Капустный суп

Надо ли говорить, что инопланетянин произнес это слово, как произносил его Глод.

- Возможно, что и на мульон. Так или иначе - это вам.

- Мне? Это все мне?

- Да, все. А что я, по-вашему, должен делать с этим металлом? А вам приятно его иметь, вот и все.

Но когда Глод заключил его в объятия, сжал изо всех сил, топоча от радости сабо, Диковина не знал куда деваться от смущения. Земные проявления чувств коробили этого пришельца из иных миров, ибо там никому никогда даже в голову не приходила сумасбродная мысль пожать ближнему руку. Он осторожно высвободился из объятий Глода, боясь оскорбить его резким движением.

- Полноте, Глод, это же сущие пустяки, две минуты работы лаборантахимика шестого разряда, и все.

Услышав эти слова, Глод задумчиво и печально покачал головой.

- Две минуты работы! А вот у нас, Диковина, это работа всей жизни сапожника...

Чуть ли не бегом бросился он припрятать деньги в ларь, прикрыл его старым тряпьем. Как только гость улетит восвояси, он непременно перепрячет свои сокровища. Конечно, доверять-то он доверяет этому медведю, но поди знай, вдруг он передумает и заберет деньжата обратно?

Овощи в чугунке томились на плите. Глод разжег ее только в два часа ночи. Диковина жадно схватил крышку, нагнулся над чугунком.

- Что это ты делаешь? - завопил Глод.

- Нюхаю...

- Оставь крышку в покое! В жизни не видел, чтобы вокруг какого-то супа такая свистопляска шла! Иди сядь на место, а то никогда суп не уварится, если ты будешь в него без конца сквозняков напускать!

Гость уселся на место, снова улыбнулся еще шире, чем раньше. Говорили ли ему "нет" или "да", он все равно для практики улыбался.

- После сотни анализов, Глод, мы обнаружили сущность вашего супа. Но главным образом мы изучили все до последнего ваши слова для того, чтобы извлечь из них вашу психологию, кстати сказать, потрясающе сложную. Нам удалось установить, что этот суп является супом, именуемым удовольствием .

- Значит, он уже не отравленный, - хихикнул Ратинье, - опасности уже не представляет?

- Двадцать шесть процентов наших соотечественников пришли к выводу, что он представляет известный риск - он способствует упадку. А остальные семьдесят четыре считают, что миг удовольствия стоит свеч.

- Да я же всю жизнь это твержу!

Диковину восхитило это душевное величие под покровом простоты, и он продолжал:

- Из-за вас или, вернее, Глод, благодаря вам на Оксо почти повсюду внедряется понятие "удовольствие". А это событие немаловажное, почти революция. Вот почему мы проводим опыты с улыбками, коль скоро улыбка является внешним выражением удовольствия. Но осторожность никогда не мешает! Мы ведем тщательное наблюдение. Даже сторонники капустного супа признают за ним разрушительные свойства, выражающиеся в ослаблении энергии у едоков. Будет издан специальный указ, согласно которому ваш суп можно употреблять только по случаю праздников и годовщин. Наши ученые установили, что чем реже получаешь удовольствие, тем оно более ценно.

- Передай им от моего имени, что для этого не нужно было и башкой работать, это ведь не скорость у летающих тарелок увеличивать! - снова хихикнул Глод.

Свернув сигарету из доброго своего табачка, хранившегося в добром старом резиновом кисете, украшенном фабричным клеймом в виде пчелы, он закурил и заметил:

- Даже если у вас особый указ существует, не можешь же ты со своим бидоном - да и то ездишь ты не каждый день - накормить все десять тысяч своих паломников, ну, что скажешь?

Диковина, все так же сияя улыбкой, которая до глупого долго держалась на его устах, со всей серьезностью заявил:

- Нам следует также решить эту основную проблему. Тем более, Глод, что через несколько месяцев Оксо будет уже не в двадцати двух миллионах километров от Земли, а в двухстах тридцати восьми; и таким образом, для меня будет уже почти невозможно посещать вас, разве что придется тратить на это свой годовой отпуск. Оксо - никому не ведомый астероид, который, так сказать, укрывается в тени крупных планет и поэтому до сих пор не обнаружен, не занесен в списки небесных светил. В этом-то и вся тайна нашей спокойной жизни. Короче, если мы удалимся от Земли, из этого само собой следует, что приблизиться к Оксо следует вам.

