13 кофейных историй

- Э... рад, что мой труд произвел на вас впечатление, - сумел найти нейтральный ответ Дуглас Шилдс. - А теперь прошу пройти за мной - всё для чаепития уже готово. Энтони с нетерпением ждет встречи с вами... Он, к сожалению, редко видит новых людей. - Лицо хозяина поместья омрачила тень давнего горя.

- Энтони - это ваш...

- Сын, - быстро ответил Шилдс, не дав мне договорить. - Он весьма необычный мальчик. Не показывайте удивление слишком открыто. Это может его ранить.

- Более необычный, чем ваши слуги? - осторожно спросил Эллис.

Только Эвани все так же помалкивала, со сдержанным любопытством оглядываясь по сторонам.

- Слуги? О, вы об этих? - сэр Шилдс повел рукою, указывая на юношей в балахонах, уводящих лошадей по еле заметной тропе за угол особняка. - Они не слуги, а добровольные помощники. Мои... студенты. Я одно время преподавал в Бромлинском Университете. А когда вынужден был уйти из-за того... из-за того, что случилось с моей женой и с Тони, они последовали за мною. И, да, не обращайте внимания на их странные одеяния, - растянул Шилдс полные губы в улыбке. - Они просто прониклись моими лекциями о культе природы и здесь, в блаженном спокойствии нетронутых лесов и лугов, наслаждаются Истинной Жизнью. Наиграются, думаю, и вырастут из этого - потом. А пока - почему бы и нет? - развел он виновато руками.

Эллис сочувственно закивал.

- Да, да. Вы правы! Это безобидное чудачество, почему бы не потакать ему? Дети и есть дети...

- Они все время живут с вами? А как же их семьи? - вдруг подала голос Эвани.

- Нет, конечно, - нахмурил брови Шилдс. - У них, как я понял, что-то вроде смены. Четверо или пятеро человек живут тут по два месяца. Что ж, пребывание на природе в этом возрасте идёт только на пользу, - снова улыбнулся он умудрённо. - Да и знания, коими набивают их головы в институте, лучше укладываются после отдыха.

За беседой я и не заметила, как мы подошли к порогу. Внутри особняка не было ничего необычного. Та же классическая обстановка - гобелены, картины, пастельные тона, мягкие линии. И - знакомый-знакомый запах: пыль, старое дерево и ещё что-то сладковато-земляное, свойственное исключительно древним домам.

У высоких резных дверей Шилдс вновь остановился и тихо напомнил:

- Прошу, не удивляйтесь сильно. Ведите себя так, словно всё в совершеннейшем порядке. Энтони слишком нежный... но так любит гостей!

И - распахнул торжественно створки.

- Папа! - звонко выкрикнули мальчишечьим задорным голосом, едва Дуглас Шилдс переступил порог. - А я как раз книжку успел дочитать! Можно мне теперь кусок пирога за чаем?

- Да, да, конечно, можно, - растроганно отвечал Шилдс, и в уголках глаз у него что-то подозрительно блеснуло.

Я, подгоняемая любопытством, шагнула вперед.

У окна сидел мальчик лет четырнадцати или пятнадцати - самый очаровательный из всех, кого мне приходилось встречать. Волосы цвета льна едва доставали до шеи и лежали пышной волной. Кожа, кажется, никогда не знала солнца - белая, как молоко, и наверняка нежная, как у младенца. О руках верней всего было бы сказать "соразмерные" или "гармоничные" - длинные пальцы, изящная линия запястья...

Мальчик улыбался, будто святой с иконы - светло и капельку грустно.

Ноги его, несмотря на жару, укрывал плед. А к креслу по бокам были приделаны нелепо огромные колеса. Я видела такое устройство в первый раз и не понимала, зачем оно нужно... Но отчего-то сердце мое сковала ледяная жуть.

- Леди Виржиния, мисс Тайлер, мистер Норманн, - деревянным голосом произнес Дуглас Шилдс. - Счастлив представить вам своего сына и единственную отраду в этой жизни - Энтони Френсиса Шилдса.

Мальчик перевел взгляд на меня и вдруг потемнел.

- Здравствуй, - сказал он просто. - А я тебя давно ждал.

- Правда? - только и сумела переспросить я, не в силах собраться с мыслями.

- Конечно, - кивнул он и, прокрутив с силою колеса, подъехал ближе на своём чудном кресле. Меня пробрало ознобом - этот мальчик был... калекой? Он не мог ходить? - Отец мне про тебя много-много рассказывал. Ты ведь Виржиния, да?

- Леди Виржиния, Энтони, леди, запомни, пожалуйста, - поспешил вмешаться сэр Шилдс и склонился к сыну, торопливо шепча: - Вспомни, что я говорил тебе об этикете. Эта особа - графиня, нельзя обращаться к ней так фамильярно и...

