Любовь и честь

— Среди нас присутствуют два человека, которые, сами того не зная, сослужили нам хорошую службу. Они рисковали своей жизнью, чтобы защитить пятерых придворных дам — которые нам так дороги — от нападения бандитов, о которых я говорил вам только что. Господа! Не могли бы вы встать? Позвольте представить вам — граф Сергей Горлов и сэр Кайрен Селкерк!

Я несколько смутился из-за того, что Потемкин добавил английский титул к моему имени, а потом понял, что он сделал это намеренно, чтобы я не чувствовал себя неловко рядом с графом Горловым. Но это было потом, а в тот момент у меня пересохло во рту от волнения, когда я поднялся. Насколько я понимаю, я выглядел ничуть не лучше Горлова, а тот был красный и потный от волнения.

Гости наградили нас бурными аплодисментами, которые можно было остановить только сев на место, что мы с Горловым и поспешили сделать.

— Господа, я прекрасно осведомлен о том, что вы сделали, ибо последние два дня придворные дамы говорят только на эту тему.

Несколько фрейлин хихикнули, и императрица, улыбаясь, посмотрела на них. Похоже, ее нисколько не беспокоили похождения Потемкина с придворными дамами.

— Господа, — продолжал Потемкин, — вы проявили беспримерное мужество, которым я всегда восхищаюсь. Когда враг близко, когда его численность превосходит ваши силы, когда сам легко можешь уйти от опасности, но остаешься, рискуя жизнью, ради тех, кто нуждается в защите, — это и есть высшая доблесть. Вы совершили героический поступок. Отцы этих придворных дам состоятельные люди, и, разумеется, щедро вознаградят вас, но и я хочу выразить свою благодарность и от имени Екатерины Великой, царицы всея Руси, жалую вас званием генералов русской армии.

Гости начали наперебой поздравлять нас, произносить тосты в нашу честь, аплодировать нам. Сидевшие рядом с нами дамы даже целовали нас в щеки, а я смотрел на Горлова и видел, что он так же изумлен, как и я. Я заметил, что Анна Шеттфилд не сводит с меня глаз, а лорд равнодушно уставился в тарелку, ничуть не удивленный таким поворотом событий.

Потемкин с самодовольной улыбкой уселся на место и добавил:

— Надеюсь, господа, вы примете эту честь.

Я взглянул на Горлова и поднялся.

— Извините, но я вынужден отказаться…

Все застыли, и наступила гробовая тишина. Дюбуа едва не сполз со стула, а Горлов побелел как полотно, не отрывая от меня глаз. Лица гостей, до этого момента такие приветливые, сразу стали замкнутыми и угрюмыми. Только Шеттфилды по-прежнему сохраняли невозмутимое спокойствие. Анна смотрела на меня со странным выражением, а лорд подозрительно щурился, словно гроссмейстер на неожиданный ход противника.

— Генерал… ваше величество… я не могу принять такую честь именно потому, что это слишком большая награда за то, что я сделал. Граф Горлов русский и знает эту страну, а я американец…

— Все это очень благородно, — с улыбкой, но и с нотками нетерпения в голосе перебил меня Потемкин. — Но мы считаем, что вы этого достойны, и найдем место, где вы сможете…

— Я отказываюсь вовсе не из-за того, что боюсь не справиться. Наоборот, я уверен, что справлюсь. — Потемкин озадаченно взглянул на меня, а я перевел взгляд на императрицу, не сводившую с меня проницательных глаз. — Сколько раз я видел, как молодые храбрые генералы становятся кем-то вроде адъютантов при главнокомандующих. Горлову это не грозит, — он слишком прямодушен и опытен, и такого солдата необходимо использовать по прямому назначению. Но я кавалерийский офицер, и, простите за самонадеянность, не встречал себе равных в искусстве кавалерийского боя, поэтому, если хотите отблагодарить меня, то пошлите в бой. Назначьте Горлова генералом, и я пойду к нему в подчинение. Дайте нам отряд кавалеристов, и мы сотрем в порошок любых врагов Ее Величества.

Горлов к концу речи вышел из полуобморочного состояния, щеки его порозовели, а глаза заблестели.

Потемкин открыл было рот, но царица опередила его.

— Граф Горлов не единственный за этим столом, кто может быть прямодушным, мистер Селкерк, — сказала она. — У нас есть о чем подумать. Мы обсудим все с генералом Потемкиным и дадим вам знать о нашем решении. А пока позвольте предложить тост.

