Страница 6 из 15
— Серьёзно?!
Вот это номер! Это что же получается, мой враг?1 мёртв? Недаром я не видел его портретов в Архангельске. И что же, мне теперь, выходит, некого опасаться? И не стоит ли задумать о возвращении на Родину?.. Нет, не стоит, потому что никто не мог дать гарантии моей безопасности. Я даже Сталину не доверял, хотя он вроде бы заинтересован в моём возвращении живым и здоровым. Сегодня ты нужен, а завтра тебя пустят в расход. Не для того я проделал такой путь, чтобы пропасть ни за понюшку табаку.
— Да, причем уже как несколько месяцев тому назад, наверняка еще до вашего отплытия в Штаты, — вывел меня из раздумий голос Менделя.
— Что ж, получил по заслугам, — констатировал я. — А что касается жизни в СССР…
В течение следующих десяти минут я вкратце изложил своё видение жизни в Советском Союзе, которое, как оказалось, не местами не совпадало с изложенным в эмигрантских газетах. Ещё несколько минут мы обсуждали новый порядок на территории бывшей Российской империи, после чего Лейбович решил, что настало время прощаться.
— И кстати, Аарон, помнишь, что в последний раз ты мне проиграл партию в шахматы? Не хочешь отыграться?
— Хочу, Абраша, и сделаю это в ближайший шабат.
— Тогда в эту субботу жду тебя у себя.
Глава II
Антикварная лавка занимала часть первого этажа 6-этажного дома, а жил Абрахам Лейбовиц уровнем выше, в скромной двухкомнатной квартирке, которую можно было даже назвать полуторкой.
— Пока я вас поселю в маленькой комнате, — сказал мне антиквар, как только мы по возвращении от Менделя поднялись в его квартиру. — Для вашего же спокойствия, потому как за ночь я несколько раз посещаю уборную, не хочу мешать вашему сну. Простатит, знаете ли, старость, как у нас в России говорили, не в радость… Ну а когда появится возможность — а она, надеюсь, скоро у вас появится — снимете себе жилье, тут неподалёку сдают внаём недорого. А то я, знаете ли, привык к одинокой, холостяцкой жизни, стараюсь в свою квартиру посторонних не пускать, вы — редкое исключение.
У меня создалось такое ощущение, что в эту угловую комнатушку старый антиквар стащил все, что не поместилось в кладовые его магазина. Самая настоящая лавка старьевщика, просто глаза разбегались при виде всего этого барахла. Надеюсь, клопов и тараканов тут не водится.
Между тем Лейбовиц стянул покрывало с кровати и встряхнул его, подняв облачко пыли.
— Белье, в общем-то, относительно свежее, — сказал он, возвращая покрывало на место. — Если ночью будет жарко — можете открыть окно. Заодно услышите, не перепиливает ли кто-нибудь витринную решетку.
Лейбовиц хихикнул, снова став в этот момент похожим на Плюшкина.
Кухня также была относительно небольшой, зато здесь имелись газовая плита и — барабанная дробь — маленький, но настоящий холодильник! Внутрь с разбегу я не полез, это прерогатива хозяина, однако надеялся, что с голоду мы не умрём.
Санузел оказался совмещённым, причем возле унитаза был прикреплен рулон настоящей туалетной бумаги, наощупь, впрочем, оказавшейся весьма сомнительно качества. Но всё же это лучше, чем газета.
Чугунная ванна на изогнутых ножках соседствовала с эмалированным умывальником. И там и там имелись краны с горячей и холодной водой, в чем я вскоре убедился, когда мне было разрешено совершить гигиенические процедуры.
Всё-таки какое это блаженство — иметь возможность возлежать в ванной, наполненной теплой водой, и ни о чём не думать! Последний раз такое я мог себе позволить лишь в прошлой жизни. Положив под затылок мочалку, я закрыл глаза и погрузился в сладкую истому, которую спустя какое-то время нарушил деликатный стук в дверь.
— Ефим, — раздался голос Лейбовица с той стороны, — прошу прощения, что потревожил вас, но у меня уже готов ужин. И он может остыть.
— Хорошо, уже выхожу.
Я бы не отказался снова вкусить божественной пиццы от Филумены и ее папаши, но на этот раз мне было предложено чуть ли не вегетарианское меню, при виде которого я внутренне чертыхнулся. М-да, кусочком говядины в окружении зеленого горошка и шпината, пожалуй, не наешься. Даже лежавшая на тарелке маца, купленная, видимо, в какой-то кошерной лавке, не спасет положения. Так и придется ложиться спать голодным. Впрочем, бокал красного вина немного приподнял настроение, потому что напиток оказался на вкус совсем даже неплохим.
