Страница 16 из 47
«И несомненно, — утверждает адмирал, — что эта земля — материк, и я нахожусь между Зайто (Зайтоном) и Кинсаем лиг за сто от того и другого, может быть чуть побольше или чуть поменьше, и это крепко подтверждается видом моря, которое стало иным, чем когда-либо прежде, и тем, что, заходя дальше на северо-запад, я почувствовал, что стало холодней».
Зайтон, Кинсай — города Цюаньчжоу и Ханчжоу — главные порты империи Великого хана, обстоятельно описанные Марко Поло. Не сто, а тридцать пять раз по сто лиг от берегов Кубы до этих китайских городов. И чтобы дойти до них западным путем, надо обогнуть южноамериканский материк и пересечь по диагонали Тихий океан!
А еще адмирал дознался, что в глубине страны много золота в области Кубанакан. Кубанакан на языке местных жителей — Средняя Куба. Но звучит это странное слово почти как Хубилай-хан. Земля Великого хана не за горами, она где-то рядом, может быть в четырех — шести днях пути, и путь этот ведет в глубь страны. Все теперь обстоит очень просто. Надо отправить посольство к Великому хану. Пойдут туда, разумеется, и Диего, и кто-либо из здешних жителей, ведь по дороге к его величеству Великому хану придется объясняться с его подданными, говорящими на индейском языке.
Однако при дворе Великого хана говорят на языках Азии, там не могут не знать языка Библии и Корана. И адмирал назначает главой посольства сеньора Луиса де Торреса, крещеного еврея, который знает еврейский и арабский языки. Торрес — голова и язык посольства. А правая рука этой миссии — моряк Родриго де Херес. Херес бывал в Гвинее, он знает, как угодить языческим властителям.
Во времена Марко Поло с Великим ханом переписывались римские папы. Послания составлялись на латыни. Этот опыт использован. У адмирала есть верительная грамота. Она написана на языке Вергилия, адресована всемогущему повелителю Востока Великому хану и скреплена подписями королевы Изабеллы и короля Фердинанда.
Не забыты и подарки Великому хану. Отобрана сотня-другая стеклянных шариков и десятка три колокольчиков для его подданных. На всю миссию адмирал положил шесть дней, начиная с пятницы, 2 ноября.
Итак, к Великому хану отправляются Луис де Торрес, Родриго де Херес, Диего, один местный индеец pi пять носильщиков — жителей селения, близ которого стоят корабли.
Незадолго до полудня 2 ноября посольство уходит на юг, в глубь страны.
Взглянем на карту: корабли стоят в бухте Хибара. В нее впадает река Какоюгин, а выше ее истоков, на широком лесистом плато, в четырех-пяти днях пешего пути от бухты расположен городок Ольгин. В 1492 году там находилось небольшое индейское селение — то самое, где, по мнению адмирала, обретался Великий хан.
Ничто так не распаляет тоску, как земля, похожая на твою родину и в то же время с ней несходная. Куба лишь прикидывается матерью, а на самом деле она мачеха. Равнодушная мачеха. Она говорит на твоем языке, но не о тебе и не о твоих братьях и сестрах. Она ничего не знает и знать не хочет о старом Гуакане, Каоне и великом провидце Гуаяре.
Все тут и такое и не такое, как на Острове Людей. Теплое море и берега с тихими бухтами, но берега тонут в трясине, питающей непролазные чащобы. Чащобы с путаницей воздушных корней, уходящих в вязкую зловонную тину. Мангры — так называются эти заросли, эти гнилые леса над гнилыми водами, рай для москитов.
Земли тут такие же благодатные, как на Острове Людей, но там места ровные, а здесь к небу вздымаются огромные горы. На Гуанахани к морю стекают небольшие ручейки, на Кубе в Большую Соленую Воду вливаются широкие реки.
Остров Людей мал — от края до края ты пройдешь его за день, а Куба — земля без начала и конца, не хватит жизни, чтобы обойти ее леса и горы.
И в пути, и на роздыхе Диего беседует со своими земи. Пращур бледнолицых Адам породил свою Еву из собственного ребра. Диего сотворил земи из темного сухаря, тронутого плесенью. Сухарь — пища пришельцев, и это плохо. Нет веры в этого нового земи. Возможно, боги бледнолицых сильнее духов Острова Людей. Во всяком случае сильнее этого земи, у которого крысы отгрызли полголовы.
