Страница 101 из 107
Но Джай уже не слушал его. Сорвав со стены винтовку и патронташ, он выскочил из дома.
На балюстраде стояла Ратха. Она сразу поняла, что это значит. Острая игла тревоги кольнула ее в сердце. Вцепившись в деревянные перила, она смотрела ему вслед и не смела даже окликнуть любимого. Как бы хотела женщина остановить его, задержать… Но она понимала, что это бесполезно: удел мужчины — война, вечная битва со злом, и ей не удержать воина.
Джай ушел в бой и за нее, за то, чтобы в ее жизни больше не было горя и смерти, но за это можно отдать и собственную жизнь…
— Джай… — выдохнула женщина. Опустилась на колени, скрывшись за резными столбиками, лишь край вдовьего сари повис, развеваемый ветром.
Солнце палило нещадно. Басанти продолжала танец. Она уже перестала понимать, сколько времени танцует. Но вот, по сигналу Габбара, на скалы полетели полупустые бутылки с тодди. Со звоном полетели сверкающие осколки, усыпав площадку, на которой кружилась девушка.
— Ну, что же ты остановилась? — захохотал главарь.
Басанти на секунду замерла, завороженно глядя на острые грани толстого стекла.
Довольный своей шуткой, Габбар посмотрел на Гамбу. Тот понимающе кивнул, приложил к плечу винтовку.
Танцовщица ступила раз, другой, под босой ногой раздался хруст. Она начала танец тхумри — танец семенящей ногами. Через несколько шагов, девушка стала похожа на невесту — ступни окрасились красным.
Оставляя на раскаленном камне кровавые следы израненных ног, Басанти вскочила на камень, где не было стекла, и тут солнце нанесло свой коварный удар. Она пошатнулась и упала с камня на окровавленные осколки.
В наступившей тишине громом разнеслось клацанье передергиваемого затвора. Этот звук донесся сквозь помутившееся сознание девушки, и она встала, напрягая последние силы. Сделав несколько шагов к любимому, вновь упала.
Габбар поднял руку, чтобы дать сигнал стрелку. Он решил поставить точку в этой драме.
Девушка подняла голову. Глядя на Виру помутившимися от боли и нечеловеческого напряжения глазами, она поползла к любимому, чтобы умереть у его ног. Добравшись до прикованного узника, поднялась и обняла, прощаясь со своей любовью. Как жаль — она всю жизнь ждала суженого, и вот сейчас их разлучат на этом свете.
— Прощай, любимая, — шепнул Виру.
— Прощай, любимый, — простонала она.
Сознание стало покидать ее. Вцепившись в изодранную рубашку Виру, она сползала вниз, вместе с оторвавшимся лоскутом окровавленной ткани.
— Ну, хватит, — сказал Габбар, — он уже и так задержался среди живых…
Гамба вскочил, картинно навел винтовку, целясь в голову пленника. Он чувствовал себя героем дня. Все его товарищи, окружившие место танца, ждали последнего выстрела. И он прозвучал…
Схватившись за живот, Гамба выронил винтовку, согнулся и полетел со скалы. Никто не успел ничего понять. Прежде, чем раздался хруст костей палача, прежде, чем Габбар выхватил револьвер, раздался грозный окрик:
— Ни с места! При малейшем движении буду стрелять!
Над скалой, оттолкнув в сторону оглушенного часового, во весь рост поднялся Джай. В руках он сжимал винтовку, нацеленную прямо в сердце Габбара. Тот не хотел умирать.
— Делайте, как он сказал.
— Прикажи своим людям бросить винтовки! Быстрее!
— Делайте, что он говорит! — рявкнул главарь.
Бандиты неохотно сложили оружие. Впервые они сталкивались с тем, что их разоружают в собственном лагере. Однако они привыкли повиноваться приказам командира.
Джай следил за разбойниками, готовый убить каждого, кто вздумает сопротивляться. Когда все винтовки были брошены на землю, он тщательно прицелился и выстрелил. Свистнувшая пуля перебила цепь, сковывавшую правую руку Виру. Следующая пуля разбила цепь и освободила левую руку.
Подняв Басанти, Виру повел ее мимо застывших истуканами бандитов, шарахаясь от страшных заросших физиономий. Головорезы лишь провожали их злобными взглядами, они боялись пошевелиться, потому что знали — парень на вершине горы стреляет без промаха.