- Полно, он всего лишь ребёнок, - вмешалась я, и Шилдс отстранился от сына с выражением бесконечной вины на лице. - Пусть Энтони зовет меня, как пожелает. Ты ведь Энтони, верно? - улыбнулась я мальчику.

- Можно Тони, - с детской непосредственностью ответил он. - Мне четырнадцать. Только мне всё время кажется, что одиннадцать. Это потому что когда мы разбились и мама умерла, я стукнулся головой. Только я этого не помню, - солнечно улыбнулся Тони и, прокрутив колеса, подъехал ближе - и замер: - Ой, от вас так вкусно пахнет! - он поймал мою руку и поднес к лицу, прикрывая глаза. Кожу опалило горячее дыхание. - Что это?

Я немного растерялась.

- Духи.

- Вкусно... - повторил Энтони, выпустил мою руку и отклонился. Солнечный свет пятнами лег на его лицо, вызолачивая ресницы. - Пахнет, как в церкви и как в кондитерской лавке. Такое... и ладанное, и сладкое, и свежее, как воздух утром. А вы, мистер, пахнете кровью, - произнес он просто и в упор посмотрел на Эллиса. - Кто вы?

- Убийца убийц, - зловеще произнес детектив, скорчив жуткую рожу, и тут же рассмеялся, обернувшись к Шилдсу: - А у вашего сына хорошая интуиция. Впрочем, возможно, моя одежда просто пропиталась запахом из морга... Ох, уж это убийство, одно беспокойство от него! Кстати, я надеялся на ваше содействие. Такой труп удивительный! Думаю, уж не стала ли бедняжка Бесси жертвой какого-нибудь культа?

Сэр Шилдс нервно оглянулся на сына и быстро отёр выступившую каплю пота на виске.

- Я к вашим услугам, мистер Норманн. Но, прошу, давайте позднее? Чай вот-вот подадут и...

- И не стоит говорить о таких вещах при детях, - понятливо закивал Эллис и добавил задумчиво, стрельнув глазами в меня: - И не при женщинах. Кстати, юноша, - вдруг оживился он. - А чем пахнет вот от этой леди? - и он поманил Эвани.

Видимо, никак не полагающийся мисс Тайлер титул "леди" уравновесил обычное пренебрежение Эллиса, и она не стала противиться, сразу выполнив его просьбу. Энтони неуверенно наклонился - плед начал сползать с его ног - и бережно, как к тончайшему фарфору, прикоснулся к ладони мисс Тайлер.

Склонился.

Вдохнул запах.

И улыбнулся.

- А вы пахнете точь-в-точь, как моя мама, - погладил он кончиками пальцев запястье Эвани. Она вздрогнула, но сумела улыбнуться в ответ. - Розы. И фиалка. Жаль, что я помню только запах, а не саму её...

Мальчик не договорил: двери столовой распахнулись, и на пороге появились странные слуги Шилдса. Они вкатили в комнату две грохочущие сервировочные тележки и принялись накрывать на стол. Пространство наполнилось мягкими, уютными ароматами: ваниль, корица, миндаль, свежая выпечка; загремели блюдца и чашечки, зазвякали серебряные приборы... Один из молчаливых слуг подвинул кресло с Энтони к столу. Я улучила момент и тихо спросила у Шилдса:

- И всё-таки, что случилось с вашим сыном?

Учёный тяжело вздохнул. На секунду мне померещились - из-за освещения, верно - болезненные тени у него под глазами.

- Это долго объяснять, леди Виржиния. Я виноват, наверное. Не смог поехать с ним и с Ирэн, они отправились за город в одиночестве... Погода была скверная. Экипаж сорвался с обрыва и несколько раз перевернулся, к счастью, не докатившись до Эйвона. Кучер погиб сразу же, Ирэн тоже. А Энтони пролежал несколько часов, прижатый сломанной скамьей. В ту ужасную ночь он потерял память о трёх последних годах своей жизни. И ноги. Сначала врачи говорили, что у Энтони что-то со спиной, но теперь только отмалчиваются. А кое-кто советует положиться на Небеса... Он здоров, но словно проклят, словно проклят! Иногда, во сне, когда он забывается, его ноги двигаются... Всем нам было бы легче, если бы мы смирились, леди Виржиния, - произнёс он вдруг с неизбывной тоской, и у меня на языке стало горько. - Я здесь пытаюсь дать Энтони лучшее образование, какое только можно представить. Ведь профессору не так уж нужны ноги, а значит, он сможет получить признание в обществе, даже если и останется... калекой. Но, возможно, лучше нам перестать мучить друг друга и наконец сдаться.