Скандалы не дремлют (ЛП)

— Это так хорошо, — когда она прислонилась к нему, то вздрогнула и выгнула грудь, словно принося в дар.

Он примет абсолютно все, что она предложит.

Гейб взял ее плоть в ладони, потирая и изучая каждый дюйм ее груди, прежде чем потерять терпение и сдернуть платье с изгибов ее бедер, чтобы увидеть ее абсолютно обнаженной. Платье оказалось на полу у ее ног.

Ее трусики соответствовали бюстгальтеру. Если бы она принадлежала ему, он купил бы ей Ла Перла. Он бы одевал ее в шелка и кружева, как богиню, зная, что она надевает самое соблазнительное белье только для его глаз. Она могла бы носить свои целомудренные платья и одеваться с соответствующей скромностью, если хотела, но только до тех пор, пока они не останутся наедине.

Когда он стянул с нее трусики, безумное чувство собственничества полыхнуло в нем. Гейб развернул ее лицом к себе, прекрасно зная, что ему нужно притормозить, но совершенно не в состоянии сделать это. Он перевел взгляд на ее грудь. Каждый их дюйм выглядел также совершенно, как и чувствовался.

— Ты прекрасна.

— Я себя так не чувствую, — она подняла на него глаза, жадно вглядываясь в него. В выражении ее лица не было ничего притворного. Она смотрела на него с чистой тоской. — Большую часть времени нет. Но ты заставляешь меня чувствовать себя сексуальной.

— Ты такая и есть. Я хочу прояснить, настолько ты ли красивая, как я думаю.

Он снова поцеловал ее, приподнимая на руки, вытаскивая ее из платья и направившись прямиком в спальню, одновременно жадно впиваясь в нее ртом.

Она не боролась с ним, не извивалась, чтобы заставить его опустить обратно на землю. Она просто обняла его за шею и позволила ему ее нести. Ее пальцы погрузились в его волосы, и она крепко держала их, в то время как ее язык танцевал у него во рту.

К счастью, он знал Плазу как свои пять пальцев. Маневрируя, он доставил ее к кровати, его член пульсировал в нетерпении.

Он не продержится долго. Боже, он не мог поверить, что даже думает об этом. Как правило, он мог продержаться несколько часов, но Гейб понимал, что в ту же минуту, как войдет в Эву, потеряет контроль. Ему нужно удовлетворить ее сейчас, потому что стоит ему прикоснуться к ней, и он уже захочет распять ее у стены и войти в нее.

Приблизившись к кровати, он остановился и опустил ее на роскошные простыни. Она откинулась на элегантное покрывало, ее волосы рассыпались веером, ноги раздвинулись. Распутная и одновременно такая невинная. Стягивая с себя рубашку, он услышал, как отскочили одна или две пуговицы, но в данный момент ему было плевать. Необходимость прикасаться к ней кожа к коже поторапливала его. Он расстегнул ремень и сбросил брюки.

— Прелюдия.

Чертов ад. Он был настолько готов приступить к делу, что забыл об этом. Женщины любят прелюдию. Как правило, это им необходимо.

Она покачала головой.

— Поцелуи были прелюдией. Мы полностью готовы.

Но он хотел. Он должен был замедлиться. Он был совсем не маленьким парнем. Она должна быть готова принять его целиком.

Гейб сделал глубокий вдох.

— Нужно, чтобы ты стала влажной. Все нормально. Дай мне минуту.

— Габриэль, я настолько возбуждена впервые в жизни. Меня даже немного беспокоит то, какое пятно я оставлю уборщикам на этом белом постельном белье. Так что мы можем, наконец, продолжить?

Схватив ее за лодыжки, он развел ее ноги шире. Его член дернулся, когда он увидел, что она была права. Ее киска была мокрой. Сочной. Сверху он мог видеть ее блеск, даже в сумраке комнаты. Немного поцелуев, несколько прикосновений, и она была готова кончить. Он никогда не был с женщиной, так чутко на него реагирующей.

— Скажи мне это еще раз.

— Я готова, — поклялась она. — Я действительно готова.

— Нет, скажи мне, что это необычно для тебя, — поправил он. Это было глупо. Она была прямо здесь, способная и готовая подарить ему удовольствие, которое он искал, но он жаждал большего. Он должен был знать, что сегодняшний вечер был особенным для нее. — Скажи мне, что ты хочешь меня, а не просто секс.

