Роберт

Эллин Стенли

Эллин Стенли

Роберт

Стенли Эллин

РОБЕРТ

В июньский полдень окна шестого класса были широко распахнуты, и в них врывались все звуки разбегавшейся после занятий школы: рев заведенного автобуса, скрип гравия под спешащими ногами, голоса, горланившие в разухабистом задоре:

"Будь здорова и живи

Школа-бола номер три!"

Мисс Джилди вздрогнула от последнего, особенно пронзительного вопля и приложила пальцы к больному лбу. Она страшно устала, больше чем за тридцать восемь лет учительства, и говорила себе, что на то были причины. Полугодие оказалось очень неудачным, совсем дрянным. Большой класс, директор вечно надоедал с новой методикой, и ужасная смерть матери, посреди всего.

Возможно, я была слишком привязана к ней, подумала мисс Джилди. Возможно, должна была помнить, что моя старая мама когда-то умрет и оставит меня одну на всём белом свете. Но ведь от того, что постоянно об этом думаешь, легче не становится. Нужно постараться забыть.

И будто всех бед было мало, в последние недели свалилась на нее эта безумная история с Робертом. Очень милый мальчик вдруг, ни с того, ни с сего, стал совершенно невозможный. Нет, он не надоедал и не безобразничал, но предавался среди бела дня нескончаемым грёзам, и ей приходилось десятки раз его тормошить. Она перевела взгляд на Роберта, который остался один в классе на парте перед ней. Стриженный под скобку, аккуратно причесанный, лопоухий худенький мальчик. Бледное лицо и мягкие, но серьезные голубые глаза.

- Роберт!

- Да, мисс Джилди.

- Ты знаешь, почему я велела тебе остаться после уроков?

Он задумчиво нахмурился, будто его вызвали отвечать по теме, которую он не выучил.

- Наверно, потому что я себя плохо вел, - выдавил он, наконец.

Мисс Джилди вздохнула.

- Нет, Роберт, совсем не поэтому. Я сразу вижу плохих мальчишек, но ты не такой. Я вижу, что тебя что-то тревожит, что-то не выходит у тебя из головы, и думаю, что я смогу помочь тебе.

- Честное слово, мисс Джилди, меня ничего не тревожит.

Мисс Джилди достала серебряный карандаш из своих волос и нервно постучала им по столу.

- Ну, давай же, Роберт. В прошлом месяце, каждый раз, когда я глядела на тебя, твой ум был за миллион миль отсюда. Расскажи мне, что это? Может быть, ты строишь планы на каникулы или ты поссорился с ребятами в классе?

- Я ни с кем не поссорился, мисс Джилди.

- Ты, кажется, не совсем понимаешь меня Роберт. Я не собираюсь тебя ни за что наказывать. Ты хорошо выполняешь домашние задания. Ты не отстаешь от класса, но как объяснить твою рассеянность? О чем ты думал сегодня днем, когда я прямо обратилась к тебе и говорила пять минут, а ты не слышал ни одного моего слова?

- Ни о чем, мисс Джилди.

Она резко стукнула карандашом по столу.

- Нет, ты что-то скрываешь, Роберт. Я требую, чтобы ты снова подумал и постарался объяснить мне это.

Глядя на его непроницаемое лицо, она понимала, что и сама ушла в оборону, и что если бы вдруг открылся какой-то удобный путь к отходу, она охотно бы отступила. Тридцать восемь лет - пронеслась мрачная мысль - а я всё еще хочу быть наседкой этих цыплят. Но был и светлый луч в этой картине: прошедшие тридцать восемь лет означали, что до пенсии ей остается только два года. Пенсия в полставки давала шанс потихоньку заняться домом и привести в порядок сад. Конечно, не будет с этой пенсии ни мехов, ни бриллиантов, но она купит ей право до конца дней радовать душу своим домом, а не томиться в комнатке окружного пансионата для престарелых дам. Мисс Джилди однажды побывала в этом пансионате с ознакомительной поездкой, и ей совсем не хотелось о нем вспоминать.

- Послушай, Роберт, - устало сказала она. - Теперь ты вспомнил, о чем ты думал?

