Страница 51 из 92
Утерев платочком покрасневший носик, Дина вздохнула и начала просматривать ведомости переэкзаменовок за прошлый год. Если она не привлекает своего кумира личностными данными, то хоть будет незаменима в работе. Еще раз вздохнув, она разложила на столе листы и начала переносить данные в сводную таблицу.
Эрайен, незримо присутствующий в комнате, улыбнулся и исчез окончательно.
И появился он на пороге дома Кайренов, откуда еще совсем недавно уходил в путешествие по гномским пещерам. Отворив легкую стеклянную дверь, он прошел внутрь и негромко спросил:
- Кто-нибудь есть дома?
Из глубины комнат послышалось шарканье подошв разношенных тапочек, и к нему вышел старый, подслеповатый человеческий слуга.
- Чего хочет господин? - Спросил он, вглядываясь в лицо пришедшего.
- Добрый день, Родерик! А где все? Глава и дети?
- Ох, - старик согнул плечи, наклонил голову и всхлипнул в большой клетчатый платок, зажатый в кулаке, - так все на кладбище. Хозяйку, госпожу Варду опускают в склеп.
- А где кладбище? - Спросил так и не снявший своего черного одеяния Эрайен.
- Так за рощей. - И старик махнул рукой за угол дома.
- Поставь, пожалуйста, сумку в гостевую комнату. - Попросил ректор и вышел из дома.
С моря дул резкий холодный ветер, рассказывая еще прячущемуся в зелени побережью, что совсем скоро начнутся затяжные дожди, и начнет опадать пышная южная хвоя. На море начнутся зимние шторма, вал за валом бросающиеся на скалы и покрывающие голубоватой пеной белый морской песок.
Эрайен прошел через рощу и заметил среди рассыпанных по пологому склону валунов членов Клана Чаек, а также друзей и близких семьи. На плоском синем камне, стоявшем перед приземистым зданием, врытым в гору, стоял небольшой деревянный гроб. Ректор немного прибавил шагу и, неожиданно, в его руках оказалась синяя роза. Кивая родственникам, он подошел к Главе Клана Кайрену и склонил голову:
- Примите мои соболезнования, Ироон. Ваша мать была лучшим цветком этого континента. Я могу с ней попрощаться?
- Да, господин ректор. Мы уже хотели заносить гроб в гору.
Герин подошел к гробу и посмотрел на лик той, что когда-то так волновала его сердце. Смерть уже наложила на черты лица свою печать, и от той веселой ясноглазой красавицы не осталось ровным счетом ничего. Всего лишь пустая, не нужная ей в путешествии в мире чистых энергий, оболочка.
Эрайен наклонился и вложил в ее желтые пальцы розу.
- Отдыхай, милая. Может быть, ты однажды снова воплотишься на этой земле, и мы с тобой опять встретимся. Когда-нибудь, разглядывая веселых студентов, я вдруг увижу смешливую девушку, из черных волос которой кивнет, словно приветствуя, синий цветок. И я сразу тебя узнаю. И больше никогда не отпущу, что бы ты себе не придумала. Помни, - шепнул он совсем тихо, - я жду!
Отойдя от гроба, он подошел к Кайрену, прошептал "спасибо" и ушел узкой песчаной тропинкой к белому дому, просвечивающему сквозь рощу раскачивающихся на ветру стволов.
Когда Чайки вернулись с похорон в дом и пообедали, Эрайен и Ироон прошли в кабинет.
- Что-то случилось еще? - Утомленно спросил Чайка. - Снова требуется помощь?
- Прости, Ироон, что отвлекаю тебя посторонними делами в столь печальный момент. Не волнуйся, я просто у тебя переночую и исчезну.
- Врете, господин ректор. - Равнодушно сказал Кайрен. - В наших краях Вы никогда не бывали, а теперь вот зачастили. Полагаю, не от любви к моему семейству.
- Я хотел попрощаться с Вардой. - Нехотя сказал Эрайен. - Когда-то я ее знал. Еще до замужества. Она была такой легкой и веселой! Огонек, искорка, светящая усталому путнику в ночи!
- Только не говорите, что были в нее влюблены. Да и лет Вам намного меньше!
- Я не говорю, Ироон. Я могу до завтра остаться в твоем доме?
- Можете, господин ректор.
Эрайен встал и вышел, аккуратно прикрыв дверь кабинета. А Ироон достал из стола пачку пожелтевших писем, перевязанных синей лентой. Эти письма он нашел у матери под подушкой.