Императрица подняла бокал.

— За храбрость!

Все дружно подхватили тост.

Если я и сомневался в том, что моя речь произвела должный эффект, то теперь по улыбающимся лицам гостей я понял, что все прошло удачно. Даже Горлов встал из-за стола и молча расцеловал меня в обе щеки, после чего так же молча вернулся на место. А Шарлотта, дождавшись, когда я окажусь в центре внимания окружавших меня доброжелателей, жарко поцеловала меня в губы.

Горлова точно так же поздравила графиня Бельфлер. Дюбуа вне себя от восторга обнимал всех подряд дипломатов и, сжав мне руку, прошептал: «Грандиозно! Просто потрясающе!» Похоже, знаки внимания, которые оказывала мне Шарлотта, ничуть не беспокоили его, наоборот, казалось, он поощрял их.

* * *

Ужин был в самом разгаре. Некоторые гости по-прежнему сидели за столом, другие прогуливались по залу, оживленно беседуя. Мне нужно было собраться с мыслями, и я нашел уединение на балконе. Но мое исчезновение не прошло незамеченным, и вскоре у дверей балкона появилась Анна Шеттфилд. Она остановилась в нескольких шагах от меня.

— Я подумала, что, может, вам сейчас нужен друг, — произнесла она.

— Да просто столько всего свалилось…

— И благословение может стать проклятием, если нет любимого человека, с которым хочется его разделить.

— Вы многое замечаете, мисс Шеттфилд.

Она подошла и стала рядом со мной у перил балкона. Я не знал, о чем говорить с ней, уверенный, что это лорд Шеттфилд и Монтроз подослали ее, чтобы вызвать меня на откровенность. И в то же время я чувствовал, что у Анны есть свои, совершенно чуждые им убеждения и идеалы.

— В России, кажется, даже время теряет свою власть, — задумчиво сказала она. — В любой момент может произойти что угодно. Я как-то видела, как рабочие построили дворец за один день специально для ужина, вроде этого.

— За один день?

— Представьте себе. И вот все здесь так.

— Но если дерево не высушить как следует, то оно рассохнется и потрескается.

— Конечно, но никто и не строил надолго.

— Ох, уж эта Россия, — вздохнул я. — Великие замыслы с вечера и похмелье с утра.

— Вижу, вы начинаете понимать русских.

Внизу, где грелась у костров дожидающаяся хозяев челядь — лакеи, кучера, служанки (где-то среди них была и Беатриче), кто-то затянул песню, и все внизу подхватили ее.

— Это русская баллада, — пояснила Анна. — Они поют о том, что лучше быть живым один день, чем мертвым всю жизнь… Знаете, а я завидую им.

Я внимательно взглянул на нее.

— Вы счастливы, мисс Шеттфилд?

— Была… пока не встретила вас.

Я чуть не задохнулся от изумления, но в этот момент в дверном проеме возник Потемкин.

— Капитан… э-э… я хотел сказать, полковник Селкерк, мы поговорим о делах завтра, здесь во дворце. Приходите один.

Едва он ушел, как появился лорд Шеттфилд и произнес:

— Анна, нам пора.

Она покорно пошла за отцом и ни разу не оглянулась, зато лорд Шеттфилд уже в дверях бросил взгляд в мою сторону.

Я снова посмотрел во двор, где пели слуги, не подозревая о том, что Беатриче стояла прямо под балконом и поэтому слышала все, о чем мы говорили.

21

После полудня меня разбудил Горлов.

— Одевайся, Петр уже ждет в санях.

— Куда мы едем? — спросил я, когда мы выходили из «Белого гуся», но он не ответил.

Выпавший за день снег затруднял дорогу. Мы проехали через весь город, пересекая каналы, мимо прекрасных дворцов и скелетов будущих зданий, а то и пустых мест, где сотни рабочих осушали болота, чтобы построить на этом месте новые дворцы.

Сани остановились у большого мрачного дома, выходившего окнами на Зимний дворец. Видимо, это был один из первых роскошных домов в Санкт-Петербурге, построенных еще в петровские времена. Дом был большой, старый, но с колоннами, и походил на богатого, но старомодно одетого вельможу среди современных щеголей. Но выглядел он довольно мрачно — ни огонька, ни дыма из трубы, а стекла были кое-где разбиты.