Она послала ему робкую улыбку.

— Это не совсем обычно. Я предполагаю, что сегодня вечером уступила сумасшествию, но я не занимаюсь сексом на одну ночь. Я могу по пальцам одной руки пересчитать мужчин, с которыми у меня был секс, и мне даже не понадобятся все пальцы. И я никогда-никогда не хотела никого настолько сильно, насколько я сейчас хочу тебя. Габриэль, мне не нужна прелюдия. Только ты.

Аллилуйя. Он тоже в ней нуждался.

Гейб нащупал свой бумажник, ища единственный презерватив, который он держал на случай «аварийного секса». В последнее время он в нем не нуждался. Последние несколько месяцев он больше напоминал болвана, занимаясь всем, что пошло наперекосяк в его жизни. Наконец теперь что-то было правильным.

Он разорвал маленькую обертку из фольги, и ему удалось натянуть презерватив на член быстрым движением руки. Ему не нужно было наглаживать себя, чтобы стать твердым. Он был чертовски тверд, словно вся доступная кровь в его теле прилила на юг и там и осталась.

Закончив с защитой, Гейб навис над девушкой. Частично перенеся на Эву вес, он взобрался на нее, одновременно расставляя ее ноги шире. Он удерживал ее запястья над головой, оставляя ее открытой и уязвимой, распластавшейся под ним, пиршество для каждого из его органов чувств.

Он зарылся лицом в ее шею и вдохнул запах, ее грудь гостеприимно приняла его.

— Оберни ноги вокруг меня.

Его команда прозвучала хрипло и неразборчиво, но Эва подчинилась, обернув ноги вокруг его талии, полностью открывая себя ему. Гейб застонал. Да, черт возьми. Ему не нужно было стараться, чтобы приспособить их тела друг к другу. Он потерся членом о ее мягкие складочки. Он точно знал, где он хотел быть, обосновавшись в ее киске, словно она была бухтой.

Он снова погрузил руки в ее волосы, покусывая мочку ее уха, вдыхая запах ее кожи, смакуя этот момент, прежде чем опуститься на локти.

— Пожалуйста, Габриэль. О, пожалуйста, — хныкала она в его плечо. — Не заставляй меня ждать. Я никогда не чувствовала ничего подобного.

Он был совершенно уверен, что с ним тоже не происходило ничего похожего. У него было так много секса, с его первого постельного опыта в четырнадцать лет. За последние несколько лет большая часть этого стала приедаться и стала лишь физической потребностью. Но, казалось, что в этот раз это что-то большее — что-то поразительное, необъяснимое. На самом деле, чертовски идеальное. Он хотел пережить острые, мучительные мгновения, прежде чем, наконец, погрузится в нее. Ему нужно насладиться шипением от его разгоряченной кожи и почувствовать, как Эва медленно заставляет его пылать. Но она прижимается поцелуями к его шее и челюсти, выгибаясь под ним, молча умоляя.

К черту ожидание.

Гейб прижался к ней, заставляя ее принять его на всю длину в один заход. Она закричала, ее ногти впились в его спину. Боль смешалась с удовольствием от ее уютного тепла и царапин на спине. Он зашипел и попытался войти еще глубже, но ее киска была такой тугой. Он слегка отстранился. Она была настолько мокрой и готовой, с идеальным трением. Сногсшибательно. Черт, он не мог вспомнить ни одной женщины, которая когда-либо так быстро и полно отвечала на его прикосновения. Он знал, что у него не было ни одной женщины, которая так бы дарила себя ему.

Их тела были как одно целое. Эва сжимала его в крепких и горячих тисках. И он наслаждался каждой секундой их близости.

Гейб прижал ее к матрасу, когда снова вошел в нее, так глубоко, каждым дюймом своего тела ощущая чистое, сногсшибательное блаженство. Так хорошо. Нет, чертовски восхитительно. Каждый раз, когда он толкался в нее, он готов был поклясться, что лучше уже быть не может… а затем брал свои слова обратно. Его сердце колотилось. Кровь бурлила. Кожа покрылась мурашками. Черт, голова кружилась от эйфории. Он не мог больше сдерживаться. Она была слишком горячей, слишком идеальной. Слишком много ощущений.