- Кому это нам, Земле?

- Нет, вам, лично вам. Вам, Глоду Ратинье. Ратинье уже совсем ничего не понимал.

- Как так мне? Как же я могу приблизиться?

- Надо, чтобы вы переехали к нам на Оксо, раз вы умеете выращивать вашу модную теперь капусту и варить из нее суп.

Это нелепое предложение привело к тому, что Глод громко хлопнул себя по ляжкам, опрокинул свой стул и сам чуть не упал на горящую печурку.

- Ён полумный! - завопил он на чистейшем местном наречии. - Ён полумный!

Уязвленный в своих лучших чувствах, Диковина забыл французский язык и энергично прокудахтал что-то по-своему, потом спохватился и перевел:

- Вовсе я не полумный! Комитет Пяти Голов изучил мое предложение и в принципе принял его. На планете Оксо есть кислород, и вы там сможете жить... - Он добавил небрежным тоном: - Там, Глод, вы сможете прожить до двухсот лет, не зная ни болезней, ни старческой немощи. Когда вы поселитесь на Оксо, Глод, вам будет отпущено еще сто тридцать лет жизни, вместо десяти, если очень повезет. А над этим, верно, стоит задуматься, а не верещать как младенец: "Ён полумный, ён полумный!"

Ратинье наконец удалось усесться на стул, он утер глаза, одним махом осушил стакан для поддержания сил, потом отрицательно покачал головой.

- Нет уж, Диковина. Так, как вы там на небе живете, мне в этом интересу нет! Да что это такое - прожить сто тридцать лет без бутылочки, без табаку и жрать в полдень только пальмовый сок, а на ночь какую-нибудь капсулу глотать. Уж лучше я протяну пять или десять годков в своем погребе, где так свежо, или в саду, где очень даже хорошо. Нет уж, парень, нет! Я дожил до своих лет не для того, чтобы меня обрекли потом на сто тридцать лет каторги, тем более что ничего дурного в жизни я не сделал, разве что списал работу у верзилы Луи Катрсу.

Диковина, не приняв в расчет всех этих туманностей, продолжал развивать свои доводы. Его избрание в Комитет Пяти Голов зависело от успеха его переговоров.

- Ваше первое возражение не выдерживает критики, Глод. Целая эскадрилья астронавтов планеты Оксо доставит вино и табак в любом количестве, которое вы сможете только потребить в течение всей вашей долгой жизни. У нас высоко поставлено искусство консервирования продуктов. Гарантирую вам - ваше вино не зацветет, не прокиснет! Да и второе ваше возражение тоже не убедительно. Если вы посадите капусту, вы можете сажать также и все прочее, воссоздать весь ваш огород, так как на Оксо умеренный климат, благоприятствующий произрастанию любых культур.

Но ничто не могло поколебать решимости Глода:

- Это все твои дурацкие ученые - пусть даже их у нас зовут для смеха технократами - в уши тебе такое напели! Я небось не забыл, что ты сам мне рассказывал - у вас, говорил, растительной жизни нет никакой. Не принимай меня за Амели Пуланжар, у которой в башке все перепуталось. Ты мне сначала покажи образец твоей земли! Или, если угодно, твоей почвы, так как земля есть только на Земле.

- Я об этом уже подумал, - сказал Диковина, вынимая из кармана кусочек пористой серой горной породы, напоминающей с виду облицовочный камень. Ратинье положил это себе на ладонь и расхохотался:

- Да это же простая пемза! Теперь понятно, почему на ваших, так сказать, почвах растут только мостовые. Инопланетянин растерянно пробормотал:

- Значит, это не то, Глод?

Сжалившись над ним, Глод медленно покачал головой:

- Совсем не то! Я тебя за это ругать не собираюсь, поскольку ты здесь ни при чем, но сажать на такой вот мусоряге капусту - это все равно что на плиточном полу ее разводить! Откровенно тебе скажу: что-то ты совсем, бедняга, зафантазировался. Брось ты, старина, эту дурацкую мысль отправить меня к вам на пожизненные каникулы.