операции, под этим лекарством, мне вспоминалась моя жизнь, но всё смешалось, перепуталось…
Кэти (твёрдо). Я всегда люблю спать с тобой, мой драгоценный Майкл, но ещё никогда под нами не двигалась Земля. Такое бывает только в романах Хемингуэя.
Майкл выглядит невероятно успокоенным, услышав это признание.
Камера медленно опускается вниз, мимо деревьев в цвету, и показывает студентов, идущих на утренние занятия.
Майкл (за кадром). Дело не просто в том, что у меня было две серии воспоминаний… Каким-то образом всё обернулось ещё хуже… Каким-то шестым чувством я знал, что это только начало, лишь первый треснувший шов в материи…
Мы видим идущих в отдалении Майкла и Саймона.
Майкл (за кадром). И я боялся об этом кому-нибудь рассказывать… даже тебе…
Майкл и Саймон идут нам навстречу.
Саймон. Ты действительно чувствуешь. Что полностью вернулся к нормальному состоянию?
Майкл (имитируя прыжки и ужимки боксёра-профессионала). Я в пике формы. В самом пике, дружище. Готов сразиться с самим Рэмбо.
Саймон. Ты хотел сказать, с Роки. (Серьёзно). Меня беспокоила эта смесь лекарств. Не хочется затевать очередной спор, но человека с такими закоснелыми убеждениями. Как твои, мог травмировать опыт перехода в другую систему отсчёта. Я имею в виду, что ты мог испытывать опустошённость, возбуждение, шок и ностальгию…
Майкл (слишком категорично). Ну что ж, теперь можешь не беспокоиться. Со мной всё хорошо.
Они проходят ещё несколько шагов.
Майкл. Хм… а что ты имеешь в виду, говоря о «переходе в другую систему отсчёта»?
Саймон. То, что происходит, когда мозг отказывается от одной модели реальности и начинает строить новую модель. Пусковым механизмом может стать любой шок или частичное затемнение сознания. В особенности, лекарства.
Майкл (без сопротивления). Н-да. Думаю, вчера я действительно пережил переход в какую-то иную систему. Я не мог отличить, чьи воспоминания были настоящими. Я… как бы вдруг выпала из науки в научную фантастику. Путешествие во времени. Прошлое превратилось в настоящее. Но теперь с этим покончено, правда. Я снова в норме.
Они останавливаются, очевидно, собираясь разойтись в разные стороны.
Саймон. Ладно, не пропадай; если возникнут какие-нибудь побочные эффекты…
Майкл (сердечно). Я не собираюсь в сумасшедший дом. Не волнуйся, пожалуйста. Я в порядке.
Они расходятся. Камера следит за Майклом. Жуткая музыка.
Саймон (за кадром). Переход в другую систему отсчёта. Это происходит, когда мозг отказывается от одной модели реальности и принимается строить новую модель.
Кэти (за кадром). Я никогда не чувствовала, чтобы Земля двигалась.
Саймон (за кадром). Переход в другую систему отсчёта.
Кэти (за кадром). Ну и толчки были ночью. Кажется, было не меньше пяти баллов по Рихтеру.
Три (за кадром). Ты можешь оставаться при своём научном скептицизме, профессор. Но это был тот случай, когда мои «предрассудки» спасли мне жизнь.
Лектор(из следующей сцены, за кадром). Наши научные модели — это не сама реальность. Это человеческие карты реальности.
Внезапно с боковой дорожки выходит Три. На этот раз у неё книга по психологии, а не по астрологии, хотя она по-прежнему одета провоцирующе. Она видит Майкла, и тот неуверенно останавливается с виноватым видом.
Три. Здрасьте, профессор.
Майкл. Доброе утро, мисс Форест.
Три. Меня зовут Три. Забыли?
Майкл смущённо смеётся.
Майкл. Прошу прощения. Точно. Я… у меня была зубная операция, и от этой анестезии я до сих пор как пришибленный.
Три. От анестезии? А может быть, вы пришибленный от воспоминания о вашей жене?
Майкл настолько напряжён, что Три превратно истолковывает выражение его лица.
Три. Слушайте, профессор, не бойтесь меня, ради бога. Я не рассчитывала на то, что вы оставите жену, сбежите со мной и всё такое. Я знаю, что такое женатый мужчина, ясно? Это не роковая страсть, не волнуйтесь.
Майкл (более эмоционально, чем с Кэти и Саймоном). Спасибо… Не в этом дело… Это наркотик… То есть, я хотел сказать, анестезия… Обычно я не это самое…
Три (усмехаясь). Знаю — наркотики ты принимаешь только вместе с отвязанной, порочной, обворожительной молодой девушкой вроде меня… и это случается лишь раз в год, верно?
Майкл (с трудом восстанавливая самоконтроль). Разве ты поверишь. Если я скажу: два раза за тридцать лет?
Три (серьёзно). Да, наверное, поверю. Ты принадлежишь к такому типу. Никакого мистицизма в науке, никаких отклонений в браке… нигде и ни в чём никаких сомнительных делишек. Мистер Прямая Стрела. Позапрошлый век. Значит, ты в порядке? Может, хочешь, чтобы я тебя проводила?