Страница 75 из 107
— Такое впечатление, — с восхищением обернулся Джай к другу, — будто в этой деревне все профессионалы.
Виру слушал его рассеянно, нетерпеливо ожидая, когда же появится та, ради которой он здесь. Но стоявшим рядом пожилым матронам понравилось, что Джай отдает должное искусству их односельчан.
— Мы рады, что эти танцы пришлись вам по вкусу, — сказала ему одна из женщин. — Видите, вон та, в розовой юбке, высокая девушка — это моя дочь. Она пляшет лучше всех, правда ведь?
Джай уже хотел вежливо с ней согласиться, хотя никак не мог отыскать глазами девушку в розовом среди мечущегося по площади разноцветного вихря, но тут вмешалась другая крестьянка, возмущенная словами соседки:
— С чего это ты взяла, Гита, что твоя Инду так уж хорошо танцует? И какая она высокая — она моей Акке даже до плеча не достает!
— До плеча? — взвизгнула мать Инду. — Твоей тощей Акке? Да твоя Акка черная, как старый пенджабец, а ты еще хочешь, чтоб люди о ней сказали доброе слово!
— Спасаемся, пока целы, — шепнул Виру увлекая, Джая за собой, — а то нас сейчас будут призывать в свидетели или еще и в судьи — кто краше: Акка или Инду.
Они осторожно протиснулись между проявлявших живую заинтересованность спором женщин и нашли себе место у самой чайной, на веранде которой Виру разглядел знакомого слепого старика. Тот вертел головой, будто надеясь найти своих внуков в праздничной толпе, но даже глазастому Виру, прекрасное зрение которого не раз выручало их с другом во время криминальных похождений, это никак не удавалось.
Но вот торжественно забили барабаны, будто обещая самое главное, и все головы повернулись туда, откуда выбежала прелестная солистка в хорошо знакомом Виру бледно-зеленом сари с серебряной каймой. Белые розы в прическе, чоли цвета слоновой кости, множество браслетов на ногах, иные из которых украшали маленькие бубенчики в несколько рядов, выкрашенные красным ступни и ладони — Басанти выглядела так, что лишь дворцовая площадь была бы достойным местом для ее танца.
Тут, где не было мраморных плит, фресок на стенах и старинной мозаики, девушка казалась чудесной птицей, залетевшей под соломенную крышу крестьянского дома. Но в этом доме любили и ждали ее — громкий гул одобрения был тому свидетельством.
Басанти подняла руки и замерла на мгновение. Площадь затихла, как будто это был сигнал к началу чего-то очень для всех важного и волнующего. Глаза жителей всей деревни неотрывно следили за каждым движением девушки, а та вдруг поклонилась, зазвенев тяжелыми ожерельями на шее, в сторону веранды, где, гордо подняв седую голову, сидел ее слепой дед.
Казалось, боги вернули ему зрение в это мгновенье, потому что он, будто прекрасно видя свою внучку в момент ее триумфа, важно поклонился в ответ.
Басанти легким кивком головы потребовала музыки и при первых ее звуках начала танец.
У Виру захватило дыхание, когда он увидел, наконец, как танцует его любимая. Быстрый пируэт следовал за пируэтом, стройные ножки совершали такие сложные вращательные движения, что он не успевал следить за ними, изощренные переходы стремительно переносили девушку из одного конца площади в другой. Басанти рассказывала всем какую-то пленительную историю, плетя искусное полотно переменчивых настроений и чувств. Звон бубенчиков придавал особое очарование каждому движению ног, рук, глаз. Казалось, ей все подвластно. Басанти владела вниманием всей площади, она была ее повелительницей в этот момент, заворожив присутствующих своим талантом.
Наконец она остановилась, замерев в изысканной позе. Площадь молчала еще мгновенье, будто оцепенев от наслаждения, а потом разразилась такими криками, что даже Виру остался доволен — а ведь ему казалось, что такой танец достоин самого безумного неистовства.
— Нет, ты видел?! Ты видел, как она танцует? — пораженно шептал он другу. — Что ты теперь скажешь?
— Басанти — настоящая танцовщица, очень талантливая, — признался Джай. — Но я и теперь не откажусь от того, что она кокетка и болтушка.
— Да как ты можешь такое говорить?! — возмутился Виру. — Что ты о ней знаешь?
