Страница 7 из 21
Это отмечал и Сиснерос: «Священники боялись потерять свое и без того нищенское жалованье, на которое еле сводили концы с концами, живя в крайней бедности, столь обычной для деревенских церковных служителей Испании. Я не думаю, что их особенно волновала политическая сторона событий. Республика восторжествовала, и они приняли ее. Но потеря шести реалов в день означала для них катастрофу. Отменив жалованье священникам, республиканское правительство нажило в их лице опасного врага»[27]. Ж. Сориа, автор «Войны и революции в Испании 1936–1939 гг.», не ошибается, замечая, что «сведенная на уровень философских воззрений религиозная вера (и абсолютное право на нее для каждого гражданина) становилась делом личной совести и того или иного взгляда на происхождение и назначение человека. Ничуть не больше, ничуть не меньше»[28]. Но для десятков тысяч полунищих священников речь шла не о философском осмыслении бытия, а о куске хлеба насущного. Аграрная реформа так и не дошла до глубин испанской деревни, зато редкая проповедь, с которой с амвона сельских церквей и церквушек обращались к прихожанам их пастыри, обходилась без осуждения безбожных кортесов, оскорбивших чувства католиков. Этим в полной мере воспользовалась пропаганда правых, делая все возможное, чтобы не только пастырей, но и паству превратить в противников Апрельской республики.
Франко, если судить по словам его прототипа в автобиографическом романе «Раса», после принятия 26-й статьи Конституции окончательно утвердился в своих предположениях, что Республика – в руках масонов, которые пытаются укоренить в Испании атеизм и «антикатолический дух», преследуют институты церкви. Он был убежден, что больше половины депутатов кортесов являются членами масонских лож. Его негативное отношение к утвержденной 9 декабря 1931 г. Конституции все же не подтолкнуло его к участию в заговоре Санхурхо.
О том, что готовится переворот, к которому подключены многие генералы, правительству было известно – об этом заявил Асанья в речи в кортесах в день мятежа, 10 августа 1932 г. И не только правительству: за месяц до мятежа, 10 июля, в Сарагосе лидер радикалов А. Леррус заявил: «Имеются две возможные диктатуры. Одна – социалистов, которая сейчас осуществляется, и другая – военных, которая может быть установлена как логическая реакция против этих господ».
Мятеж начался 10 августа в 5 часов утра в Мадриде и в Севилье. В Мадриде мятежники вскоре были рассеяны несколькими выстрелами гвардии де асальто (штурмовой гвардии). Уже в 7 часов утра все было спокойно. В Севилье гарнизон перешел на сторону мятежников. В тот же день генерал Санхурхо обратился к жителям Севильи с манифестом, в котором так обозначил цель мятежа: «Не установление антиреспубликанского режима, а освобождение Испании от состояния тревоги, которое за один только год принесло такой огромный моральный и материальный ущерб»[29]. Санхурхо удалось продержаться всего два дня. Мятеж был подавлен, Санхурхо бежал и был арестован между Кадисом и Уэльвой.
Франко не принял участия в заговоре. Асанья был очень доволен: когда он позвонил по телефону, он услышал голос Франко. Ходила легенда, возможно, более позднего происхождения, что на просьбу Санхурхо выступить в его защиту на суде, он ответил: «Я не буду Вас защищать, поскольку Вы заслуживаете смертной казни, но не потому, что Вы восстали, а потому что потерпели поражение»[30]. Позиция Франко в дни мятежа получила одобрение правительства и вместе с тем желание удалить его с полуострова, как бы чего не вышло в дальнейшем. В начале 1933 г. он получил назначение на Балеарские острова, которое воспринял с удовлетворением. Он был принят в высшем обществе Лас Пальмас де Майорка и установил контакт с банкиром-мультимиллионером Хуаном Марчем, что имело далеко идущие последствия. Именно тогда Франко прочел книгу А. Гитлера «Mein Kampf», в переводе на испанский – «Mi lucha», и познакомился с работами Хименеса Кабальеро, раннего идеолога испанского фашизма.