Измученная пара пересекла весь лагерь в полной тишине, даже вороны перестали каркать, заметив, что сегодня останутся без ужина. Когда идущая, словно в тумане, девушка задела пустую консервную банку, раздался такой оглушительный грохот, что нервы какого-то бандита не выдержали. Изрыгая проклятья, он выхватил револьвер. Но прежде, чем его рука направилась в сторону стрелка, тот нажал на курок, — и убитый бандит отлетел к скале. Уткнувшись в нее, сполз на землю, оставляя за собой на шершавых камнях красный след.
— Я ведь предупреждал… — негромко сказал Джай, красноречиво передергивая затвор. — Если вам дорога жизнь, оставайтесь там, где стоите!
Больше охотников рисковать не нашлось. Виру, поддерживая Басанти, довел ее до коновязи и прислонил к скале. Он отобрал у часового винтовку, подскочил к ящику с патронами, открыл его ударом ноги и стал выгребать оттуда боеприпасы, рассовывая их по карманам.
— Пойдем, дорогая, — сказал Виру, — я посажу тебя на лошадь.
Проходя мимо разбойника со зверской наружностью, он узнал в нем одного из тех, кто вел его в лагерь, — этот особенно усердствовал, беспрерывно осыпая ударами пленника и стараясь забить его до смерти или хотя бы, на худой конец, выбить глаз.
— Одну минуточку, милая, — проговорил Виру.
Подойдя к головорезу, который пытался отвернуться в тщетной надежде, что его не узнают, он раскланялся:
— Добрый вечер!
И с этими словами так врезал ему ногой, что тот, вместо того, чтобы ответить на приветствие, издал утробный звук и рухнул на землю.
— Садись, — сказал Виру, подводя девушке коня.
— Нет, нет, — Басанти вяло взмахнула рукой, — мне не удержаться в седле.
— Хорошо.
Вскарабкавшись в седло, морщась от боли, он втащил девушку и стукнул коня каблуками. Ему попался не самый резвый скакун — в спешке выбирать не приходилось, да и ноша оказалась довольно-таки тяжелой.
Увидев, что друг ускакал, Джай стал медленно пятиться, сторожа каждое движение разбойников.
«Сейчас он меня убьет», — мелькнуло в голове Габбара. Он был уверен, что пуля вот-вот разнесет ему голову, ведь пленники уже выбрались из лагеря и никто не мешает мстителю одним разом покончить с Габбаром. Сам главарь именно так бы и поступил, не колеблясь ни минуты. Но стрелок вдруг отбросил винтовку, мешающую ему прыгать с камня на камень, и исчез. Никто из разбойников даже не пошевелился и после того, как он ушел.
— Ну, что вы застыли, предатели! — взревел Габбар. — Догоните их и приведите всех троих живьем! Слышите, живьем!
Мгновенно весь лагерь пришел в движение. Бандиты повскакали на лошадей и устремились в погоню.
Джай еле успел оседлать своего коня, как из-за скалы вылетел первый преследователь. Его он сбил из револьвера, почти не целясь. Началась бешеная скачка, ставкой в которой была жизнь.
— Отец, я чувствую, наступило последнее сражение! — воскликнула Ратха, стиснув сплетенные тонкие пальцы.
Тхакур странно посмотрел на нее — никогда еще невестка не говорила таким громким, убежденным голосом. Он подошел к окну и посмотрел вдаль, на зловещие зубцы скал, быстро покрывающиеся синими тенями. Их переливы мгновенно меняли картину, как будто кто-то быстро лепил горы и, недовольный результатом, комкал и создавал заново.
— Поднимай людей, — глухо сказал Тхакур, — пора кончать с бандой.
Глава сорок третья
Отяжелевшая под двойным грузом лошадь скакала к мосту. Там кончались владения разбойников, но, чтобы добраться туда, надо было умчаться от погони. Виру с трудом удерживал Басанти в седле, она то и дело теряла сознание.
Джай отстреливался от наседающих бандитов. Несмотря на его меткость, попасть в цель во время бешеной скачки ему не удавалось. Единственное, чего он добился, — ранил лошадь под вырвавшимся вперед всадником.