Страница 121 из 143
Дядюшка Син выпил вина и стал рассказывать:
— В одной деревне был храм императора Юань-ди, а рядом — кумирня духа-хранителя деревни. Юань-ди часто приглашал в гости духа и беседовал с ним. Однажды храм ограбили, и Юань-ди велел духу-хранителю произвести расследование. «В наших местах грабителей нет, — сказал дух. — Это из-за нерадения ваших небесных полководцев к нам проникли грабители из других мест», — «Глупости! — возмутился Юань-ди. — Ты дух-хранитель нашей деревни, и я спрошу с тебя за грабеж! Вместо того чтобы изловить разбойников, ты обвиняешь в нерадении моих полководцев!»
Дух тогда и говорит:
«Пожалуй, вы правы, стражи ни при чем, это храм ваш не так построен, как надо».
«Что же в нем плохого?» — спрашивает Юань-ди.
«Сейчас скажу», — отвечает дух.
Осмотрел он все и говорит:
«Дверь, владыка, находится позади вас, и вам не видно, кто входит в храм. А у меня за спиной — каменная стена. Надо и у вас соорудить стену, тогда грабежи прекратятся». Юань-ди послушался духа и приказал полководцам соорудить стену. Небесные полководцы вздохнули и говорят: «Чтобы соорудить стену, надо людей нанять. А чем им платить? Нынче никто не покупает курительных свечей». Так и не смогли полководцы выполнить приказ Юань-ди. Тут выступил вперед полководец Черепаха и говорит: «Пользы от вас никакой! Слушайте же, что я скажу. Дверь надо снять, а ночью я своим панцирем загорожу проход. Прочнее стены будет!»
«Прекрасно! — воскликнули небесные полководцы. — И денег тратить не надо, и стена получится прочная!»
Как сказал полководец Черепаха, так и сделал. Но прошло несколько дней, и храм опять обокрали. Пришли тогда небесные полководцы к духу-хранителю деревни и говорят: «Ты уверял, что, если поставить стену, грабежи прекратятся. Но храм снова ограбили!»
«Значит, стена непрочная», — ответил дух.
Зашумели тут полководцы: «Пойди сам погляди!»
Пошел дух, поглядел. Стена прочная. Как же через нее грабители в храм проникли? Пощупал стену рукой и воскликнул:
«Я думал, стена настоящая, а она фальшивая!»[82]
Все расхохотались.
— Вот так дядюшка Дурак! — покатываясь со смеху, сказал Цзя Цян. — Я тебя не обижал, а ты меня черепахой обзываешь! Пей штрафной кубок!
Дядюшка Син осушил кубок, совсем захмелел и стал жаловаться на свою сестру, а Вань Жэнь — на свою. Оба не скупились на колкие и язвительные замечания. Цзя Хуань, расхрабрившись от вина, стал ругать Фэнцзе, которая будто бы жестоко с ним обращалась.
— Человек должен быть добрым и справедливым, — поддакнули остальные, — а Фэнцзе, пользуясь покровительством старой госпожи, творила всякие бесчинства, а потом, как говорится, «обожгла себе хвост». Теперь дочке ее придется расплачиваться за зло, содеянное матерью!
Цзя Юнь вспомнил, как однажды обидела его Фэнцзе, а Цяоцзе, увидев его, расплакалась, и тоже принялся поносить покойницу и ее дочь.
— Пей лучше вино! — оборвал его Цзя Цян. — Зачем злословить?
— Сколько лет девочке? — стали спрашивать гости. — Хороша ли она собой?
— Тринадцать лет ей, — ответил Цзя Цян. — Настоящая красавица!
— Жаль, что она родилась в вашей семье! — воскликнули гости. — Будь она из бедной семьи, ее родители и братья могли бы стать чиновниками и разбогатеть.
— Каким образом? — спросили все в один голос.
— Я недавно узнал, — стал рассказывать один из гостей, — что где-то в дальних краях есть ван, большой охотник до наслаждений. Он ищет вторую жену и обещает забрать к себе и родителей девушки, которая ему приглянется. Бывает же такое счастье на свете!
Никто не придал его словам особого значения, только у Ван Жэня мелькнула недобрая мысль. Однако он и виду не подал и продолжал пить вино.
— Вот где веселье! — раздались возгласы, и на пороге появились сыновья Лай Да и Линь Чжисяо.
— Вы почему опоздали? — закричали тут все. — Уж мы заждались!
