Страница 11 из 16
Наконец французские силы спецназа взяли под крыло и такфиристов – ответвление «Братьев-мусульман», укрепившееся в одном из кварталов Хомса, Баба-Амр. Там они провозгласили исламский эмират. Их требованием было отлучение от ислама, осуждение и публичная казнь мусульман, не разделяющих доктрины братства. Во время военных действий в Ираке их проповедники ходили по сирийским деревням, весьма успешно вербуя сторонников. А коль скоро в некоторых областях страны сельские постройки представляли собою просто отдаленные друг от друга фермы, не объединенные в деревни, то точное число завербованных подсчитать невозможно. Приблизительно их около 2000 человек. Можно прибавить еще множество рецидивистов, примкнувших к ним за полновесную монету. План был создать в этом эмирате отправную точку для завоевания всей страны. Именно в таких обстоятельствах Россия и Китай во второй раз наложили вето в Совете Безопасности на проект вооруженного вмешательства НАТО.
Исламский эмират в Баба-Амр держался стабильно – сирийской арабской армии удалось лишь осадить квартал, служащий ему убежищем. Отряд из 70 ее солдат был оттеснен на территорию супермаркета и блокирован. Бомбить джихадистов оказалось невозможным – слишком велик был риск уничтожить и солдат регулярной армии. Невозможно было и войти в Баба-Амр – подступы защищались противотанковыми ракетами «Милан» (установка на боевое дежурство обходится в 100 000 евро плюс еще 12 000 за пуск), поставленными французским спецназом, и батареями 9К115-2 «Метис-М» советского производства. Ко всему прочему там можно было общаться из одного дома с другим, не выходя на улицы. Маленький исламский эмират снабжался пищей и припасами через разветвленную сеть подземных туннелей, прорытых в канализации во время подготовки к войне.
France 24 и «Аль-Джазира» имели в Баба-Амр собственных корреспондентов. И вот один из них, молодой Абу Салех, рапортовал всему миру о ежедневных бомбардировках. Он показал кадры, запечатлевшие их жертв и свое собственное ранение. В реальности все было совсем не так. Слышны были взрывы – да; но это сравнивали с землей дома сторонников режима и христиан. Черный дым поднимался в небо – это горели их шиферные крыши. «Раненые» – лишь нанятые статисты. Шоу было столь ловким и так согласовалось с устремлениями западных стран, что все верили ему до тех пор, пока один британский журналист не заснял самого Абу Салеха, руководящего его «постановкой».
Сирийская арабская республика опасалась, что осада Баба-Амр обернется большой кровью, как уже было во время государственного переворота «Братьев-мусульман» в 1982 году. Генерал Ассеф Шавкат связался с французским министром внутренних дел Клодом Геаном, не одобряющим этой войны, как и войны в Ливии. Два этих человека согласились заключить «мир храбрецов»: находящиеся там французские части свободно отойдут, но сирийские такфиристы сдадутся. Геан послал туда блестящего офицера Управления по сотрудничеству и международным связям, бывшего атташе при французском посольстве; он тогда был расквартирован в Иордании, и его принимал Мишель Кассуа – человек, в 1982-м году несправедливо объявленный во Франции персоной нон грата.
Обе стороны согласились избрать меня «третьим доверенным лицом». Уже не в первый раз Елисейский дворец обратился ко мне за помощью и при этом поручил Управлению внешних связей меня «нейтрализовать». Он уже ходатайствовал о моем посредничестве на тайных переговорах с президентом Уго Чавесом, чтобы обойтись без каналов набережной Орсэ и сработать без ведома Соединенных Штатов. Разумеется, я действовал в интересах обеих сторон.
По прошествии многих дней переговоры были прерваны так, что вступиться за Париж пришлось Москве. Наконец согласие было достигнуто. Французы отступили вместе с «журналистами». 19 офицеров, взятые в плен во время войны, были освобождены. Посол Франции в Бейруте Дени Пьетон и глава генштаба армий адмирал Эдуар Гийо приехали на ливанскую границу принять обе группы. Официально французы были «дезертирами» Иностранного легиона, однако некоторых задержали как обладателей «чемоданчика безопасной связи» НАТО; их принял сам глава генштаба.
