Лабиринт снов

Открыто своего раздражения она не проявляла, но я довольно хорошо её знала. Где-то глубоко закралось подозрение, на счёт её чувств. Оно и понятно, так не объяснишь ведь.

Мы с Антошкой никого не разубеждали, пусть думают что хотят. Доказывать, что ты не верблюд — нудное, неблагодарное занятие. Со временем, Лерыч сама поймёт. Вся наша труппа имела полную уверенность, что отец моего ребёнка Антон, но жениться мы по какой-то известной лишь нам причине не собираемся. Исподтишка старались выведать подробности. Безрезультатно.

Родители на мою новость о беременности отреагировали спокойно. Отец неопределенно кивнул, мама заварила чай. Они хорошо знали Антона, ничего не спросили, а мы ничего не рассказывали.

Мой брат Гриша приехал через три месяца на каникулы. Получив весть, он задумался, и изрёк тоном профессора Фефелова, принимающего наши зачёты.

— Ребёнок? Это пять, это пять…

Означало сие буквально следующее — брат удивлён, но обрадован. Вдвоём с братом, мы поступали когда-то на физфак, для успокоения родительской души. Правда потом также вместе и бросили, но то уж не важно. Фефелов был грозой всего факультета, каждый в потоке боялся слово произнести на лекции. И услышать: «Синопсические направления? Это два, это два…»

Сперва я выслушала лекцию на тему «Молви дурному нет». А в целом, дружище Антон, снова стерпев роль моего «несостоявшегося жениха», общался с ним как и с остальными. Гриша с Антоном дружили со школы.

События шли своим чередом. Мы с Антоном старались начать заново. Очень старались, но с нашим «багажом»…

Дела, заботы. Привычки, сохранившиеся со Средиземья, не утратили актуальности. Я, например, просыпалась с рассветом, редко употребляла мясо, но гораздо хуже было с отношением к окружающим. Общение с людьми на бытовом уровне стало слишком примитивным и давалось с трудом. Антону давалось легче — у него лучше получалось вернуться в размеренный быт, то ли психика гибче: от мяса не отказывался, и спал как сурок в зиму — но и он разительно изменился. Ребята скучали по его проказам, девушки по вниманию. Я одна знала причину его внезапной — для них — серьёзности. Мы не боялись проколоться. Доказательств наших «приключений» являлось предостаточно. В разговорной речи проскакивали устаревшие словечки, как результат длительного пребывания в Средиземье, сохранилась непредсказуемая реакция на резкие звуки и движения. Где теперь мой дом? Полжизни здесь, полжизни там…

Токсикоз доставал до печёнок, мне пришлось приноравливаться к новым потребностям организма. Менять режим питания: завтракать я ненавидела, обходясь по утрам большой чашкой кофе. Зато теперь на утро в меню присутствовали крекеры, творог, икра и другие продукты питания, которые раньше я не выносила. Заслуга Антона. Старания друга не дали больших результатов, я не прибавила больше пяти килограмм за весь период беременности.

На последнем триместре скорректировали мой график, и я работала с одиннадцати до вечера. Это был наилучший вариант, ибо заставить меня шевелиться по утрам стало невозможно. Антошка возился со мной, как с ребёнком. Совал мне в сумочку орехи, курагу, шоколадки. Дотаскивал до ванной, когда становилось совсем уж фигово, ходил со мной по врачам. Представить не могу, как бы вынесла эти девять месяцев без него. Тошка радовался больше меня, когда УЗИ показало, что будет мальчик. Учитывая проблемы, возникшие в процессе: и положение неправильное, и таз узкий, и плод неравномерно развивается, да и в целом анализы плохие. Пророчили что вообще не рожу, направление на прерывание давали, опасаясь серьёзных осложнений. Запульнув скомканной бумажкой в лицо доктору, проревевшись на плече Антона, и по его настоянию я сменила врача: строгого дяденьку на немолодую, понимающую женщину.

Со своей стороны, я пыталась, как могла принести пользу другу. Вся домашняя мелочь висела на мне: ужин, чистая посуда, порядок в доме, отглаженные рубашки и брюки. Поскольку, я имела дурацкую привычку просыпаться засветло — так и не избавилась от неё — будила Антона на работу. Лерка смеялась, дескать, снег пойдёт, раз Антон перестал опаздывать, отцовство ему на пользу. Привычка вошла в правило: будильник мог звонить полчаса, но если я не растолкаю Антошку, он не встанет.