Осторожно сняв тесьму, он взял самое нижнее и открыл конверт.
"Здравствуй, моя звездочка, моя чудесная розочка, сердце мое и душа!" - было написано мелким убористым почерком, в котором даже по прошествии лет узнавался четкий наклон ректорских букв. - "Я ушел рано, так и не дождавшись твоего пробуждения. Мне очень хотелось, чтобы ты хорошенько отдохнула, поэтому я поцеловал только розовый мизинчик, нежно лежащий на одеяле. Моя милая девочка, у меня сегодня много работы, поэтому буду поздно. Отдохни, родная, вчера ты устала, лазая со мной по холодным пещерам Северных гор. Очень боюсь, как бы ты не заболела. Если получится, вырвусь к обеду. Целую кончики твоих волос, бесконечно люблю - Герин". На страничке стояла дата. Кайрен присвистнул. Это письмо было написано за полтора года до его рождения. Сам он считал себя далеко не юношей, да и мать умерла в глубокой старости. Сколько же ректору лет, если он был возлюбленным Варды? Покачав головой и мучаясь от неудобства подглядывания в чужую личную жизнь и любопытства, он распечатал конверт из середины стопки.
"Свет моей души! Моя сладкая веселая девочка! Срочно вызвали на острова, там какая-то заварушка с эльфами. Наверное, опять люди добираются до реликтовых лесов. Ты меня спросишь, почему я оставил тебя одну, а не взял с собой, ведь ты так любишь путешествовать! Девочка, милая, здесь кипят страсти, и я не хочу, чтобы ты видела эту изнанку жизни, где все решают монеты и гектары. Почитай книжки, которые я тебе оставил, а я постараюсь вернуться уже вечером. Целую нежные лепестки твоих губ - твой Герин". Ироон вздохнул, потер лоб и распечатал самый верхний конверт.
"Доброе утро, жемчужинка моих снов и ясный бриллиант моего дня! Ухожу, покуда светило еще не выскочило за край снежных гор. Я всего лишь на один день, и уже плачу от того, что приходится расставаться с тобой. Вчера ты жаловалась на усталость и головную боль. Приеду - обязательно сходим к Лоорену. Он точно определит причину. Девочка, ты вчера говорила со мной о том, как было бы здорово создать семью. Ты, я, дети... Я сразу не смог ответить на твои слова не потому, что не люблю. Я люблю тебя больше своей жизни. Мой грустный синий цветочек. Прости, родная. Я должен был тебе сказать об этом в самом начале наших отношений, но малодушно промолчал. Я не могу жениться. Это не потому, что я уже женат или дал какой-то обет. Извини, родная, но просто поверь этому факту. Приеду, поговорим об этом подробнее. Целую каждый твой пальчик, каждую родинку. Любимые глаза, волосы, губы. Только немного потерпи. Скоро вернусь. Твой Герин". Эта бумага была покрыта множеством размытых точек. "Мать плакала." - Подумал Ироон. - "Скорее всего, в этот день она от него ушла. И быстро вышла замуж за отца". - Кайрен посмотрел на педантично проставленную дату в углу листа, и у него на голове зашевелились волосы. Чайка хорошо считал и, отняв от своего дня рождения дату письма, быстро сообразил, что мать вышла замуж, будучи беременной. Отец - Бериин Кайрен, женившийся на красивой и гордой девушке, к этому времени уже был стар. И кроме этого, он был другом той Семьи, откуда она родом. Ироон в раздумьях растрепал волосы, отчего они стали похожи на черное воронье гнездо.
- Выходит, - сказал он тихо, - я - сын Эрайена? Но почему, так любя мою мать, он отказался жениться, если она уже носила его дитя?
Кайрен встал и начал расхаживать по комнате, пытаясь привести скачущие мысли в порядок. И вдруг остановился, словно наткнулся на преграду.
"А что, если он не знал, что Варда беременна?! Если она ему не сказала, а он просто отпустил ее, когда та захотела уйти? Господи, какой ужас!"
И, откинув все приличия, Ироон начал читать все письма подряд.
Едва на утреннем небосклоне появились первые лучи голубого светила, озарившие сонные верхушки гор и посеребрившие поверхность моря, Эрайен вышел из комнаты, переодетый в дорожную одежду и сапоги. Куртка с капюшоном была распахнута, а в руках он нес листок бумаги. Взяв со стола перо, он начал писать: