Страница 61 из 65
И так, если знания не могут принести пользы человеку в загробном его существовании, должен ли он возводить приобретение их на степень главной цели своей жизни? может ли он думать, что он действует здраво и благоразумно, занимаясь всю жизнь единственно обогащением своих познаний и извлекая из земной жизни максимум той пользы, которая ему нужна для его личного счастья и блаженства? - Конечно, нет. Земные знания во всяком случае не могут быть целью жизни человека, хотя они бесспорно служат лучшим средством, через которое человек может достигнуть своего высшего назначения.
Никто не может так разумно и сознательно делать добро и способствовать благу своих ближних, как умственно развитой и всесторонне образованный человек.
Мы видим, что многие глупые и совершенно неразвитые люди делают тоже добро, что, конечно, похвально и заслуживает поощрения, ибо их добро всегда останется добром, в какой бы форме оно ни проявлялось и какие бы мотивы ни заставляли человека так поступать, но ведь добро это, делаемое ими по влечению их сердца безотчётно и как бы невольно, совершается ими без работы над собой и над своими противоположными качествами и стремлениями, без всяких принуждений себя к своему внутреннему улучшению, а потому мало способствует нравственному возвышению человека в его развитии. Добро, делаемое по влечению сердца, может быть рассматриваемо, как естественное проявление или потребность по природе своей доброй души человека; во всяком случае, факт подобного бессознательного добра не может заключать в себе понятие о преуспеянии в добре или прогрессе на почве добродетелей, составляя лишь следствие добрых качеств, которыми владела душа человека раньше, может быть, ещё от самого рождения его.
Несравненно большую заслугу имеет добро, делаемое разумно, здраво и обдуманно, при котором человек взвешивает ту пользу, которую он делает и отчётливо знает те лишения, которым она себя подвергает, делая его, принуждая себя внутренне, душой своей, участвовать в нём и видеть в самом делаемом им добре и заслугу. Одним словом, - никто не может так целесообразно прогрессировать на пути нравственного развития, как умственно развитой человек; но в этом случае нельзя не заметить, что знания и умственное развитие составляют не цель, к которой должен стремиться человек, но лишь средства к нравственному его развитию, которое одно в состоянии дать ему высшее счастье и блаженство на том свете и вместе с тем значительно облегчить его труды по приобретению знаний на этом свете.
Трудно себе представить, до какой степени в каждом, даже самом мелочном, нашем поступке нравственные и духовные принципы облегчают и упрощают задачу жизни даже у нас на земле. То, над чем человек может умом работать целые тысячелетия, составлять тысячи систем и теорий, может написать миллионы томов, всё это оказалось бы сущим вздором перед тем, что может дать человеку нравственное мировоззрение, установившееся в нём, как основа его знаний жизни и поступков.
Приведём, для примера, все социальные науки, имеющие целью улучшить положение человека на земле и выработать наилучший строй его жизни. Литература этих наук громадна, она по объёму своему может поспорить с литературой любой другой отрасли знаний, ибо ни о чём так не хлопочет человек, как о том, чтобы облегчить свою жизнь, создать себе счастье на земле и обеспечить как своё положение, так и положение своего потомства. Но кого имела в виду вся эта громадная литература? Не одно ли порочное деморализованное человечество, не имеющее понятия о своей нравственной и духовной силе? Чему может она научить и что может она дать человеку с действительно развитой душой, с возвышенными чувствами, проникнутому Евангельскими добродетелями, преисполненному любовью к ближнему и отдающему всё своё на пользу человечества? Перед его поступками бледнели бы все социальные системы и теории, ибо ни одна из них не требует и сотой доли того, что добровольно сам отдавал бы этот человек, и для него все миллионы томов, наполненных социальными выводами, превращаются в жалкий и бесцельный лепет.