Сам Сеньорадмирал научил Диего читать молитвы. Их две, называются они «Сальве» и «Аве Мария». Обе обращены к главной богине бледнолицых. Той, у которой на голове желтый круг, матери небесного касика Иисусахриста. Заклинания эти непонятны. Они произносятся на священном языке бледнолицых, на этом языке они говорят со своими богами. Как узнать, как убедиться, помогают ли эти боги тем, у кого кожа небелая. Сомнения терзают Диего на пути к столице Великого хана.
Гуарон, человек из прибрежного селения, который вместе с Диего идет к Великому хану, касику касиков Катая и Кубы, ровесник Гуабины. Он неразговорчив и с одинаковым недоверием относится и к бледнолицым послам, и к Диего. Для него все эти люди, бронзовая у них кожа или белая, — чужаки, беспокойные пришельцы, которые сами толком не понимают, что им нужно на кубинской земле.
Дон Луис — человек добросовестный и исполнительный. Ему приказано расспрашивать о Великом хане всех встречных. И он это делает в каждом селении. Увы, индейцы пожимают Плечами и разводят руками. Они почему-то не понимают бледнолицых.
Гуарон шел куда следует. Дон Луис полагал, что вот-вот покажутся стены Ханбалыка, столицы Великого хана. Хан-балыком в век Марко Поло назывался Пекин. Но Гуарон привел высокое посольство не в Пекин, а в небольшое селение. Было в нем с полсотни хижин, крытых пальмовыми листьями.
Неизвестно, как встретили бы послов Кастилии и Арагона при дворе истинного Великого хана. Быть может, с почетом, а быть может… — ведь хан способен был на любые фокусы. Но здешний великий хан, он же один из касиков земли Кубанакан, принял иноземцев как небесных посланцев.
Когда послы вошли в селение, «градоправители» подхватили их под руки и ввели в самый просторный дом, резиденцию «хана». От околицы селения до этого дома от силы шагов двести, но по крайней мере полчаса пробивалась туда высокая миссия. Подданные «хана» толпились на дороге, они падали перед пришельцами на колени, целовали им руки и ноги.
Девушки, прекрасные, как наяды, легкими перстами ощупывали «посланцев небес» и дарили им свои поцелуи.
А «хан» устроил послам такой прием, о котором они не могли и мечтать. Он усадил их на священные скамейки-духо, он угостил их торжественными речами и великолепными яствами. Ответную речь держал дон Луис, и говорил он по-арабски. Касик не понял ни звука, а Гуарон молчал. И переговоры закончились.
Дальше идти нет смысла. Сатана (а возможно, и Мабуйя) накрыл шапкой-невидимкой великие города Великого хана.
Гуарону сказали: «Веди обратно». Гуарон повел.
Дон Луис был разочарован. Но обратный путь был не в пример легче. Этикет можно было не соблюдать.
Родриго, вспоминая, как целовали его локти, колени и сапоги, крутил свои бурые усы и утешал дона Луиса:
— Не огорчайтесь, мой друг. Как бы то ни было, а встретили нас на славу. Понимают эти краснокожие, что такое хорошее обращение. Куда там до них гвинейским царькам!
В хвосте процессии брели носильщики и трое индейцев из столицы Кубанакана: тамошний старейшина, его сын и друг сына. Очень славные были эти люди, и Диего с ними отвел душу. И предупредил: «Будьте осторожны. Поговорите с вождем бледнолицых и сразу же отправляйтесь домой. Сдается мне, что он хочет захватить людей из Кубанакана и увезти с собой».
Смутно было у Диего на сердце. Он понимал: главу посольства постигла неудача. Но меру этой неудачи осознать не мог. Для него Великий хан и стобашенный Ханбалык были пустыми звуками.
Побег
Корабли шли на восток, и, чем дальше заходили они в сторону солнечного восхода, тем обрывистее и круче становились кубинские берега. В глубине страны тянулись непрерывные цепи мохнатых гор. Бесчисленное множество быстрых ручьев и рек прорывалось через сплошные каменные заслоны, вода бесновалась в тесных берегах, там и здесь она срывалась с высоких карнизов и сердитые водопады взметали к нему алмазную пыль.