Страница 4 из 5
Эстель провела в магазинчике почти целый день.
Вечером ей позвонила Изабель.
‒ Ты где? ‒ взволнованно спросила она.
‒ У Адель.
‒ Ты что, там прописалась? Дуй в редакцию. Есть разговор.
Изабель была на взводе. Наверное, она собиралась поговорить о чем-то важном.
Эстель поблагодарила Адель за теплый прием.
Она вышла из магазинчика и снова вдохнула парижский воздух. И ей снова предстояла долгая пешая прогулка.
Она зашла в Léon de Bruxelles на бульваре Итальянцев. Там подавали изумительные сырные крокеты. Если полить из лимонным соком и запить бокалом сухого вина (не бельгийского пивного напитка, а именно сухого вина), можно на несколько секунд оказаться в эдеме. Крокеты были любимой закуской Эстель (неважно, что придумали их не французы). И хотя в бельгийской забегаловке можно было заказать гору устриц, жаренные мидии или тунцовый паштет, Эстель хранила верность крокетам.
Когда Эстель добралась до редакции, на улице уже стемнело.
Изабель сидела в кресле и жадно ела лимонную тарталетку. Она листала новый выпуск газеты. В ее глазах было сомнение и недовольство: наверное, она не была в восторге от истории Месье и Мадам Бокюз. Что ж, этого следовало ожидать. Она изначально не видела смысла в публикации сладкой романтической истории, полной любви и чудес. Ее мнение не изменилось. Но это ерунда.
‒ Я уже думала, на тебя вампиры напали.
‒ Нет. Не напали.
‒ Садись.
Эстель присела в соседнее кресло. Она была немного взволнована. О чем Изабель хотела поговорить? И почему она ест пирожное на ночь?
‒ Я уезжаю из Парижа.
‒ Что?
‒ В Марсель. Моего мужа отправляют туда по работе. Мы поживем там несколько месяцев. Может, несколько лет. Пока точно не знаю. Но думаю, это к лучшему. Буду загорать, купаться, есть дыньки.
Изабель улыбалась. Похоже, мысли о предстоящем переезде доставляли ей удовольствие. Она словно отпустила напряжение и погрузилась в сладостные мечты о будущем. Наверное, она строила планы, представляла, какой будет ее новая квартирка и как можно будет добраться до пляжа, что она будет есть на завтрак и понравится ли мужу на новом месте. Да… Изабель пребывала в состоянии блаженства. Эстель никогда не видела ее расслабленной и умиротворенной. Но, очевидно, в жизни каждого человека происходят события, меняющие характер, мировоззрение, мироощущение и мировосприятие. Возможно, Изабель была рождена для того, чтобы жить в Марселе, загорать и есть дыньки. И кстати, загар, наверняка, прекрасным образом пристанет к ее коже, и она будет выглядеть бодрой и отдохнувшей.
‒ Тут еще кое-что. Я беременна.
Эстель была в шоке. Изабель? Женщина, всегда пребывающая в нервном возбуждении? Беременна? И к тому же счастлива и расслаблена? Все же в мире есть место маленьким чудесам.
Она подошла к Изабель и нежно поцеловала ее в щечку.
‒ Я понятия не имею, что положено говорить в данной ситуации, но я за тебя безумно рада.
‒ Если честно, я не поняла, каким образом это случилось. Не с технической точки зрения. А вообще… Мы ведь не планировали ребенка. Мы даже никогда не поднимали эту тему. Но это случилось. Не представляю, что теперь будет.
‒ Я скажу тебе, что будет. Ты станешь мамой.
‒ Придется оставить работу на время.
‒ Ну, и черт с ней.
‒ А вот и нет. Я не могу послать к черту свою работу. Я ведь вложила в эту газету столько сил и энергии. И я намерена вывести ее на новый уровень. Я хочу, чтобы в мое отсутствие кто-то осуществлял мои планы. И я хочу, чтобы этим кем-то была ты.
‒ Серьезно?
‒ Да. Более подходящей кандидатуры я все равно не найду. К тому же, ты в курсе моих творческих замыслов. И я уверена, в ближайшее время ты опубликуешь новые рассказы о французских женщинах. Если честно, я в восторге от твоих историй. Ты чувствуешь самые тонкие грани бытия. Наверное, это здорово. У тебя есть свой стиль. И он удивительный.