Если какое-либо общество приняло бы принципом своей жизни любить друг друга, положить весь свой труд и всю свою деятельность на пользу человечества, причём каждый был бы слугой своего ближнего, - кому из них нужны были бы все науки, устанавливающие правильные отношения между людьми, науки, вырабатывающие имущественные и личные права, т.е. все юридические и полицейские науки, все уложения о наказаниях, когда некого было бы наказывать; все римские, гражданские и уголовные права, когда всё имущество составляло бы собственность того, кто в нём действительно нуждается, и никто себе лишнего не оставлял бы; все полицейские права, когда порядок мог бы восстановить каждый, напомнив лишь о Христе и Его Святом учении? Для такого общества одна притча Христова о блудном сыне заменила бы миллионы учёных книг, написанных во все времена существования человечества.
Одним словом, - надо признать, что порочному и нравственно неразвитому человеку нужно внушать науку о жизни и о необходимых отношениях между людьми; нравственно же развитый без всякой науки сделает во сто раз больше и лучше, чем могут ему указать все научные теории, основанные на доводах ума и на какой-то фиктивной человеческой справедливости.
Конечно, пока на земле так много порочных, неразвитых и безнравственных, нужна грубая физическая сила, могущая сдерживать всякого преступающего чужие права, не исполняющего свои обязанности, нужна наука жизни, силой удерживающая каждого в своих границах, чтобы сначала, хотя одними наружными приёмами, приучить человека к порядочности и развить в нём хотя отчасти желание добра. Поэтому все науки жизни, все работы и труды человека на этом пути умственного вразумления будут признаны крайне полезными и целесообразными, пока есть порочные люди на земле.
Но нельзя оспаривать, что более целесообразен и радикален труд того, кто тем или другим путём стремится развить в человеке нравственность, непосредственно действует на причину неправильных отношений между людьми, а следовательно, и стремится уничтожить зло в корне и зачатке его.
Высокое нравственное развитие заставляет человека забывать свои личные потребности, свой личный интерес, требования и капризы своей грубой материальной природы в пользу других; он не только охотно уступает своё благосостояние, свой покой, свои выгоды, но не ищет даже своего счастья и блаженства за гробом, ибо в этом есть доля эгоизма. Он всем существом своим отдаётся на служение личности, человечеству, обществу и государству, и вот, именно, когда должна высказаться вся сила и мощь его знаний и его учёности, ибо он будет уметь разумно ставить людей в такие обстоятельства, при которых они увидят для себя пользу отвыкать от греха и работать над своим нравственным улучшением. Только подобная задача и может составить цель жизни и идеал счастья нравственно развитого человека, который, отдавшись вполне этой великой идее, будет работать над укоренением между людьми чистой нравственности и добиваться, чтобы она привилась до такой степени, чтобы составляла потребность человека, и только в этом может он видеть венец своих желаний, стремлений и ту «pia desideria», которую можно только мечтать достигнуть человеку, но которую в сущности человек никогда не достигает, ибо постепенно увеличивающийся кругозор будет открывать ему всё новые, более светлые области, увлекающие его в бесконечность. Идея чистой нравственности не может иметь предела; она также бесконечна, как Сам Бог, а потому это одно увлечение чистой нравственной идеей именно и должно составлять высшее познание человека, ибо одно это знание реально, чисто и свято.
Некоторые условия жизни духов.
Чтобы составить себе хотя отчасти картину загробной жизни, постараемся вникнуть в условия жизни духов и спросим себя:
Чем поддерживают духи питание своего тела? Нужна ли им пища для поддержания расхода жизненной силы? - На это надо ответить: что мучительная обязанность, возложенная на человека и на животных, и тем более в такой грубой форме, как она у нас, конечно, не существует. Их тело, какое бы оно ни было, эфирное или ещё гораздо реже и тоньше как всякое тело может быть и должно поддерживаться чем-нибудь, каким-нибудь возобновлением; но это возобновление должно ограничиваться одним непроизвольным актом-вдыханием того же эфира, который их окружает.