— Вино из Италии, — пояснил Абрам Моисеевич. — До 33 года в Штатах действовала поправка к Конституции, так называемый «сухой закон», и многие виноградники оказались вырублены под корень. Теперь понемногу винодельческая промышленность возрождается, но подавляющее большинство вин завозят из-за рубежа. Эту бутылку «Барбареско» мне подарил Сэмюель пару лет назад, привез из очередного плавания.
Да уж, что в США чудили с «сухим законом», что у нас при Меченом все виноградники вырубили… А в итоге и там и там поняли, что бороться с этим бессмысленно. В конце концов, уж лучше водка, чем героин.
На следующее утро антиквар встал раньше меня и, пока я совершал гигиенические процедуры, успел подсуетиться с завтраком. Яичница-глазунья из трёх яиц, тосты с маслом и чашка кофе вполне удовлетворили мой аппетит. Сам же старик, как выяснилось, успел откушать, ещё когда я спал, потому как встает не позднее шести утра, и вообще ему на сон в этом возрасте хватало пять часов.
— Каков у нас план действий на сегодня, Абрам Моисеевич? — поинтересовался я, когда с завтраком было покончено.
— Я спускаюсь в магазин, он открывается ровно в 9 утра, то есть через 15 минут, а вы, если есть желание, можете составить мне компанию. Но думаю, вам будет скучно в обществе старика, предпочитающего в свободное время праздным разговорам штудирование старинных фолиантов. На вашем месте я бы поближе познакомился с Манхэттеном.
— Не боитесь, что снова какие-нибудь придурки могут заявиться, угрожая вам пушкой?
— Снаряд дважды в одну воронку не падает, — хмыкнул Лейбовиц. — Если бы это были мафиози, то они просто поставили бы свои условия, сколько я им должен ежемесячно платить за покровительство. Но что с меня взять?!
Да уж, что взять с бедного еврея… Особенно после того, как он задвинет свой допотопный кинжал за вполне приличную сумму. Как антиквар только рискнул открыться едва знакомому человеку, то бишь мне? Видно, припёрло, не хотелось терять такой жирный кусок, а то, чего доброго, клиент взял бы и сорвался. Получается, пока мы нужны друг другу, что на первых порах для меня весьма кстати, а дальше уже посмотрим.
— С удовольствием воспользуюсь вашим советом, мистер Лейбовиц, — сказал я. — Только, если вы не против, револьвер я оставлю дома, например, засуну под матрас. Не вижу смысла таскать ствол с собой весь день. Вряд ли вчерашние грабители попытаются меня выследить и пристрелить, а попадись я с оружием полицейскому наряду — проблем не оберёшься.
Хоть и без оптимизма во взгляде, но антиквар согласился с моим предложением. Большинство наличности я тоже оставил под ответственность Лейбовица, а сам с десяткой в кармане собрался побродить по улицам Манхэттена. Но прежде Лейбовиц порылся в куче барахла, сваленного в моей комнатушке, и вытащил на свет божий карманные часы на серебряной цепочке, которые вручил мне с таким видом, будто презентовал как минимум «кадиллак».
- «Zenith», вторая половина XIX века, до сих пор идут минута в минуту, — заводя часы, просвещал меня антиквар. — Вон у вас на жилетке как раз пистончик под это дело, а цепочка вот здесь крепится. Ну вот, теперь вы более-менее похожи на джентльмена.
— Спасибо, сегодня вечером верну.
— Не стоит, это подарок от Абрама Лейбовица земляку.
Свою экскурсию я начал с небольшой, но уже сейчас всемирно известной улочки нижнего Манхэттена под названием Уолл-стрит, ведущей от Бродвея к побережью пролива Ист-Ривер. Церковь Троицы, как и спустя 80 лет, всё так же стоит зажатой двумя огромными зданиями, одно из которых принадлежит нью-йоркской бирже. Миновал отель «Мэри-Хилл» на Парк-авеню, пробрался через кишащие народом 5-ю авеню и 42-ю улицу, задержался у кинотеатра «Лирика» с рекламой фильмов, среди которых была и афиша картины «Новые времена» с участием Чарли Чаплина. Судя по вывеске над окошком кассира, удовольствие на дневной сеанс стоило всего 15 центов, а на вечерний — 25.