Прикосновение

Последовало благодарственное бормотание, и усталые путешественники один за другим направились к дилижансу. Сэмми запрягал лошадей, проверяя, чтобы сбруя лежала правильно на спинах свежих лошадей. Затем он подождал, пока не получил от Джо сигнала, что тот занял свое место, и пристегнул левую тягу левой лошади, давая знак животному, что все готово и можно трогаться.

Джуд стояла на крыльце, глядя на своих бывших попутчиков, занявших места в экипаже. Она подумала, что скоро они снова будут жить своей жизнью, а ей останется ее собственная, и внезапная грусть коснулась ее души. Джуд была очень удивлена, когда мистер Брокмен, усадив свою жену, задержался, а потом повернулся и, держа шляпу в руке, подошел к ней.

— Мадам, я буду вам очень признателен, если вы скажете этому парню, как я благодарен ему за то, что он сделал. Возможно, для него это не так уж важно… учитывая…

— Я уверена, что важно, — улыбнулась Джуд. — Спасибо вам.

— Благодарю, мадам. — Он надел шляпу с низкой тульей и под неодобрительным взглядом жены, наблюдавшей за ним из окна экипажа, медленно пошел обратно к дилижансу, который с открытой дверью дожидался его.

— Джуд не завидовала судьбе бедняги и, когда упряжка поехала со двора, со вздохом вернулась в дом.

— С раненым был Джозеф. Джуд привыкла, что сиу надолго погружался в задумчивые размышления. Иногда он мог несколько дней обдумывать что-нибудь, прежде чем решал, как перейти к делу. Это напоминало процесс брожения — просто его нельзя было торопить. Но набраться терпения было совсем не так просто.

— Где Сэм? — спросил старик.

— Чистит лошадей. Им тяжело пришлось, когда Джо старался удрать от преступников. — Джуд вздрогнула, вспомнив все, что случилось.

— Ты не пострадала? — Ее движение не ускользнуло от Джозефа.

— Нет. Я… я просто испугалась. Я сотни раз видела приезжавшие сюда ограбленные экипажи, но, все совсем подругому, когда смотришь в дуло винтовки и понимаешь, что можешь умереть. Я всегда думала, что буду храбрее, но я ничего не сделала, чтобы спасти себя.

— Быть храбрым — это знать, когда нужно действовать, а когда выжидать, — со вздохом сказал старик. — Думаю, на этот раз было время выжидать.

— Но он не стал выжидать. — Джуд кивнула в сторону раненого. — И он спас людей… возможно, ценой собственной жизни.

Джозеф ничего не возразил, и лишь его задумчивый, затуманенный взгляд снова коснулся ее. — Помоги мне раздеть его, — распорядился он, а когда Джуд внезапно покраснела, нетерпеливо поторопил ее: — Ему будет легче, и не думаю, что он собирается куда-нибудь, где нужны куртка и жилет.

— Да, конечно. — Джуд еще гуще покраснела.

Нагнувшись, Джуд возилась с рукавами куртки, чтобы снять ее с впечатляюще широких плеч, пока Джозеф поддерживал безжизненное тело мужчины в сидячем положении. Голова Макензи склонилась, и одинокий завиток темных волос упал ему на лоб. Джуд в восхищении смотрела, охваченная желанием убрать волосы нежным движением пальцев. Она так и сделала бы, если бы Джозеф не смотрел на нее с такой пристальностью. Вместо этого она дрожащими пальцами принялась расстегивать пуговицы на рубашке стрелка. Она рассматривала перламутровые пуговицы и тонкую ткань одежды, сшитой на заказ для такого крупного человека, и ее чувства оживали от его запаха: запаха мужского тела, накрахмаленного белья, интимных запахов, так же незнакомых ей, как соленый запах далеких морей. Ей удалось стянуть через голову его рубашку, оставив его только в обтягивающем мускулистое тело нижнем белье, и Джозеф бережно опустил его на матрац.

— Остальным я могу заняться сам, — пробурчал он.

Джуд выпрямилась, с волнением сжав дрожащие руки, не желая уходить, не зная, следует ли ей остаться, и страшась выводов, которые, видимо, делал для себя Джозеф.

— Что он за человек, этот парень, с белыми руками и в такой изысканной одежде? — Старик пальцем указал на снятый с мужчины жилет. — Что ты знаешь о том, кого мы приютили под нашей крышей?

— Боюсь, он наемный убийца. — Джуд не могла быть нечестной. — У него была низко вырезанная кобура, но бандиты забрали ее у него.

— И ты собираешься оставить такого человека с нами? — Джозеф укоризненно смотрел на нее, и Джуд знала почему. Он ненавидел насилие, даже его угрозу, потому что потерял свое наследство из-за солдатского оружия и жадности.

— Я не могу поручиться за его характер, Джозеф, но он вежливо разговаривал, и его мужественный поступок спас жизнь. За это я не могу осуждать его.

— Но тебе не следовало предлагать позаботиться о нем. — Джозеф подошел слишком близко к правде, которую Джуд пыталась скрыть даже от себя самой.

— Предложить свою заботу было моим христианским долгом.

— Хм-м. — Не будучи христианином и мало интересуясь их порядками, Джозеф удержался от комментариев.

— Вы хотите сказать, что уверены, будто у меня есть какая-то другая причина? — Просто чтобы доказать, что у него нет основания для подозрений, Джуд высказалась напрямик. — Что бы это могло быть?

— Разве я что-то говорил? — Джозеф внимательно посмотрел на нее черными глазами, блестевшими, как отполированный камень.

— Джозеф, вам не нужно ничего говорить, я читаю по выражению вашего лица.

— И что ты читаешь? — высокомерно спросил он, очевидно, расстроенный ее заявлением, потому что индейцы гордятся умением скрывать свои истинные переживания.

На этом он поймал Джуд. Сказать что-нибудь на самом деле означало вынести себе приговор. Разве могла она сказать ему, что стремилась заботиться о раненом мужчине, чтобы скрасить собственное одиночество? Нет. Поэтому Джуд нахмурилась и, поступив мудро, не стала ничего говорить о скрытом смысле и безмолвных обвинениях, а вместо этого спросила:

— Что можно сделать с его глазами? Может быть, мне достать мазь Фразера?

Джозеф помрачнел. Он не разделял убежденности, что колесная смазка была панацеей при лечении болячек и ран у людей и животных, и не мог понять, почему белые люди считают индейцев варварами, если сами так хотели намазывать на себя толстый слой отвратительного варева.

— Думаю, чистый спирт больше помог бы ему для ускорения выздоровления. Принеси мне марлю, она будет пропускать воздух и предохранит от попадания грязи. А остальное в руках времени и судьбы.