Франция вышла из войны. Этим она поставила в дурацкое положение Энгуса Мк Ки, агента МИ-6, руководившего еще операциями в английских посольствах в Дамаске и Бейруте, и лорда Дэвида Ричардса, шефа британского генштаба, предлагавшего напасть на Сирию со 100 000 численного состава. Вашингтон был в панике. Национальное агентство безопасности приказало тайно вскрыть компьютеры Елисейского дворца, чтобы понять, что таилось за таким поворотом Франции. Так и было сделано.
Информацию о французских пленных широко распространили незападные средства массовой информации, особенно Russia Today. Но из-за вмешательства Елисейского дворца ее не передало ни одно крупное французское СМИ.
Для Парижа наступил час сведения счетов. Посол Франции в Дамаске Эрик Шевалье, чье бюро было закрыто, а персонал возвращен на родину, дал пресс-конференцию. Он задним числом разоблачил министра иностранных дел: тот-де фальсифицировал свои рапорты, чтобы они соответствовали его колониалистским фантазиям. Оба могли бы начать взаимные споры еще в начале войны, когда Ален Жюппе требовал признать информацию France 24 о пытках детей, которым вырывали ногти, а также о манифестациях за демократию. Посол мог бы настаивать, что не в состоянии проверить первую информацию, а манифестации не были столь многочисленны, как утверждалось, и на них не было ни единого призыва к демократии.
1 апреля Ален Жюппе участвовал во второй конференции «Друзей Сирии» в Стамбуле. Здесь присутствовало 83 страны. Это больше, чем в Тунисе. Но Франция уже не играла никакой роли. Конференция констатировала: применить в Сирии первоначальный план, то есть обойтись с ней так же, как с Ливией, не входя в прямое противостояние с Россией и Китаем, невозможно. Но что, если атаковать ее без мандата Совета Безопасности, как это было сделано в Югославии (ныне Сербия) в Косово. С этой целью американскому представителю Стивену Рэппу было поручено создать Сирийский правовой и расчетный центр, «неправительственную организацию» с центром в Гааге, где должны собирать все свидетельства для будущего обвинительного досье, которое позволит судить президента аль-Асада Международным трибуналом. А Николя Саркози в это время думал только о подготовке к своему переизбранию.
Франсуа Олланд и возвращение партии колонизаторов
Но выборы Саркози проиграл. Он покинул Елисейский дворец с твердым ежегодным доходом в 3 миллиона евро от Катара и в должности управляющего Колумбийским фондом инвестиций.
Франсуа Олланд, хотя и избранный под знаменем «социалистической партии», управлял в интересах «партии колонизаторов». По истечении полутора лет его мандата он заявил ошеломленным избирателям, что является не социалистом, а скорее социал-демократом. В действительности это было понятно с самого начала его вступления в должность. Он, подобно предшественникам, ссылался на инаугурации на выбранную им историческую фигуру; для него это был Жюль Ферри (1832–1893). Да, этот политический деятель ввел бесплатное начальное образование, но в свое время был чрезвычайно непопулярен и прозван «Тонкинуазцем». На самом деле он отстаивал интересы крупных промышленных групп в Тунисе, Тонкине и Конго, вовлекая Францию в расистские и колониальные авантюры. И, в противовес общеизвестному мнению, его беспокойство о начальном образовании было вызвано отнюдь не заботой о детях, а их подготовкой к солдатской службе в колониях. Вот почему учителей его времени прозвали «черными гусарами».
Слова «французская колониальная политика» устарели, и в контексте действий Франсуа Олланда их употребление может показаться странным. Это выражение часто понимается неправильно, поскольку оно несправедливо связывается с колонизацией населения, тогда как речь идет прежде всего об экономической концепции. В XIX веке, когда рабочие и крестьяне подчас погибали при оказании сопротивления бесстыдно эксплуатировавшим их хозяевам, – среди последних нашлись и такие, кто подумал об извлечении выгоды за счет не слишком сплоченных народов. А ради того, чтобы этот их проект увенчался успехом, они изменили и национальный миф, и светскую организацию государства так, чтобы освободить население от влияния церкви.