— Басанти совсем не пустая девушка, — внезапно поддержал его жрец храма Рамы, неизвестно как очутившийся рядом. — Она очень трудолюбива. Знаете, сколько нужно учиться, чтобы так танцевать? Ее дед восемь лет платил старой Раджни, танцовщице из храма, чтобы она учила его внучку, вся деревня дразнила его сумасбродом. Но для того, чтобы так танцевать, нужна еще высокая душа. Танец — это форма почитания Бога. В одной древней книге говорится, что почитать Бога в танце — значит воплотить все желания и открыть путь к спасению. Обряд танца совершается ради блага людей, а вечно стремящийся к совершенству одерживает победу над всеми тремя мирами.
— Ты слышал! — радостно закричал Виру. — Тебе жрец сказал, что у Басанти высокая душа, устремленная к Богу.
— Я в этом не сомневаюсь, — попытался успокоить его Джай. — Она замечательная девушка и очень красивая.
— Это точно, — довольно вздохнул Виру. — Другая мне бы и не понравилась.
Басанти тем временем начала новый танец, на этот раз вместе с остальными танцорами. Те с радостью составили ей великолепный фон, без борьбы отдав право быть среди них первой.
Будто окрыленная такой мощной поддержкой, Басанти еще и запела. Ее песня, озорная и волнующая, зазвучала в промежутках между изящными арабесками такого же искрометного танца.
Праздник Холи! Радость, смех,
Сияют счастьем лица всех.
Но между них одно лицо
Ищу я среди дня…
Кто обручальное кольцо
Готовит для меня?
Басанти, изгибаясь в стремительном танце, пробежала мимо вставших кругом юношей. На многих лицах прочитала бы она готовность немедленно надеть ей гладкие серебряные кольца на указательные пальцы ног, как это делает жених на свадьбе, если бы дала себе труд остановиться хоть на мгновенье ради одного из парней. Но нет, она просто поет свою песню, не заботясь о том, каково слушать эти слова ее преданным поклонникам.
Виру пританцовывал на месте, мечтая, но не смея пробиться поближе к той, что пела о любви. Но это решение жители Рамгара приняли вместо него. Несколько парней вдруг подскочили к Виру и обильно посыпали его еще не просохшую от воды одежду разноцветными порошками, так что он стал похож на петуха в переливчатом оперении. Затем они надели ему на шею пышную гирлянду из желтых бархатцев — знак своей признательности гостю за защиту от Габбара их деревни — и отвесили ему вежливый поклон.
Виру стал смущенно кланяться, растерянный от проявлений такого почтения, но рамгарцы, оказывается, не собирались на этом останавливаться. Без всякого предупреждения несколько дюжих парней вдруг подхватили его на руки и куда-то понесли.
— Эй, куда вы меня тащите?! — закричал Виру, опешив от неожиданности.
— Вы, уважаемый гость, показали себя как герой в схватке с бандитами. Не испугаетесь же вы какой-то острой на язык девчонки, — хохоча, объяснил ему их намерения один из добровольных носильщиков. — Ну-ка, покажите ей, кто здесь главный, а то она воображает о себе невесть что!
Виру поднесли к Басанти и сбросили в пыль прямо ей под ноги. Доставленный таким образом подарок встал, отряхнулся и хотел было раствориться в толпе, но юноши стали плечом к плечу, перекрыв путь к отступлению.
Виру огляделся и, быстро смирившись с ситуацией, попытался извлечь из нее максимальную выгоду для себя. В конце концов он оказался лицом к лицу с предметом своей старости, что ж в том плохого?!
Басанти вдруг подлетела к нему и, схватив за руку, закружила под веселую музыку подоспевшей свирели. Потом, упорхнув, как бабочка, прочь от брошенного кавалера, легко взлетела на помост, чтобы совершить совсем уж головокружительный трюк. Вращаясь на кончиках пальцев босой загорелой ножки, Басанти вертела другой нечто похожее на классическое фуэте и при этом еще перемещалась по краешку помоста, причем все это было неспроста, и зрители скоро это почувствовали. Веселым ураганом добравшись до того места, где ожидали своего часа несколько горок красящего порошка, Басанти, продолжая вращение, отправила их, одну за другой, огромными цветными облаками на их головы. Это было ее поздравление и пожелание счастья односельчанам, забросавшим ее лепестками цветов.