Страница 15 из 21
Как отмечал Рыбалкин, до сих пор не известно точное число советских специалистов, работавших в армии и на флоте республики. По его подсчетам, сделанным на основании архивных материалов, в республиканской Испании с октября 1936 по март 1939 гг. функционировали около 600 советников, что было явно недостаточно. «Не хватает советников даже на корпуса, а о дивизиях и бригадах говорить нечего, – докладывал Штерн 8 октября 1937 г. – Если считать на каждый корпус, дивизию и бригаду хотя бы по одному человеку, то обеспеченность советниками была 25–28 %. Немецкие советники и инструкторы находились в каждом батальоне (2 немецких офицера и 6–7 немецких унтер-офицеров)».
Ларго Кабальеро высоко оценил деятельность советских военных специалистов. В письме к Сталину, Молотову и Ворошилову 12 января 1937 г. он писал: «Товарищи, которых Вы прислали нам по нашей просьбе, оказывают нам большую услугу… Они выполняют свои обязанности с подлинным энтузиазмом и беспримерным мужеством»[76].
Военная техника, поставляемая из СССР, как правило, получала высокую оценку испанских историков, включая и тех, кто занимал противоположную от защитников Республики сторону траншей гражданской войны: танки Т-26, бомбардировщики СБ-2, прозванные испанцами «Катюшей», истребители И-15 («курносые») и И-16 («мухи»).
И все же Моа переоценивает «советский фактор» в срыве планов Франко: ко времени обороны Мадрида поставки военной техники только начинались. Участие XI интербригады имело все же хотя и значительный, но не решающий характер: об этом писал позднее и сам Манфред Штерн. Главную роль сыграли, без всякого сомнения, испанские соединения Республики.
Созданную в эти дни «Хунту обороны» (правительство перебралось в Валенсию) возглавлял генерал Миаха, в прошлом «африканец» и член монархического «Испанского военного союза», и его не смущало присутствие в этом органе коммунистов С. Каррильо и А. Михе. Создателем Главного штаба был майор В. Рохо, католик, в прошлом «правый». Анархисты С. Мера и Б. Дуррути, командовавшие одними из наиболее боеспособных соединений, не видели тогда в Э. Листере и X. Модесто своих соперников. И когда при невыясненных до сих пор обстоятельствах 20 ноября погиб Дуррути, его смерть отозвалась гневом и печалью в сердцах многих защитников Мадрида, включая и тех, кто вышел из рядов созданного коммунистами Пятого полка. В дни обороны Мадрида в правительство Республики впервые в истории вошли представители анархо-синдикалистской НКТ. К сожалению, это единение, способствовавшее тому, что. Мадрид удалось отстоять, надолго сохранить не удалось.
Ставшее знаменитым выражение Молы – «Пятая колонна» – сыграло тогда роль детонатора, спровоцировавшего волну репрессий, и не только в Мадриде.
Трезво оценив причины своих просчетов у стен Мадрида, Франко перенес центр тяжести своих операций на Север Испании. И здесь его действия были удачными.
Новое государство
12 декабря 1975 г. главный редактор белоэмигрантского «Часового» В.В. Орехов вспоминал о встрече с Франко в 1936 г.
«В губернаторском доме в Саламанке, охраняемом маврами в живописных бурнусах, куда уже начинал переходить штаб восставших из Бургоса, мы были собраны для представления каудильо, как тогда уже начали называть Франко. К нам быстро вышел молодой генерал с умным и волевым лицом, и началось представление. Когда дошла очередь до меня и полковник Баросо (будущий военный министр) доложил генералу, что я „руссо бланко“, он, видимо, был удивлен. Ему объяснили… Начался разговор. Из него беру то, что нас всех может заинтересовать. „Я очень интересовался белым движением… Ваше мнение – почему белые не победили?“ Я начал объяснять: „Мы были в малом количестве, одни против отуманенной большевистской пропагандой страны, поддержки никакой, огромные склады вооружения, оставшиеся после войны, находились в руках большевиков, и т. д.“. Генерал выслушал, а потом прервал меня: „Все это верно, но вы не сумели создать для вашей борьбы тыл. Вот этого у меня не будет“»[77].
Как же Франко строил свой тыл?
