Волчонок

Ты мне доверяешь, Билл?

Наверное…

Ты должен доверять… Так твои ощущения будут сильнее.

Я доверяю, — Билл почувствовал странное щекотание в голове.

Тогда… Начинай снимать с себя одежду.

Что? — Кернер немного приоткрыл глаза. Красивое видение тут же померкло.

Нет. Не открывай глаза, просто делай, что я говорю!

Но…

Слушай, ты обещал! Тебя же все равно никто не видит.

Ну да, но…

Тогда вперед. Чего ты боишься?

Билл вздохнул. Выдохнул. И снова откинулся на подушки.

Ладно. Ладно, все, я не сопротивляюсь.

Это была ступенька, которую нужно было перешагнуть. Билл колебался. Да и кто бы не испытывал сомнений?

Он все еще не мог поверить, что делал это. Его собственные руки проползли по футболке и потянули ее немного вверх, оголяя живот и грудь. Предмет одежды полетел в сторону. Билл потянулся к боксерам. Он с придыханием ждал того, что будет дальше, и это самое дальше последовало незамедлительно.

Руки… Ладони скользят по твоем телу и начинают медленно стаскивать с тебя одежду. Это так странно — чувствовать, когда кто-то, не ты сам, собирается прикасаться к тебе, собирается увидеть тебя абсолютно обнаженным. Ты снимаешь с себя все, без исключения… Проводишь рукой по своему телу и ощущаешь на себе горячие ладони.

Кернер замер. Голос в голове был настолько реальным, что он действительно увидел образ в темноте. Парень был без рубашки. Ровные руки, рельефные мышцы. Его пальцы в воображении настойчиво лишали Билла всех покровов, опаляя теплотой кожу. Они укладывали его на мягкую, ровную поверхность. Билл потерял дыхание от такой откровенной картины. Он мало что помнил о сексе с компанией или об Аманде. Но сейчас изображение было слишком резким и четким, будто выдранная из книжки картинка. Только было трудно разглядеть лицо человека, который ему представился. Он словно прятался от него в тумане наваждения.

Темнота обступает тебя со всех сторон. Ты можешь видеть человека, который приближается к тебе лишь частично. Губы покрывают твою шею поцелуями. Ты чувствуешь дыхание и пульс, слышишь только это биение, больше для тебя ничего не имеет значения. Руки бесконечно ласкают твое тело, кровь циркулирует в твоем организме на сумасшедшем уровне, и ты хочешь одного — чтобы это не заканчивалось…

…не заканчивалось… — эхом повторил Билл, который сам не понимал, где была реальность, а где начинался мир его фантазии, в который он так безумно позволил себя втолкнуть.

Мелкие пылинки звезд обволакивали его, как кокон, пока он лежал под ними, холодными и далекими, позволяя чувствам захлестывать его с головой. Желание растекалось по всему телу, как мед, как паутина, которая опутывала по рукам и ногам. От тихого, завораживающего голоса по телу плыли иголочки.

Ты позволяешь этим рукам трогать и гладить там, где, возможно, никогда не позволил бы прикоснуться никому. Пальцы на твоих бедрах усиливают прилив возбуждения. Они двигаются вверх и вниз, размазывая влагу по головке, приятно стягивая кожу. Желание, которое концентрируется и раскручивается сладкой волной, заставляет тебя мучительно хотеть продолжения.

Билл послушно хотел продолжения. Он уже не мог остановиться. Он несся в космос, не в состоянии поймать управление, и падал, бесконечно падал в черную дыру.

Губы. Влажные, плотно сжимают тебя и скользят, вверх и вниз. Ты подаешься бедрами вперед и пытаешься удержать в себе стоны удовольствия, которые рвутся из груди наружу. Сумасшедшее расслабление и кайф горят в твоих венах. Это невозможно контролировать. Твои пальцы царапают одеяло. И ты только чувствуешь, как что-то горячее тесно прижимается к тебе, ложится на тебя сверху, создавая максимальный контакт… Тебе это нравится?

Да… Не останавливайся, говори.

