Лабиринт снов

Мы отпустили тетиву. Точно в яблочко со ста метров!

Последующие разы мне пришлось стрелять одной. С неделю я тупо посылала стрелы «в молоко». На второй неделе начала приспосабливаться. Скорость моей реакции росла день ото дня. Благодаря только усилиям друга, — он с меня живой не слазил, не добиваясь, чего хотел.

— Чего ты косИшь? Бей прямо. Рука вперёд и прямо, — Антон, похоже, имел безграничный запас терпения, он не уставал понукать меня и показывать как верно.

— Ты должна попадать куда метила. Применяй всю мощь к удару, враги больше, сильнее и крепче тебя. Но ни быстрей. Слабеньким напролом ударом ничего не добьешься. Так что не жалей сил, ищи слабое место и бей. Куда опять пошла рука? У стенки поставлю. И заставлю, как новичка по стеночке ровненько отрабатывать прямой удар. Вот! Можешь, когда хочешь.

Так по сто, двести раз подряд. Он мучил меня до полусмерти, а далее, когда я уже не могла стоять на ногах — пробовал на спарринг. Исход поединков был одинаковым: вытряхивающая изо рта, носа, глаз, волос и ушей песок побеждённая девушка и довольно ухмыляющийся парень. Я уж отчаялась когда-нибудь его задеть.

К концу третьей недели со дня, отъезда Гендальф с хоббитом, у меня намного улучшилась ловкость, сила. Округлились и стали заметны мускулы на руках и ногах. Я созерцала себя в зеркале и чувствовала как на лицо наползает глупая улыбка: надо же, не знала что у меня есть ягодицы! Лицо порозовело. Даром что проклятое Предназначение не оставляло ни на секунду, но внешность радовала.

— Сегодня ты быстрее, — шла четвертая неделя, мы ждали вестей от Гендальфа в любой момент.

Антон впервые не ворчал на тренировке. Погоняв меня до полудня, он разминался с тяжелым двуручником, пока не решил начать спарринг.

— Всё время я щадил тебя, — Антон выудил из своего снаряжения небольшой стальной (!!!) клинок. — Теперь не буду, — Сегодня ты можешь лишиться любой части своего тела, или сделать аналогичное со мной. Выбирай.

Он не предупреждая налетел на меня с оружием.

Я тут чуть ёжика не родила! Откатилась в сторону нервно разгребая в кучке одежды эльфийский нож. Антон был уже поблизости. Он не шутит? Следующий удар я встретила лезвием на вытянутой руке. В Тоху как демон вселился: он нанёс восемь ударов кряду, я ловко увернулась от каждого из них, прячась за столбом, вокруг которого мы вертелись.

— Пинка дать, для скорости? — прошипел парень, меч описал окружность около его кисти. Тоже мне, Горец Маклауд!

Чёрт! Может, согласиться на мизинчик, там?..

Очередной раз оказавшись на песке я решила пойти ва-банк, подпустив его ближе просто сдвинулась чуть вправо использовав против парня его же ньютоны. Возможны два варианта: мне удается уйти от удара и я выигрываю, в противном случае — даже не знаю, чего ему захочется мне отрезать. На песке теперь лежали двое, с одним преимуществом: я держала нож у его шеи.

— Только не забирай самое дорогое, — пробубнил Антон в песок, боясь пошевелиться.

Я силилась понять, шутит он или всерьёз?

— Повернись, — наигранно приказала я.

Антон развернулся. Широкой улыбкой продемонстрировал своё стоматологическое производство.

— Понравилось, котёночек? — проникновенно прошептал он.

Позёр, он и не думал пугаться.

Я захватила двумя пальчиками прядь его волос у виска, притянула к себе, Антон подался вперёд за моей рукой. Я отсекла локон. Он сграбастал мою голову одной рукой, прижал к своей груди, а другой ладонью ласково взлохматил мою макушку.

— Ах, Светильник, ай, молодца!

Я гордо осклабилась. Достала! Антон расхаживал по песку собирая наши вещи.

— Харэ сидеть на попе и лыбиться. Пошли, перекусим, твою победу надо отметить, — бросил он мне направляясь к выходу.

Я вскочила и догнала Антошку, мы шли смеясь, попеременно толкая друг друга. Я думала, что наверное, сейчас я счастлива. Досадная ошибка.

Глава 5

«Если снег идет за окошком значит, наступила зима.

Если в лоб ударили грабли — значит наступила сама».

Псевдо-Алсу.

В харчевне, хозяин принял заказ, а симпатичная девчонка принесла нам по пинте эля, куску сыра и вяленого мяса.

— Антоха, не томи.