Вот в один из таких «прекрасных» дней и случилось. Выковырнувшись утречком из душа, я поставила на плиту турку со свеженьким порошком из «тефалевской» кофемолки и присела, с самого пробуждения я чувствовала сильную тяжесть внизу живота. Кофе уплыл на плиту, а я не смогла подняться со стула: тяжесть переросла в боль. Как же я испугалась, когда до меня допёрло, что на самом деле творится! Почему никто не предупреждает, что роды это ТАК больно? Мне начало казаться, что я чувствую, как кости расходятся. В такие минуты приходит безысходное понимание того, что назад пути нет, и процесс не остановишь. На звуки прибежал из дальней спальни Антон. Завидев меня, он побледнел.

— Что такое? Плохо? Что не так? — у него руки затряслись.

— Антон, я не хочу в больницу, серьёзно не хочу, веришь? — я хваталась за него, как за спасательный круг. — Вдруг сын с дефектами родится или умрёт? Врачи его на кусочки порежут, проводя опыты. Я не смогу! Мне страшно!

Бедный Антон, не отодвигаясь от меня далеко — я не отцеплялась — схватился за переносную «трубу»:

— Сейчас. Не бойся, всё нормально, — он слепо шарил по кнопкам, набирая номер «скорой».

Меня рассмешила его фраза из серии «не бойся, я сам боюсь», никак не вязавшаяся с видом лица. Смешно, если вспомнить через сколько сражений мы прошли, и количество убитых врагов.

Пересказывать, в какие немыслимые позы заплетали меня хирурги и акушеры — не буду. Страхи мои по большей части оказались напрасными. Сынок родился за три недели до срока, но в рамках допустимого веса, без аномалий, хоть и промучилась я двое суток. Вида он был вполне человеческого. В свидетельстве о рождении, Антон записал своё имя. Неизвестно, что им двигало в тот момент. Что значат документы? Всего-навсего клочок бумажки. Мы и без неё знаем кто отец.

Более красивого младенца в жизни не видела! В студии Лёньку передавали как игрушку из рук в руки. Он вызвал всеобщий восторг и овации.

В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.

— У тебя выпало два, а не три! — валяясь на кровати, Антон переставлял фишки и покачивал ногой коляску устроенную сбоку от кровати с тихо сопящим Леонидом. Я в который раз поразилась: и не надоедает ему на должности «кудапошлюта», нянчится с малышом, как с младшим братишкой, наравне со мной гуляет, купает, меняет пелёнки.

— Блин, ну ладно, пусть будет два, не отстанешь ведь! — я перемещаю фишку на два деления и пересчитываю «деньги». — Всё равно проигрываешь!

В последние недели сынишка спал днём, только когда возле него кто-то присутствовал. Нам приходилось таскать за собой по всей квартире коляску, занимаясь своими делами, или перекидываться в нарды, шашки, шахматы, пока он высыпался. Философски относясь ко всем тяготам родительских забот, по очереди сидели с ним, посменно отрабатывая в студии. Когда один задерживался, второй купал, кормил и укладывал Лёньку спать. Антон с завидной сноровкой справлялся с ролью няньки, зачастую получше меня. Лёнька беззаветно любил его. Иногда я смотрела на них и думала, почему Леголас не такой как Антон? Заботливый, надёжный. Антон бесспорно замечательный мужчина, но мне не хочется наброситься на него с поцелуями. И в мыслях не возникало. Я воспринимала его как брата.

Продемонстрировав другу стопку муляжных денег, я улыбнулась, игра закончена. Проверяю, спит ли сын, с нежностью поправляю одеяльце. nbsp; В спальне царил полумрак, горел торшер с сенсорным переключателем. Горел в треть силы ровно так, чтоб уложить малыша, и так, чтобы можно читать. На постели разложена большая квадратная картонка «Монополии» щедро посыпанная карточками и фишками. По краям игровое поле украшали разбросанные беспорядочно стопки нарисованных рублей. Как большинство родителей, мы купили ребёнку игрушку «на вырост» и сами в неё, что малые дети играли, переругиваясь шёпотом, пока сын спал.