Страница 68 из 71
– Пойдем поглядим, – сказал Бродяжник, подобрав суковатую дубину. Фродо промолчал. Сэм таращил глаза.
Солнце поднялось высоко и пронизывало почти безлистные ветви, ярко озаряя прогалину. Они подобрались к ней и застыли затаив дыхание. Вот они, тролли: три громадных чудовища. Один склонился, а два других смотрели на него. Бродяжник пошел к ним как ни в чем не бывало.
– Ну, ты, каменная дохлятина! – сказал он и обломал свою дубинку о задницу склонившегося тролля. И хоть бы что. Хоббиты так и ахнули, а потом даже
Фродо расхохотался.
– Ну и ну! – воскликнул он. – Хороши, нечего сказать: забываем собственную семейную историю! Это же те самые трое, которых подловил Гэндальф, когда они спорили, как вкуснее изготовить тринадцать гномов и одного хоббита!
– Вот уж не думал, что мы в тех местах! – удивился Пин. Он прекрасно знал семейную историю: сколько раз ему рассказывали ее что Бильбо, что Фродо; но, по правде-то говоря, он ей ни на грош не верил. Да и теперь тоже он очень подозрительно глядел на каменных троллей, ожидая, что они вот-вот оживут.
– Ладно там ваша семейная история, вы хоть бы о троллях что-нибудь помнили! – усмехнулся Бродяжник. – Время за полдень, солнце сияет, а вы туда же: тролли, мол, в прогалине засели! Дела не знаете – пусть; ну как не заметить, что у одного за ухом старое птичье гнездо. Хорош был бы живой тролль с таким-то украшением!
Всех одолел хохот. Фродо точно ожил, радостно припоминая первую удачную проделку Бильбо. И солнце правда так тепло сияло, и муть перед глазами немного рассеялась. Они сделали привал в этой прогалине: так вкусно было закусывать в тени огромных ног тролля.
– Может, кто-нибудь надумает спеть, пока солнце светит, – предложил Мерри, когда ложки отстучали. – А то ведь мы давно уж ничего этакого не слыхивали, а?
– С Заверти не слыхивали, – сказал Фродо. Все поглядели на него. – Да не во мне дело! – сказал он. – Мне-то как раз говорили… я гораздо лучше себя чувствую, но куда мне петь! Разве вот Сэм что-нибудь такое сообразит…
– Ну, Сэм, давай, раз уж никуда не денешься! – сказал Мерри. – Пускай голову в ход, ежели больше нечего!
– Там разберемся, чего до времени в ход пускать, – сказал Сэм. – Вот, например, чего же. Ну, стихи не стихи, а в этом роде: так, пустяки. Был разговор, я и подумал.
Он встал, сложил руки за спиной, точно в школе, и произнес то ли пропел на старинный мотив:
– Это нам всем в науку! – рассмеялся Мерри. – Ну, Бродяжник, повезло тебе, что ты его дубиной двинул, а то бы рукой, представляешь?
– Ну, ты даешь, Сэм! – сказал Пин. – Я такого раньше не слыхал.
Сэм пробормотал в ответ что-то невнятное.
– Сам небось придумал не то раньше, не то сейчас, – решил Фродо. – Сэммиум меня вообще чем дальше, тем больше удивляет. Был он заговорщиком, теперь оказался шутником, ишь ты! И чего доброго, окажется волшебником – а не то и воителем?
– Не окажусь, – сказал Сэм. – То и другое дело мне не с руки.
Предвечернее солнце озаряло лесистый склон; и вниз их вела, должно быть, та самая тропа, по которой когда-то шли Гэндальф и Бильбо с гномами. Прошагали несколько миль – и оказались над Трактом, возле его обочины, на вершине громадной насыпи. Тракт давным-давно прянул в сторону от реки Буйной, клокочущей в узком русле, и размашисто петлял у горных подножий, то ныряя в лес, то прорезая заросли вереска: стремился к еще далекой Переправе. Бродяжник указал им в траве у гребня грубо отесанный, обветренный валун, испещренный гномскими рунами и какой-то еще тайнописью.