Антон отхлебнул из кружки, он не пил со дня, как начал меня тренировать. Поколебался, будто что-то тщательно взвешивал и выдал:

— Светка, я расскажу, конечно, но после этого я не буду твоим другом.

Та-а-а-а-а-а-ак. Нормальное заявленьице, да?

— Продолжай, — просто сказала я.

— Хочу попросить тебя перед тем как ты всё узнаешь об одной просьбе.

Начинается…

— Я вся внимание.

— Поговори с ним, после нашего разговора. Пойди и поговори. Я не прошу о невозможном, просто выслушай.

— С какого перепугу? — взъерепенилась я.

— Узнаешь, когда расскажу. Идёт?

Заинтриговал.

— Идёт, — нетвёрдо выдохнула я. Пусть говорит. Там видно будет.

Антошка тоскливо глянул на кружку с элем и начал повесть.

— В общем я тебя хотел из-под декораций вытащить и попал в этот мир. Нашли меня эльфы. Не убили из чистого пацифизма. Приютили, накормили, даже учиться у них разрешили. Остался я, значит, там жить. Долго в себя не мог прийти. Всё в новинку, всё странное. Где ты — не знаю. Что делать — и подавно. Так и болтался бы. И тогда мне помогла одна девчонка. Вернее, я думал, что девчонка. Наивный был, что твой валенок. Она встретила меня в лесу, куда я ходил медитировать после занятий. Называла себя — Лориль[5]. Сначала мы просто разговаривали. Затем она начала объяснять устройство течения магии в Средиземье. Я начал постигать много нового для себя. Вовлёкся в процесс и нечего вокруг не замечал. Встречались мы почему-то украдкой. Дурак, я не понимал. До меня не доходило, откуда она знала такие вещи и смогла объяснить тонкости перехода меж пространствами. Для меня она нашла корабль, «надёжных» спутников. Никому не сообщив, мы сбежали и отправились на твои поиски. Вот, значит, так. Кругом море. Сначала время шло спокойно. Но я долго был без женщин и вскоре начал замечать, что она по-особому ко мне относится. Стесняется разговаривать, чего раньше за ней не водилось. Ошивается рядом, всякий раз, когда нужна помощь. Я попытался выяснить… ну, и… Тебе подробно объяснять, что произошло?

— Изволь, — я отсалютовала ему кружкой.

— Недолго думая, я соблазнил её. В общем, ты мою природу знаешь.

Я хмыкнула. Не ново. Что такого-то? Откуда горечь в словах?

— Сразу после того, как мы переспали, я узнал, что она не человек, а вроде бы фейри — божественное существо. Большой грех — прикасаться к ним. Наказание за этот грех — вечный мрак — как сказала моя команда. Я должен был поплатиться. Короче, моя развязность в первый раз не довела до добра. Рано или поздно наша связь открылась бы.

Я удивленно хлопала глазами на друга.

— Ещё не всё. Дальше выяснилось, что она меня любила. Когда пришла пора платить по счетам, я как позорный пёс скрылся, а она заняла моё место в Преисподней. Спасла мою задницу. Удивлена? Думаешь, я побежал её выручать? Нетушки. Во мне ничегошеньки не шелохнулось. Когда команда узнала, что произошло, меня нашли. Я заявил, что пожалел её и совсем не любил. Сам не понимаю, что на меня тогда нашло, ну, не знаю! Не пошёл я её вытаскивать и сейчас не пойду!

Я не ела и не пила внимая речам Антона.

— Но и ЭТО ещё не всё! — тоном заправского коммивояжёра продолжил он. — Эльфы в команде решили мне отомстить. Они объединились и низвергли меня туда, где мне было самое место. Они положили свои жизни в надежде на то, что их богиня вернётся. Знаешь, что я сделал? Пожалел их? Исправил ошибку и спас Иль? Нет, я и не собирался искать её. Пробыв там пять лет я сбежал. Потратил остатки сил на свободу, как я тогда думал. Понадобилось немало времени организовать побег, но на грани возможностей я смог. Не могу сказать тебе каким путём — прости. К эльфам не сунулся, догадывался, что они меня не простят, узнав о моём проступке. Спрятался в лесу у древов. Кои на удивление тепло меня приняли. Здесь я надеялся найти покой. Но если бы ты знала, через что я прошёл, чтобы сбежать… Так страстно искомая мной свобода не принесла счастья. В итоге я понял, что за ошибку совершил. Но покаяние не помогло. Я проклят. Ничто не принесёт мне успокоения. Я предал и погубил ту, что любила меня и пожертвовала ради меня своей жизнью. Погубил нашу команду. Такие грехи не прощаются. Неважно, что я на самом деле чувствовал, ничто не оправдывает моего поступка.