Прежде всего он озаботился признанием, хотя бы частью «международного сообщества», альтернативной государственности, им создаваемой. Переговоры с Берлином и Римом шли еще в те дни, когда не было сомнений в скором падении Мадрида. «Задержка» у стен испанской столицы не внесла корректив. Напротив, осознание того, что Франко нуждался в поддержке, ускорило процесс подготовки к его признанию. 18 ноября 1936 г. в качестве германского представителя при «правительстве» Франко был назначен генерал Вильгельм Фаупель, которого 22 сентября 1937 г. сменил Эберхард фон Шторер.
28 ноября 1936 г. был подписан секретный протокол, зафиксировавший итало-испанское (т. е. Франкистское) соглашение. Дипломатический представитель Италии – Канталлуо. 28 июля 1937 г. его сменил посол граф Гвидо Компальто.
Посол США в Берлине Уильям Додд, как явствует из его записи в дневнике 22 ноября 1936 г., так оценил мотивы этих решений: «Пошатнувшееся положение Франко, по-видимому, и явилось причиной признания его Германией и Италией… и посылки в помощь Франко немецкого генерала Фаупеля»[78]. Но за это надо было платить… идеологически.
Посол Германии генерал Фаупель не скрывал, что хотел бы видеть националистическую Испанию «политически унифицированной». По его мнению, правительству Франко явно не хватало ярко выраженной идеологической ориентации[79]. Возможно, именно поэтому судьба аликантского узника Х.А. Примо де Риверы не была безразлична для Берлина: его агенты предприняли две попытки спасения лидера фаланги. В отличие от Франко, не проявлявшего к Примо де Ривере особого интереса, во всяком случае, пока тот был жив, Г. Кабанельяс в книге «Война 1000 дней» так объяснил это безразличие генералиссимуса: «Сосуществование на одном и том же пространстве двух властолюбцев первого ряда – Хосе Антонио и Франко». Руководство операцией по его спасению Вильгельмштрассе, министерство иностранных дел Германии, возложило на консула Хоакина фон Кноблаха, прибывшего в Аликанте в августе 1936 г., где тогда в тюрьме находился Хосе Антонио.
3 сентября фон Кноблох доносил в Берлин: «Заключенный в Аликанте – важный персонаж для нашей политики». Первая попытка его освобождения была предпринята 15 сентября 1936 г., но она провалилась. Официальная версия: из-за недостаточно умелого поведения эмиссара Франко. Но, возможно, он следовал соответствующим инструкциям?
Подготовка к новой попытке началась 6 октября. Кроме фон Кноблаха в ней приняли участие фалангисты Августо Аснар и Хосе Гарсеран. Но она тоже не удалась[80]. 20 ноября 1936 г. Хосе Антонио был расстрелян.
«Для германской политики, – заключает Анхель Виньяс, выдающийся исследователь истории гражданской войны, – Франко был очень важным персонажем осенью 1936 г. Хосе Антонио, возможно, не считался таковым. Мертвый Хосе Антонио ни на кого не отбрасывал тень. Можно было его превозносить и прославлять без того, чтобы нанести ущерб культу личности Франко».
Посол Германии Фаупель неоднократно встречался с М. Эдильей, фактически возглавившим фалангу после расстрела республиканцами ее «вождя» Хосе Антонио Примо де Риверы. Он убеждал Эдилью не противиться созданию единой государственной партии фашистского типа, куда вошли бы все противники Народного фронта. Но Эдилья не хотел делить власть в фаланге с кем бы то ни было. 11 апреля 1937 г. Фаупель встретился с Франко, чтобы обсудить кандидатуры претендентов на пост «национального вождя», которого должна была выбрать фаланга 18 апреля.
Серьезных претендентов кроме Эдильи на этот пост не было. О нем и шла речь. Франко объявил себя самым горячим приверженцем идей фаланги и попытался развеять какие бы то ни было сомнения Фаупеля на этот счет.
76
Рыбалкин Ю. Советская военная помощь республиканской Испании (1936–1939). С. 54–59.
77
Русские белоэмигранты в гражданской войне в Испании. Публикация Е.И. Дика // Проблемы испанской истории. М., 1992. С. 199.
78
Дневник посла Додда. М., 1961. С. 466–467.
79
DGFP. Ser. D. Vol. III. P. 267–269.
80
Vicas A. La interventaciyn extranjera // Historia-16. 1984. № 100. P. 97–98.