Эстель была готова расплакаться. Изабель впервые в жизни говорила ей приятные вещи. И она предлагала ей что-то новенькое.
‒ Я буду на связи. Будем каждый день обсуждать дела и творческие планы. Ты согласна?
‒ Конечно. Я буду рада.
Эстель, действительно, была рада. Она станет главным редактором литературной газеты Парижа, объединяющих людей, думающих по-русски. Она будет искать новых героинь. Будет наблюдать, записывать и восхищаться. Будет наслаждаться французской жизнью. И она выведет газету на новый уровень! Ее рассказы станут лучшей основой для гламурно-литературного издания. А ее зарисовки прекрасным образом дополнят ее истории.
‒ Знаешь, я бы лучше поехала на север. В Руан или Канкаль. Я плохо переношу жару. А там никогда не бывает жарко. И еще я обожаю морепродукты.
‒ Знаешь, я какое-то время жила в Руане.
‒ Ты не рассказывала. Ну, и как тебе?
‒ Милый уютный городок. Идеально подходит для неспешной французской жизни.
‒ В общем, я в тебя верю. У тебя все получится. Если возникнут трудности, я всегда могу приехать в Париж. Ну, или ты приедешь в Марсель. Не зря же придумали поезда.
‒ Это точно. Знаешь, я сейчас не смогу описать, насколько рада твоему предложению.
‒ И не надо. Я терпеть не могу сентиментальные речи.
‒ Да… В любом случае: спасибо.
‒ Не за что.
Изабель достала из тумбочки красный апельсин.
‒ Я думаю, тебе не стоит есть апельсины, ‒ неожиданно для себя сказала Эстель.
Она понятия не имела, откуда в ее голове взялась эта информация. Она просто почувствовала, что Изабель не стоит есть апельсины.
Изабель была немного расстроена. Она аккуратно положила апельсин обратно в тумбочку.
Было уже поздно. На улицах начиналась вечерняя жизнь. Кто-то шел в ресторанчик праздновать день рождения или годовщину свадьбы (до чего славно сидеть на летней верандочке, пить домашнее вино и макать кусочки свежего багета в горячее сырное фондю!), кто-то читал вечернюю газету (до чего прекрасно, что после рабочего дня можно немного расслабиться, окунувшись в реально-виртуальный мир новостей да еще и запить полученную информацию свежим капучино), кто-то неспешно прогуливался по набережной Турнель. Словом, вечер был выдержан в лучших традициях, и Эстель не терпелось вдохнуть аромат вечернего Парижа.
‒ Может, пора по домам?
‒ Да, пожалуй. Знаешь, я стала гораздо быстрее уставать.
‒ Это ерунда, милая. Ты счастлива. Это главное.
Изабель улыбнулась. Она ведь и вправду была счастлива. Хотя и не вполне отдавала себе в этом отчет.
‒ Ты иди. Я еще немного посижу.
‒ Хорошо. До завтра.
‒ Завтра меня уже не будет. Я буду паковать чемоданы, составлять планы на будущее, штудировать путеводитель по Марселю. Еще надо выяснить, как у них обстоят дела с врачами. Мне ведь нужно будет сдавать кучу анализов, делать УЗИ или что-то вроде того.
‒ А ты просто получай от этого удовольствие! Это же классно: спать, сколько хочешь, каждый день ходить на пляж… А посещение врачей это лишь незначительный пункт в распорядке дня.
Эстель не знала, как грамотно попрощаться с Изабель. Ведь порой ее реакция на слова, действия, события и поступки была совершенно непредсказуемой. Поэтому она просто сказала пока. Изабель кивнула в ответ.
Эстель понимала, что они непременно увидятся снова. Но не могла предположить, когда именно это произойдет. Ей было немного грустно. Но это была очень светлая, очень романтическая грусть.
Она вышла из здания редакции, прошлась по улице Сен-Жак и присела на лавочку в скверике Рене Вивиани. Прикосновение к самому старому дереву Парижа определенно придавало ей сил. А ведь ей был необходим неиссякаемый запас сил и энергии. Ей предстояло очень важное дело: возглавить редакцию русскоязычной газеты Парижа. Конечно, это не было мечтой всей ее жизни. До сегодняшнего дня. Бывает так, что мечты приходят неожиданно, без предупреждения. В этом случае нам не приходится строить планы или медитировать. Мы просто начинаем действовать . Потому что мечта оказывается слишком реальной.