Приход Гитлера к власти пробудил интерес испанских правых к природе и целям фашизма. Особое впечатление производила та быстрота, с которой в Германии было подавлено рабочее движение и разрушена структура либерального общества. Первые фашистские организации в Испании были созданы еще 10 октября 1931 г.: тогда на страницах еженедельника «La conquista del estado» («Завоевание государства») было объявлено о слиянии двух небольших групп фашистского толка и образовании новой организации «Хунты наступления национал-синдикализма» («ХОНС»).
В надежде привлечь внимание рабочих ХОНС избрали себе знамя из трех полос: красно-черно-красное – традиционные цвета испанского анархизма. Но в отличие от анархистов хонсисты превозносили беспрекословное повиновение государственной власти. Именно государство, по их мнению, должно было осуществлять опеку и верховное руководство синдикатами производителей, что должно было привести к окончательному искоренению классовой борьбы, которую хонсисты объявили «незаконной». Символом ХОНС были изображенные в виде креста пять стрел и ярмо (знак был заимствован из герба католических королей). Символика ХОНС, а также крайне националистические лозунги – «Арриба» («Возвысься») и «Испания – единая, великая и свободная» – позднее прочно вошли в арсенал франкизма.
По признанию лидера ХОНС Ледесмы Рамоса, «на протяжении всего 1932 года активность ХОНС была равна нулю». Первые испанские фашистские группы оказались в политическом вакууме. Им не удалось заинтересовать своей программой те слои, во имя сохранения экономических и политических позиций которых объективно они действовали. Не увенчались успехом и их попытки заинтересовать своей программой рабочих, и единственной средой, где они поначалу обрели немногочисленных сторонников, оказалась студенческая, вернее, та ее часть, которая была заражена правоэкстремистскими настроениями.
Весной 1933 г. за организацию фашистской партии взялся Хосе Антонио Примо де Ривера – старший сын покойного диктатора. Маркиз, выходец из традиционной офицерской семьи, литератор и юрист (он был членом коллегии адвокатов Мадрида), Хосе Антонио был ярым врагом республики. В своем «Политическом манифесте», с которым он выступил как «независимый кандидат» на частичных выборах в октябре 1931 г., он объявил: «У меня только одна цель, во имя которой я хочу быть в Учредительных кортесах: защищать священную память моего отца». 16 марта 1933 г. Примо де Ривера выпускает первый, он же и последний, номер газеты с примечательным названием «El fascio». В подготовке этого номера принимал участие и лидер ХОНС Р. Ледесма Рамос. Редакторы этого листка, запрещенного правительством через несколько часов после выхода, объявили о своем походе против социалистической революции под знаменами революции «национальной» – терминология, явно заимствованная в Берлине и Риме.
В октябре 1933 г. Хосе Примо де Ривера посетил Рим. Он был принят Муссолини, который весьма одобрительно отнесся к планам создания фашистской организации в Испании. По возвращении из Рима Примо де Ривера заявил, что фашизм является, по существу, традиционалистским движением, и если в Италии он обращен к традициям Римской империи, в Испании он будет взывать к традициям Испанской империи. Через несколько дней (29 октября) в мадридском театре «Комедиа» собрание, претенциозно названное «Национальным утверждением», стало первой акцией «Испанской фаланги». Вся вступительная речь Примо де Риверы была пронизана духом воинствующего национализма, объявленного «традиционной испанской ценностью». Оратор объявил, что создаваемая им партия, которую он определил как антипартия, не будет ни левой, ни правой. Поскольку никто не родится членом политической партии, – поучал Примо де Ривера, – и в то же время все являются членами семьи, соседями по муниципалитету и коллегами по работе, то из этого следует, что политические партии – нечто чуждое самой природе человека, и его организация полна решимости их отменить. Оратор не злоупотреблял антикапиталистической фразеологией, как это делали лидеры ХОНС, что обеспечило его речи благосклонный прием и в тех кругах консервативного лагеря, которые с недоверием относились к псевдорадикальной демагогии хонсистов. «Accion Espacola», консервативный журнал монархического толка, восторженно откликнулся на речь Примо де Риверы, назвав оратора «тем, кто поднял знамена».
27
Сиснерос И. де. Указ. соч. С. 210.
28
Сориа Ж. Война и революция в Испании 1936–1939. В 2 т. М., 1987. Т. I. С. 35.
29
Caballero Audas. El general Sanjurcho. M., 1940. P. 83.
30
Gonzбles Duro E. Op. cit. P. 154.