Страница 15 из 21
Лариса (в трубку). Аллё, Семен Борисович!
Барский. А, Лариса, привет!
Лариса. Я чё звоню, я тут у подруги, далеко, у нее буду справлять. Я, наверно, второго не приду.
Барский. Да-да, пожалуйста.
В комнату входит бородатая «подруга» с полотенцем на чреслах.
«Подруга». Лари-сик!..
Лариса (прикрыв рукой трубку, «Подруге», шепотом). Заткнись! (В трубку.) Она далеко живет. Так что я завтра только, четвертого, ладушки?
Барский. Что за вопрос, ты же знаешь, я всегда свободен… Да, я хотел спросить – ты случаем у меня бумажку на столике не находила?
Лариса (настороженно). Не-а.
Барский. Клочок такой . Может, приняла за мусор? Может, в пылесос засосало? Помнишь, как ты недавно – жировку, а потом мы ее в пылесосе нашли.
«Подруга» пытается пощекотать Ларисе ребра.
Лариса (отбивает руку). Отзынь! (В трубку.) А что за бумажка? Важная?
Барский. Важная.
Лариса (в сторону). Блин!.. А в пылесосе смотрели?.. Блин! Я же его вытряхнула!.. Вправду важная?
Барский. Название города в Америке. Хотел телеграмму послать, с днем рождения человека поздравить. Заложил куда-то, не знаю, как теперь быть. Представляешь, мы с ней… (Смолкает.)
Лариса. Что – с ней?..
Барский. Родились в один день и в одном роддоме.
Лариса. Правда?
Барский. Ну, сам я не помню, конечно, но так говорят…
Лариса. Надо же!.. А в мусоре смотрели?.. Блин, я ж и мусор вынесла!.. И что, без города – никак?
Барский. А как же?
Лариса. Вот же блин!
Барский. Ладно, ничего не поделаешь. Пока. Привет подруге.
Лариса. Ага, пока. (Убирает трубку.) Надо же – в одни день и в одном роддоме!..
«Подруга». Что за старпёр?
Лариса. Да отвали ты!.. (Про себя.) Блин! Вот же блин!..
Комната гаснет.
Барский. «Мо»… И что это нам дает?.. Пока не много. А название, помню, длинное… Да, в один день и в одном роддоме…
Вдали слышится возвышенная, печальная музыка и очень отдаленный гомон толпы.
Высвечивается двор дома: подъезд, два окна, пожарнаяя лестница, ведущая на крышу. В окно смотрит тетя Зина.
Тетя Зина. Ох, горе-то горе!.. На кого ж ты нас, отец родной?.. (Сморкается в платок. Проходящему мимо Канину Носу.) Во горе-то, а!
Канин Нос (приостанавливается). Да, да, невосполнимая потеря.
Тетя Зина. Потеря ему! Небось, радуешься, носатый?
Рядом с ним и пристраивается Непонятный. В разговоры не лезет, только смотрит пристально.
Канин Нос (косясь на Непонятного). Что за глупости?! Скорблю со всем народом…
С другой стороны к подъезду, что-то мыча, бредет пьяный Михаил с авоськой, полной пустых бутылок.
Михаил (Канину Носу). Правильно, вместе со всем трудовым народом. А трудовой народ – он что! Он скорбит! Третий день скорбит!.. А они пустую тару не принимают!..
Тетя Зина. Об одном только думаешь, паразит!
Михаил. А что тару не принимают – это пра-ильно? (Непонятному.) Скорбеть народу не дают! Пра-ильно, я тебя спрашиваю?!.. Чё вылупился?! (Достает паспорт.) Во, гляди, читай, завидуй! (Канину Носу.) Скорбеть не дают, пра-ильно говорю?!
Канин Нос (косясь на Непонятного). Ну, в такой день…
Тетя Зина (Канину Носу). Кто ж теперь заместо него-то будет?
Канин Нос. Думаю, товарищ Берия – верный продолжатель.
Михаил. Опять грузинец? От же как они!..
Тетя Зина (косясь на непонятного). Уди, пьянь!
Михаил. (Барскому.) На какие шиши скорбеть, когда тару не принимают?! Пра-ильно я говорю!
Барский. Правильно.
Непонятный, глядя на Барского, что-то шепчет тете Зине.
Тетя Зина (Барскому). А ты откудова такой, мил человек? Пинжачок, гляжу, у тебя не нашенский.
Барский. Что?
Тетя Зина. Откудова, спрашиваю.
Барский. Издалека. Можно сказать, с другой планеты.
Тетя Зина (переглядываясь с Непонятным). Эвон…
Михаил (тете Зине). Дай в долг трешницу.
Тетя Зина. Да пошел ты!
Михаил (Канину Носу). Антиллигенция! Пошли вместе с трудовым народом скорбеть!
Канин Нос. Уж как-нибудь без вас. (Проныривает в подъезд.)
Михаил. При покойнике цены снижали.. (Поет.) «В любви беззаве-е-тной к наро-о-ду!..» А тут тару не принимают!.. При покойнике попробовали бы!..
Тетя Зина. Заткнись уже!..
К подъезду подлетает Лебедев, весь расхристанный.
Лебедев (свистит в два пальца). Симка!..
Тетя Зина. Был там?
Лебедев. Да какой! Не пролезть… Симка, бери бинокль!.. (Тете Зине.) Там, на Трубной, ходынка, всех подавят. Трупов будет к вечеру!..
Михаил. Ужо утянет за собой!..
Тетя Зина. Что мелешь-то!
Симка с биноклем вылетает из подъезда, едва не сбив с ног входящего туда Михаила.
Лебедев. Пошли!
Вдвоем лезут на крышу. Лебедев палкой шугает голубей. По очереди смотрят в бинокль.
Симка. Еще не выносили!
Лебедев. Ох, подавятся люди!..
Появляется Полина, идет, задрав голову накрышу. Наталкивается на Барского.
Полина. Простите… (Наверх.) Что, видно?
Лебедев (глядя в бинокль). Ой, мама родная!.. Да куда ж они?
Тетя Зина (Полине). А ты Наськина, что ли, из седьмого дома?.. Что мамка? Не пишет?
Полина не отвечает, смотрит наверх.
Это уже который же год мамка там чалится?..
Полина (кивнув в ту сторону, откуда доносится музыка, сухо). Теперь не долго уже…
Тетя Зина. Вон ты какая… (Шепчется с Непонятным.)
Полина карабкается по пожарной лестнице. У самого верха оступается, едва не скатывается вниз. Лебедев протягивает ей руку, помогает подняться.
Лебедев. Голову сломаешь, чудо!.. (Смотрит в бинокль.) Со Сретенки валят! (Кому-то вдаль, громко.) Витька-а-а!
Голос. Чего-о-о?!
Лебедев. От тебя Сретенку видать!?
Голос. Видать!!!
Лебедев. Я к тебе!!! (Передает бинокль Симке, скатывается по лестнице. Едва не сбив с ног Барского, убегает.)