Страница 26 из 31
От идеи изготовления ракеты Хрущева не отвратили ни тот факт, что чудовищно сложная технология производства ракет еще не была полностью проработана, ни колоссальные затраты на сооружение нескольких стартовых площадок. Ракеты, указывал он кремлевским скептикам, «это вам не огурцы, их нельзя есть, но их нужно иметь много, чтобы отразить любую агрессию»[142]. После успеха хитрости с Суэцем Хрущеву стало казаться, что существование ракет не так важно; важнее – вера в то, что они существуют. Подпитываясь собственным нетерпением и волнением, он начал в каждом выступлении грозить Западу ядерным уничтожением. Его речи становились все более агрессивными и скоро уже напоминали по безрассудству высказывания хулигана, ворвавшегося на детскую площадку. Да Советский Союз, бушевал он, делает ракеты, «как сосиски». По ракетам, дескать, СССР настолько опередил Америку, что для него уничтожать города – это все равно, что отмахиваться от мошкары. Принимая в Кремле американских политиков, Хрущев спрашивал, откуда они родом, и обводил их родные города на карте. При этом он любезно разъяснял им, что делает это для того, чтобы исключить их из списка целей, на которые направлены советские ракеты. Фантазировал он настолько вдохновенно, что Запад начал тратить огромные суммы, чтобы конкурировать с несуществующими советскими ракетами. При этом особенно радовало то, что если истина когда-нибудь и обнаружится, то все равно победителем в этой игре окажется Советский Союз…
Страдавший манией величия и постоянно ухмылявшийся кремлевский шоумен также попытался вынуть несколько звеньев из железного занавеса. Утверждая, что Советский Союз не только не боится сравнения с другими странами мира, но и приветствует такое сравнение, Хрущев объявил, что летом 1957 года Москва распахнет свои двери – здесь пройдет VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов[143].
Для неисправимых старых большевиков это было уже слишком. К этому моменту в Кремле окончательно оформился заговор, который стал назревать сразу после «секретного доклада» Хрущева. Лидером заговорщиков стал Маленков. Мало того что его унизили, назначив министром электростанций – теперь и этот его пост оказался под угрозой из-за попытки Хрущева децентрализировать управление промышленным производством. К Маленкову присоединился Молотов, который резко возражал против политики мирного сосуществования, за что Хрущев удалил его с поста министра иностранных дел и сделал предметом множества анекдотов. После некоторых колебаний к заговорщикам присоединился также Железный Лазарь – пожилой наставник Хрущева Лазарь Каганович: нераскаявшийся сталинист были совершенно дезориентирован последними изменениями в стране. Вкрадчивый и обходительный Булганин, в определенном смысле союзник Хрущева, который сменил Маленкова на посту премьера, после долгих колебаний также в конце концов примкнул к заговорщикам.
Открытое выяснение отношений произошло на заседании Президиума ЦК, начавшемся поздно вечером 18 июня 1957 года[144]. Этот день был выбран потому, что многие сторонники Хрущева в Москве отсутствовали. Маленков тут же оспорил право Хрущева председательствовать на заседании, и место председателя занял Булганин. Большинство присутствовавших происходящее застало врасплох, но многие разделяли обеспокоенность поведением Хрущева, поэтому вопрос о нем был поставлен на голосование. Маленков и другие выступавшие стали предъявлять Хрущеву претензии в подрыве принципов коллективного руководства, попытках самостоятельно определять политику и потребовали его отставки. За этим обвинением последовали жаркие споры. Заговорщики заклеймили сельскохозяйственную политику Хрущева (в том числе разрешение на создание ограниченного частного производства) как «правый уклон», а его внешнюю политику – как «троцкистскую и оппортунистическую»[145]. Как балаган была расценена его мания к повсеместным посадкам кукурузы – культуры, которая не подходила для возделывания во многих регионах страны. Звучали призывы ударить по тормозам в политике десталинизации, пока вся система не разлетелась вдребезги. Несмотря на настойчивые возражения Хрущева, заговорщики перешли к голосованию. Семью голосами против четырех было принято решение рекомендовать Пленуму ЦК КПСС сместить Хрущева с поста Первого секретаря ЦК. Но, к удивлению заговорщиков, деревенский увалень со стальными глазами отказался освободить свое место, объявив действия заговорщиков незаконными на том основании, что некоторые члены Президиума не были уведомлены о данном заседании. Он настаивал на том, чтобы поставить этот вопрос на голосование полного состава ЦК, но его противники отказались, хорошо зная, что Хрущев уже провел туда своих людей. Булганин разместил охрану вокруг здания, где проходило заседание, но один из сторонников Хрущева сумел связаться с некоторыми из членов ЦК, которые находились в Москве. Вскоре к зданию прибыли 18–20 человек, которые прорвались через охрану и представили петицию с требованием созвать Пленум ЦК КПСС.
…Деревенский увалень со стальными глазами отказался освободить свое место, объявив действия заговорщиков незаконными…
В здании Президиума началась неразбериха. Когда некоторые из отсутствовавших членов ЦК добрались до места заседания, они обнаружили, что их коллеги были едва ли не блокированы. Тем временем сторонники Хрущева вызвали членов ЦК из регионов страны и из-за границы, из советских посольств. Многих из них доставили на военных самолетах благодаря тогдашнему министру обороны Георгию Жукову. Всего в Москву прибыло 309 человек, причем по крайней мере треть этих людей была обязана своим положением Хрущеву. Пленум открылся через четыре дня после первого решения об этом и превратился в восьмидневную атаку на заговорщиков. Выступавшие соперничали между собой, обвиняя их во фракционности и соучастии в сталинских чистках, понося их как убийц, преступников и садистов, чьи руки обагрены кровью невинных жертв. «Ты у нас чист совершенно, товарищ Хрущев!» – с горечью отвечал на обвинения Маленков[146]. «А вы разве не подписывали бумаги о расстрелах на Украине?» – риторически спрашивал Каганович. «Мы все вместе не стоим дерьма Сталина!» – кричал Хрущев. «Вы молодые. Вам следовало бы свои мозги прочистить, тогда все стало бы яснее»[147], – подпрыгивал и размахивал руками стареющий Ворошилов, номинальный глава государства. Тем не менее в конце концов он, как и Булганин, тоже осудил заговорщиков. После того как к обвинениям добавил свой голос появившийся на заседании Жуков, Маленков и Каганович признали свою вину, и только Молотов настойчиво все отрицал. Заговорщики, получившие наименование антипартийной группы, были сняты со своих должностей и исключены из состава ЦК и Президиума.
Хрущев в последнее время приобрел привычку направлять своего друга и союзника Анастаса Микояна, ставшего вице-премьером, на приемы по случаю национальных праздников, проводившиеся в посольствах иностранных государств. Во время очередного приема Микоян направился прямиком к группе западных журналистов, чтобы сообщить им, что оппоненты Хрущева живы и что им найдена работа по специальности. Показательные процессы остались в прошлом, но новые должности опальных политиков были выбраны с чувством юмора. Так, Молотов, сталинский министр иностранных дел, был отправлен в качестве посла в Монголию. Маленкова, инженера-электрика, назначили директором гидроэлектростанции в Восточном Казахстане. Как говорили, несмотря на то что его жизнь была непростой, предполагавшийся преемник Сталина признавался впоследствии, что был счастлив оказаться вне давления Кремля. Кагановича, организатора строительства знаменитого московского метрополитена, отправили руководить цементным заводом, расположенным к востоку от Урала. Ворошилов и Булганин получили выговоры, но остались на своих постах. Хрущев наградил Жукова, сделав его полноправным членом Президиума, но опасался популярности и силы героя войны. Через четыре месяца он отправил маршала в поездку по Балканам и, пока тот был далеко от родины, уволил его за «бонапартизм».
142
The New Line // Time. – 1960. – June 6.
143
О его политическом аспекте см. Koivunen Pia. The World Youth Festival as an Arena of the «Cultural Olympics: Meanings of Competition in Soviet Culture in the 1940s and 1950s» // Miklössy Katalin, Ilic Melanie, eds. Competition in Socialist Society. – Milton Park, UK: Rout-ledge, 2014. – P. 125–141.
144
Моя реконструкция основана на следующих материалах: [NKCS, 228–247]; Чуев Феликс. Сто сорок бесед с Молотовым. – М.: Терра, 1991; Bohlen Avis. Khrushchev and the Anti-Party Group: Working paper CAESAR XV. – 1962. – April 27. Office of Current Intelligence, CIA, foia.cia.gov/sites/default/files/document_conversions/14/caesar-30.pdf
145
Там же, 18.
146
Montefiore Simon Sebag. Stalin: The Court of the Red Tsar. – London: Weidenfeld and Nicolson, 1993. – P. 667–668.
147
Bohlen Avis. Khrushchev and the Anti-Party Group: Working paper CAESAR XV. – 1962. – April 27. Office of Current Intelligence, CIA, foia.cia. gov/sites/default/files/document_conversions/14/caesar-30.pdf. – P. 23.