— Прошел слух, будто в доме опять что-то случилось, — стали оправдываться молодые люди, — и мы забеспокоились. Но потом оказалось, это не у нас.
— Не у нас, и ладно, — отвечали гости. — Нечего было задерживаться!
— Хоть и не у нас, но некоторое отношение к нам имеет, — возразили оба. — Знаете, о ком речь? О почтенном господине Цзя Юйцуне. Говорят, ему надели кангу и собираются везти на допрос в судебную палату! А ведь он состоит в родственных отношениях с нашими господами! Вот мы и решили дождаться, когда его повезут, надеялись разузнать, не грозят ли нашим господам новые неприятности.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Цзя Юнь. — Ладно, садитесь, потом все расскажете!
Молодые люди стали отнекиваться, но затем все же выпили и продолжали рассказывать:
— Господин Цзя Юйцунь — человек способный, умеет находить покровителей и благодаря им получил высокую должность. Однако он жаден до денег и несколько раз попадался на вымогательстве. В обвинении говорится, что он обирал подчиненных — брал взаймы и не возвращал. А государь наш, — пусть здравствует он десять тысяч лет, — самый мудрый и просвещенный, самый гуманный и добрый из всех правителей, не щадит алчных, тех, кто грабит народ или, пользуясь властью, обманывает людей. Как только ему донесли на Цзя Юйцуня, он немедля издал указ об его аресте. И если обвинение подтвердится, Цзя Юйцуню несдобровать! Если же донос окажется ложным, плохо придется тому, кто оклеветал Цзя Юйцуня. В обоих случаях появится вакансия и кому-то посчастливится стать чиновником.
— Твой старший брат и так счастлив! — сказали дружки сыну Лай Да. — Разве плохо быть начальником уезда?
— Так-то оно так, — отвечал сын Лай Да, — но если он будет поступать подобно Цзя Юйцуню, долго не продержится!
— Неужто и у него руки загребущие? — удивились все.
Юноша кивнул и осушил кубок.
— Больше ничего не удалось разузнать?
— Об этом ничего. Еще говорят, будто поймали разбойников, орудовавших на морском побережье, и доставили на допрос в судебный ямынь. И схватили злодеев, которые похищали людей. Они прятались здесь же, в городе. Это благодаря старанию господ, которые служат при дворе государя.
— Значит, те, что были в городе, пойманы! — воскликнули все в один голос. — А ограбивших наш дом не нашли?
— Об этом мы ничего не знаем, — отвечали молодые люди. — Слышали, правда, будто один из разбойников похитил какую-то женщину и увез на морское побережье, но женщина не покорилась ему, и он ее убил. После чего вместе с сообщниками хотел бежать через заставу, но все они были схвачены и казнены.
— Уж не Мяоюй ли это, которую похитили из кумирни Бирюзовой решетки? — сказал кто-то.
— Ну конечно это она! — вскричал Цзя Хуань. — Эту Мяоюй я больше всех ненавидел! Вечно ходила с кислой рожей. Зато стоило ей увидеть Баоюя, как она расплывалась в улыбке. А на меня и смотреть не хотела! Вот было бы хорошо, если б это оказалась она!
— А может, и не она, — сказал кто-то. — Разве мало похищают людей?
— А по-моему, Цзя Хуань прав! — вмешался Цзя Юнь. — Недавно мне рассказывали, что одной монашке из кумирни приснилось, будто Мяоюй убита.
— Мало ли что приснится! — засмеялись все. — Выдумки это!
— Выдумки или не выдумки — нас не касается! — вскричал дядюшка Син. — Давайте поедим, а ночью будем играть!
Игра продолжалась до четвертой стражи, пока за дверью не послышался голос слуги:
— Четвертая барышня Сичунь повздорила с женой своего брата и остригла волосы. Она просит госпожу Син и госпожу Ван отпустить ее в монастырь, иначе грозится покончить с собой. Госпожи Син и Ван не знают, что делать, и просят на совет господ Цзя Цяна и Цзя Юня.
Цзя Юнь давно слышал, что Сичунь собирается в монастырь, и был уверен, что отговорить ее невозможно. Поэтому сказал Цзя Цяну:
— Мы ничем не можем помочь госпожам, а тем более что-либо решить. Поговорим для виду с четвертой барышней. Не послушает нас — дело ее! Напишем письмо Цзя Ляню, чтобы не оказаться потом виноватыми.