Настоящее в будущем

— Уйти? — Генри удивлённо повел бровями. — Да ни за что! Пока не буду уверен, что всё закончится. А ты, значит, останешься? Что у тебя с Коль?

Если бы он знал, что у него с Коль. Он даже не успел подумать над ответом, как в офис зашла Эмма.

— Что происходит? — требовательно спросила она. — Что это за туман такой? Что за грязь? И дым на границах и в лесу?

— Неизвестно, — сказал Генри не оборачиваясь, но затем обернулся, прыснув чаем. — Стоп. Какой ещё дым?

Они проследовали за Эммой к её машине и отправились к одной из границ Сторибрука. Действительно, возле самой границы стелилось что-то вроде серого дыма, но если подойти вплотную, то это больше напоминало желе. Помимо них у границы стояло ещё двое — сестры Миллс. Реджина дружелюбно поприветствовала их, когда они вышли из машины. Зелена была несколько сдержаннее. Ей стало как-то неловко от присутствия Роланда. Взрослого Роланда.

Отношения Роланда с семейством Миллс были особыми. Генри был его единственным другом в Сторибруке и сыном женщины, которую его отец любил больше собственной жизни, и он останавливался в их доме, когда приходил из Зачарованного леса в Сторибрук. Генри часто служил чем-то вроде буфера между ним и Реджиной, так как оставаться наедине с Реджиной он не мог: на них накатывали воспоминания о Робине, святом и чистом образе для них обоих. Нет ничего страшнее общей боли, связывающей людей. Они могли часами молчать о нём, после чего Роланд пытался справиться с собственными чувствами и быть мужественным, а Реджина тихо отворачивалась, утирая слёзы, и ему было больно это видеть. Он любил её, считал частью своей семьи, жалея, что по-настоящему она ею так и не стала.

— Ты очень похож на отца, — ласково говорила она ему при встречах.

И это было отчасти правдой. Чертами лица, фигурой, ростом, жестами Роланд совпадал с ним полностью, но многое также он унаследовал от матери: чёрные кудрявые волосы, тёмные глаза и смуглую кожу. Будучи мальчиком, Роланд почти не думал о матери, но потом всё чаще стал вспоминать бедную Марианн, так глупо погибшую от рук старшей из сестер Миллс. Роланд наведывался в Сторибрук ради своей сестры Робин, которая была дочерью Зелены, и когда он пришел к осознанию, что мать его любимой сестры убила его родную мать, он впал в депрессию. Он просто не знал, как ему жить и что он должен делать: то ли ненавидеть Зелену и желать ей смерти, то ли терпеть её ради сестры. И Роланд выбрал второе. Зелена в свою очередь тоже прекрасно всё понимала. Страшная Злая Ведьма Запада робела перед мальчиком, смотрела на него бесконечно виноватым взглядом. Однажды Зелена попыталась выяснить отношения, улучшить их, но Роланд пресёк эту и последующие попытки на корню, дав понять, что ради Робин он её вытерпит. Общая любовь тоже объединяла так или иначе, а за безумную безграничную материнскую любовь Зелены к Робин Роланд готов был закрыть глаза на всё. Со временем его контакты с Зеленой стали менее неловкими, даже какими-то семейными, но позиция Роланда «я никогда не забуду и не прощу тебе того, что ты сделала» осталась и странным образом уживалась с этой семейностью. Сейчас, в 2015-м, Зелена на него смотрела точно так же, теми же виноватыми глазами, а он отвечал ей все тем же терпением.

— Есть соображения о том, что это? — обратился Генри к сестрам. — Похоже на желе, которое дымится. Серая муть какая-то.

— Что-то очень мощное, — сказала Зелена. — Я такого никогда не встречала. Интересно, что с ним можно делать? А если…

— Осторожнее, — предупредила Реджина, — Лучше не трогать.

— Согласен, — за их спинами раздался голос Голда.

Роланд обернулся с надеждой увидеть Коль, но там стоял только Голд.

— Эта магия требует платы за пользование, — сказал Голд, — только я пока не знаю, какой.

— Ты знаешь, что Это? — спросила Эмма.

— Не совсем, — вздохнул Голд и сделал несколько шагов по направлению к ним. — Если бы… Красиво, конечно.

Он протянул руку к серой мути, но в итоге неуверенно сжал пальцы и отступил на шаг.

— Что-то же всё-таки нам сделать нужно, — сказала Реджина, — выяснить, как это убрать.

Она неуверенно посмотрела на Голда, но он её откровенно игнорировал, увлечённый серой мутью.

— Попробую уничтожить, — пожала плечами Зелена. — Прошу всех отойти!

— Я бы не стал, — возразил Голд, но всё же отодвинулся вместе со всеми.