- Да, мисс Джилди.

- О чем же?

- Я не хочу вам об этом рассказывать.

- Я требую!

- Хорошо, - мягко ответил Роберт. - Я думал о том, как бы мне хотелось, чтобы вы умерли. Я думал, как бы мне хотелось вас убить.

Ее первой реакцией было полное оцепенение. Она стояла едва ли в десяти футах, когда машину занесло на тротуар, и она раздавила мать, вырвала мать из ее жизни. Но мисс Джилди не вскрикнула и не упала в обморок, а стояла, оглушенная совершенной нереальностью случившегося, как потом стояла в суде, где ей объясняли, что шоферу дали год тюрьмы, но у него не найдется и десяти центов, чтобы заплатить за причиненную им трагедию. Теперь перед ней были ровные ряды парт, широкая классная доска за спиной, а лицо Роберта посреди всего этого, потеряло реальность. Она ощутила, что встает со стула, идет к Роберту, который отстранился с широко раскрытыми в панике глазами и поднял локоть, чтобы защититься от удара.

- Ты понимаешь, что ты только что сказал? - хрипло спросила она.

- Нет, мисс Джилди! Честное слово, это я просто так.

Она недоверчиво покачала головой:

- Почему ты это сказал? Что заставило тебя произнести эти злые и ужасные слова?

- Вы хотели знать! Вы всё время меня спрашивали!

Вид поднятого для защиты локтя поразил ее не меньше немыслимых слов.

- Опусти руку! - крикнула она и попыталась овладеть своим голосом. - За все мои годы я ни разу не ударила ребенка и теперь не подниму на тебя руку!

Роберт уронил локоть на парту и сжал ладони. Глянув на побледневшие костяшки его пальцев, она с удивлением заметила, что у нее самой руки неудержимо дрожат.

- Если ты думаешь, голубчик, что это пустячок и он тут же закончится, ты очень ошибаешься, - сказала она. - Живо собирай свои вещи, и мы пойдем прямо к мистеру Харкнессу, которому будет любопытно обо всём этом узнать.

Мистер Харкнесс был директором. Появился он в прошлом полугодии и, если не считать его склонность к особенного фасона очкам (большие, в черной оправе, в чем мисс Джилди подозревала некоторую театральность) и пристрастие к "современным педагогическим методам", он был, как ей казалось, привлекательным молодым человеком.

Он взглянул на испуганное лицо Роберта, а затем на поджатые губы мисс Джилди.

- Ну, - любезно спросил он, - расскажите мне, что у вас приключилось?

- Об этом, я думаю, Роберт должен рассказать вам сам.

Она положила руку на плечо Роберта, но он отстранился и медленно попятился к мистеру Харкнессу. Его дыхание перешло в громкие прерывистые всхлипы, и он не сводил глаз с мисс Джилди, будто она была единственным предметом в комнате, кроме него самого.

Мистер Харкнесс приобнял Роберта и неодобрительно посмотрел на мисс Джилди.

- А теперь, мисс Джилди, объясните мне, пожалуйста, в чем тут дело? Мальчик, кажется, до смерти напуган.

Ей стало муторно и захотелось убраться из этой комнаты подальше от Роберта.

- Хватит, Роберт! - скомандовала она. - Расскажи мистеру Харкнессу просто и ясно о том, что случилось.

- Я уже обратил ваше внимание, мисс Джилди, что ребенок до смерти напуган, - отбросив любезный тон, сказал мистер Харкнесс. - Мы поговорим об этом, когда мальчик поймет, что мы его друзья. Правда, Роберт?

Роберт яростно замотал головой.

- Я не сделал ничего плохого! Мисс Джилди сказала, что я не сделал ничего плохого!

- Тогда, - торжествующе произнес мистер Харкнесс, - тебе совсем нечего бояться. Ты согласен?

Роберт опять покачал головой.

- Она сказала, чтобы я остался после уроков.

Директор резко посмотрел на мисс Джилди.

- Я догадываюсь, что он опоздал на утренний автобус. Это так? После того, как я просил учителей относиться снисходительно к таким случаям.