Ужасно хочется снять напряжение, но есть и особый кайф в том, чтобы его ощущать. Тебя приподнимает от земли, и ты чувствуешь что-то твердое и немного скользкое, оно входит в тебя, без боли. Только скольжение и возбуждение. Бешеное биение крови в висках, сложно соображать внятно, а ощущение эластичного растяжения наполняет все твое существо. Нижнюю часть живота покалывает от напряжения, пульсация доходит до самого пупка. И ты начинаешь двигаться навстречу этой приятной теплоте, чтобы только сохранить ее и разжечь еще больше. Мир вертится вокруг тебя и понимание ускользает, но ты точно знаешь — тебе безумно хорошо и хочется без конца насаживаться на этот твердый предмет, чувствовать наполняющее тебя удовлетворение. Чтобы он задевал тебя, глубоко и сильно.

…сильно, — голова Билла метнулась на подушке. Он закусил губу и набрал полную грудь воздуха, стараясь не вскрикнуть, не подать голос. Его пульс сейчас в самом деле зашкаливал за отметку двести.

Нервные окончания сейчас принимают все ласки в три раза интенсивнее, потому что это дико странно, но так приятно — чувствовать чье-то тело так близко.

Билл сильно выгнулся в пояснице. Он не отдавал себе отчета в том, что происходящее было неправильно, в том, что это было болезненное душевное ощущение, которое рисовалось только в его воображении. Ему хотелось, чтобы в том мире, куда он так неожиданно попал, можно было оставаться намного дольше. Он не знал, существовало ли все то, что ему нашептывал голос на самом деле или это был просто плод его фантазии. Ему было все равно.

Его взмокшее тело металось по простыне, чувствуя, что возбуждению уже некуда копиться дальше.

Внезапно перед глазами возникла другая картина. Клуб, яркие огни, чьи-то соприкасающиеся фигуры. Улыбающееся лицо Гарри, затем Аманды… В голове всё смешалось: клуб, танец, карие глаза. Они только продлевали агонию. Спина и низ живота полыхали, глаза начали застилать слёзы, и было ощущение, что время застыло.

Ты получаешь максимум удовольствия от такого секса. Дрожь проходит по твоим мышцам, ты ощущаешь ее глубоко внутри и от этого ощущения все сокращается…

Том… — внезапно очень тихо выдохнул Билл.

Знакомое кареглазое лицо со светлой улыбкой вспыхнуло в сознании так ярко в самый последний, острый момент, что на секунду стало страшно, насколько это было реально. И снова диван, карие глаза напротив, улыбка и теплое дыхание на подбородке. Он смотрел на Билла, оттуда, из темной глубины. Вроде ничего в нём не поменялось, быть может, чуть ярче блестели зрачки, но Билл вдруг почувствовал, как что-то неуловимое стало другим. Еще чуть-чуть и можно дотянуться, лизнуть ямочки на его щеке. Безумно хотелось до него дотронуться. Ощутить его руки на своих плечах. Его расслабленный выдох.

Мокрый и выжатый Кернер очнулся и моментально сел на кровати. Сердце в груди стучало как сумасшедшее. Тысячи звезд, которые он видел перед собой все это время, блестками осыпались в его сознании. Волны расслабленности окатили его с головой и сделали его таким мокрым, как будто он только что вышел из душа. Билл ошалело потряс головой.

Его постель напоминала поле боя. Сбитые мокрые простыни, скомканное одеяло, подушка на полу. А ветерок все так же спокойно колыхал шторы, как будто здесь ничего не происходило всего лишь несколько секунд назад.

Это стало самым ярким и до странности отчётливым воспоминанием, Билл даже побоялся, что за всю его жизнь. Но стыдно не было. Хотя и казалось, что стыдно должно быть — когда ты кончаешь от движений другого парня, просто от одних его слов, но нет. Стало просто хорошо. Очень хорошо.

Твою же мать… — Билл убрал со лба влажные пряди. — Что. Это. Было.

***

Утром, Фиби, зевая и безумно злясь на Кернера за его ранние субботние идеи, встала раньше остальных, чтобы дойти до ванной первой. Ей не очень повезло: планы были немного скорректированы. Когда она шла мимо кухни, ее внимание привлекло кое-что. Точнее, кое-кто.

Билл сидел на краю дальней табуретки и отбивал зубами нервную дробь. В его руках тряслась мелкой дрожью чашка с кофе.

Сон моментально слетел с девушки. Она протерла рукой лицо, но это не помогло — бледное видение все еще сидело там. Парень вообще вряд ли заметил, что за ним наблюдают.