Прикосновение

Глава 11

Скрипки визжали, как свиньи на бойне, но никто из собравшихся на празднике не обращал внимания на их пронзительные вопли. После сбора урожая в прошлом году у соседей не было повода собраться вместе, и после одиночества длинных зимних месяцев люди были рады поболтать и повеселиться. Сарай Барретов был дочиста выметен, и его двери широко распахнуты для всех желающих поздравить Уэйда Баррета и его молодую жену Лусинду. Они боялись, что погода помешает ожидаемому всеми празднику, но нынешнее утро выдалось свежим и ясным, как только что отчеканенная золотая монета, и уже с полудня по ухабистой дороге начали подъезжать экипажи.

Везя два лимонных торта, испеченных Джозефом, и лоскутное одеяло, которое сама стегала длинными холодными вечерами, Джуд со смешанными чувствами подъезжала к шумевшему сараю. Она не любила людных праздников, но волновалась за младшего из братьев Баррет и боялась, что Тенди использует собрание для проповедования насилия среди жителей долины. И кроме этого, она боялась, что он будет разыскивать ее, чтобы в радостной атмосфере праздника по случаю женитьбы брата снова настаивать на своем предложении.

— Джуд, ну разве это не великолепно?

Она улыбнулась брату, из-за которого, собственно, и приехала сюда, оставив Джозефа присматривать за станцией Дилижанс из Дедвуда уже проехал, а направлявшийся на юг не ожидался до следующего дня, поэтому она без колебаний оставила Джозефа одного. Церемонии белых людей не были для него священными, как он всегда заявлял, но Джуд подозревала, что он избегал таких событий, потому что они остро напоминали ему обо всем, что он потерял. Как бы то ни было, она очень уважала его, чтобы принуждать к чему-либо. Она понимала, что такое потеря, и не чувствовала этот праздник своим. Однако Джозеф, можно сказать, вытолкал ее за дверь, приказав наслаждаться молодостью и не торопиться домой, и, стиснув зубы, Джуд пообещала, что именно это и будет делать. Но сейчас, оказавшись здесь, где свет фонарей приветливо освещал большой сарай, она снова почувствовала, что ей не хочется туда идти.

— Почему ты еле волочишь ноги? — допытывался Сэмми. Держа Джуд под руку, он настойчиво тянул ее вперед. Статный, с кудрями, аккуратно зачесанными назад с помощью масла, одетый в праздничную белую рубашку, хлопчатобумажные брюки и кожаный жилет, он выглядел как любой сельский парень, стремящийся присоединиться к остальным. И только одна Джуд знала, что это не так. Ему гораздо интереснее было там, где играли дети, чем там, где стояли молодые девушки, глядя на взволнованных поклонников.

— Смотри, здесь Тенди. Привет, Тенди!

Было слишком поздно что-либо предпринимать, и Джуд ничего не оставалось, как приветливо улыбнуться. Широко улыбаясь, Тенди встретил их на полпути к сараю и, взяв у Джуд торты, отдал их Сэмми.

— Вот, дружище, отнеси-ка их на стол, а сам чем-нибудь займись, — распорядился он, не спуская с Джуд пристального взгляда. — Я очень рад, что вы приехали, Джуд, учитывая, как мы расстались в последний раз.

— Я ничего не имею против вас, Тенди. А кроме того, я не могла упустить возможность пожелать молодым всего наилучшего.

— Да, свадьбы помогают сводить людей вместе. Джуд была вынуждена отвернуться, заметив жадный блеск у него в глазах.

— Вы сами сделали это одеяло? Чудесная работа. Лусинда будет очень довольна.

— Они будут жить здесь? — спросила Джуд, радуясь, что разговор ушел от бесплодных надежд Тенди.

— Конечно. В доме достаточно места, по крайней мере пока у них не начнут появляться малыши или пока я не приведу собственную жену.

Смутившись от столь прозрачного намека, она крепко сжала зубы.

В противоположном конце вычищенного и вымытого сарая, в котором позже устроят танцы, Джуд увидела Уэйда с молодой женой, стоявших рука об руку и с улыбками кивавших в ответ на поздравления. Он выглядел несколько скованным в своем парадном костюме, а она, хрупкая и нежная, была очаровательна в белом платье, из парчи и атласа, окутанная густым облаком белой вуали, и они оба светились счастьем. Острая боль зависти ножом резанула сердце Джуд и так же быстро исчезла. Она не могла позволить себе завидовать счастью молодоженов в этот первый день их супружеской жизни.

Тем не менее она не могла справиться со сладостной горечью своих собственных грез. Ей виделось, как она сам стоит здесь в белом наряде под руку с мужчиной, которого любит, заливаясь румянцем, когда другие говорят ей о детях, не потому, что сконфужена, а потому, что сама мечтает об этом — о любимом мужчине, о собственном доме, о веселых детских голосах. Джуд представлялось, что ее мечта осуществилась, но мечта была далекой и несбыточной, потому что мужчина, стоявший рядом с ней в этой заветной мечте, был не Тенди Баррет или какой-то другой мужчина из долины. Это был мужчина, который уже поклялся не связывать себя даже мыслями о семье.

— А им, черт побери, что здесь нужно? — Недовольный тон Тенди заставил Джуд повернуться и проследить за его взглядом, и от того, что она увидела, у нее остановилось дыхание.

Патрик Джемисон помогал своей дочери Кэтлин выйти из двуколки, которую сопровождали несколько охранников из Свитграсса. И среди них был Долтон Макензи, словно возникший по заклинанию Джуд. Одетый в черное, он выделялся среди остальных, носивших праздничные ковбойские наряды — белые рубашки и мягкие красные шейные платки. На нем была длинная черная куртка, прикрывавшая шерстяной пиджак такого же темного цвета, но и то и другое было расстегнуто, и под ними был виден черный атласный жилет, прошитый серебряными нитками, а его вычищенный стетсон был надвинут на глаза. Хотя на бедрах у Макензи ничего не было, Джуд представила себе опоясывающий их пояс с пистолетами, словно они были неотъемлемой частью этого мужчины. Спрыгнув с высокого кожаного седла, Долтон на мгновение замер, встретившись с ней взглядом, и быстро отвернулся, а у Джуд сжалось сердце — ему было противно даже смотреть на нее.

— Вижу, Джемисон, не тратя зря времени, выпускает своего нового злобного пса, — фыркнул Тенди и от изумления вздрогнул, когда Джуд больно ущипнула его.