Зелена создала файербол и бросила в серую муть. По серому желе прошлись электрические импульсы, а потом оно стало только больше. Несколько минут ничего не происходило, и тут вдруг часть серого желе отделилась, превратилась в нечто вроде щупальца, схватила Зелену и потащила её к себе. В себя. Реджина и Генри попытались схватить ведьму, но их откинуло в сторону. То же самое произошло и с Эммой. А вот Роланду удалось удержаться, но его сил было недостаточно. К величайшему удивлению всех собравшихся, Голд пришёл ему на помощь, и Зелена была спасена. Серая муть сжалась и странно булькнула. Реджина опустилась рядом с потерявшей сознание сестрой и обняла её. В местах, где серая муть коснулась Зелены, выступили ожоги.

— Как вы это сделали? — спросила ошарашенная Эмма.

— Интересно, — в задумчивости изрёк Голд, а далее, обернувшись к Роланду с ироничной улыбкой, спросил, — сильно её ненавидишь?

— Она убила мою мать, — сообщил Роланд, глядя Голду прямо в глаза, — но я бы не сказал, что питаю к ней лютую ненависть.

— Но о мести подумывал?

Роланд ничего не ответил на это, только едва заметно кивнул Румпелю и получил сдержанный кивок в ответ.

— Ясно, — Голд хлопнул руками. — Что же. Моя убедительная просьба ко всем вам: не лезьте в это дело.

— Но… — попыталась возразить Эмма.

— Простите, мисс Свон, — перебил Голд, — но в данной ситуации даже это желе эффективнее вас. Я не хочу, чтобы вы всё испортили. Удачи!

С этими словами Голд удалился. Эмма, Реджина и Генри вместе с раненой Зеленой отправились домой к последней, а Роланд ушёл в лес, где погрузился в размышления. Главным образом Роланд думал, конечно же, о Коль.

Роланд с Колетт познакомились около трёх с половиной лет назад. Роланд вернулся из Зачарованного леса повидаться с Робин. Он помнил, как поразился виду Робин, которая за три года превратилась из маленькой неловкой девочки в настоящую красавицу.

— Старший брат! — крикнула Робин и со смехом бросилась ему на шею.

— Моя милая Робин, — рассмеялся Роланд, — как же ты выросла!

— А ты усы отрастил!

— Да… Это я… — Роланд смущенно пригладил свои усы. — Очень страшно, да?

Робин отрицательно покачала головой.

— Кстати, это моя лучшая подруга Колетт, — представила Робин свою спутницу, которую Роланд заметил только тогда, когда Робин её упомянула.

Конечно, Роланд и раньше слышал об этой девушке, но лично видел впервые. Она была очень красивой и очень маленькой. Пять с половиной футов, не больше. Длинные каштановые волосы до поясницы и очаровательная белоснежная улыбка. Одета она была очень ярко, броско: ярко-жёлтые брюки и небесно-голубая рубашка с рукавами, закатанными по локоть, синяя кепка и кеды, и разные носки. Движения её были небрежными, немного пацанскими, но не лишенными изящества.

— Колетт Голд, — она выплыла из-за спины Робин и протянула ему руку для рукопожатия, на которое Роланд с удовольствием ответил.

— Роланд Гуд, — улыбнулся Роланд. — Очень рад встрече.

— Взаимно, — улыбнулась Коль, в её глазах запрыгали озорные огоньки.

И Роланд заглянул в эти глаза. Тёмные, большие и очень живые. Они могли выразить очень многое, но в ту минуту Роланд не пытался угадывать то, о чём они говорили, или о чём молчали, так как он, Роланд Гуд, потерял своё сердце. И потерял его навсегда.

Следующие пару недель Роланд, словно телохранитель, повсюду таскался за девушками. Как же неловко ему было в присутствии Коль! Он часто не понимал, о чём она говорит и шутит: так быстро она перескакивала от одной мысли к другой. Ещё его поражало, что когда он начинал говорить, а точнее, просто пытался говорить, она замолкала и обращалась в слух, смотрела на него внимательно-внимательно, будто он действительно должен был сказать что-то важное и серьёзное. И он часто терялся и бормотал нечто невнятное, но она неизменно награждала его ободряющей улыбкой, только вот в глазах плясали всё те же озорные искорки, наводящие его на неутешительную мысль: в душе Коль над ним смеётся. Некоторое время спустя Робин начала их бросать, и они вдвоём бродили по городу. Тогда Коль бывала серьёзнее, задумчивее, и Роланд начал рассказывать ей то, что и Робин не мог. Всё, что лежало на душе, а она слушала, внимательно разглядывая его лицо. Он, большой и неуклюжий медведь, почему-то был интересен этому маленькому, озорному чижику. Действительно интересен. И однажды случилось страшное: Колетт пригласила его на свидание. Да-да, просто взяла и пригласила.