Реквием для меццо

– Не-а, просто решил, что ее голос – как раз то, что нужно для «Реквиема», и плевать на остальное, – уныло ответил майор. – Эти артисты, на них никогда нельзя положиться. Все как один «излом да вывих». Сюрпризов жди в любой момент. Виски не желаете, господин старший инспектор? – Он открыл ящик стола.

– Нет, благодарю, я при исполнении. – На самом деле Алек лишь предполагал, что дело поручено ему. Ни от его начальства, ни от суперинтенданта ближайшего участка распоряжений пока не поступало, хотя дежурный офицер, надо отдать ему должное, сразу же откликнулся на просьбу прислать людей. Что ж, если расследование потом передадут кому-нибудь другому, Алек хотя бы оставит прочный задел.

Перед тем как отпустить управляющего, он задал ему еще несколько вопросов об Альберт-холле в целом и о концерте в частности.

– Для меня честь сотрудничать с вами, господа, – отсалютовал майор Браун. Потом указал на галстук Алека: – В летном корпусе служили? Мне повезло меньше – засунули в службу снабжения и транспорта, хотя пороха нюхнуть тоже довелось. – Он снова взял гроссбух и потянулся за журналом записи посетителей. – Пойду в секретарскую, посижу еще над проклятыми цифрами и кое-какие даты сверю, так что зовите, если понадоблюсь.

– Простите, сэр, в соседней комнате никого быть не должно.

– Что? Ах да, верно! Меньше знаешь – лучше спишь, так ведь? Пойду в кассу считать кассу, ха-ха. – Довольный собой, он удалился.

– Теперь очередь докторов, я полагаю, – сказал Алек Пайперу. – Нехорошо заставлять ждать тех, кто на работе.

– Сразу всех, шеф?

– Да. Они не подозреваемые. Мне от них нужно письменное заключение о причине смерти. Они там. – Он указал на дверь напротив секретарской. – Впрочем, один из врачей, наверное, с Абернати. Э-э… должен предупредить, Эрни, что мисс Дэлримпл тоже тут.

– Наша мисс Дэлримпл везде поспеет! – радостно сказал Пайпер.

Алек вздохнул и отправил его к Абернати за врачом.

Для записи последующего разговора, в котором фигурировали гиперпноэ, диспноэ, гипопноэ, вертиго, конвульсии, цианоз, гипотензия, асфиксия и синкопе, Пайперу понадобились все его стенографические навыки. Доктора, как один, признали, что никогда прежде не видели, как человек умирает от отравления цианидом, но именно такие симптомы описаны в медицинских книгах. А если к этому еще прибавить запах горького миндаля, причина смерти становится очевидной.

– Нужно будет еще поставить подписи под заключением, – сказал наконец Алек. – Пока же в вашем дальнейшем присутствии нет необходимости, только вы, доктор Вудвард, задержитесь на минутку, если можете, – это касается состояния мистера Абернати.

В реакции Вудварда на просьбу промелькнуло что-то странное, но что, Алек уловить не успел – благодарил его старших коллег за сотрудничество.

– Формально мистер Абернати не мой пациент, господин старший инспектор, – предупредил доктор Вудвард. – Но могу сказать, что он серьезно болен. Потрясение, вызванное внезапной потерей жены, спровоцировало приступ грудной жабы, а возможно, даже небольшой сердечный удар. Я проявил бы нерадивость, если бы позволил вам сейчас его допрашивать.

– Карету «Скорой помощи» вызвать?

– Нет, его устроили относительно удобно, и лучше, если он пробудет в таком положении как можно дольше.

– Не будете ли вы так любезны взглянуть на него сейчас и узнать, могу ли я очень кратко с ним поговорить? Если сочтете, что сейчас это невозможно, я увижусь с ним последним или отложу разговор на другой день.

– Возможно, так и придется сделать, хотя не исключено, что через какой-нибудь час его состояние значительно улучшится. Я побуду с ним.

– Благодарю вас, доктор.

Врач кивнул, блеснув очками в золотой оправе. Пайпер проводил его из кабинета.

– Кто следующий, шеф?

– Сестра жертвы, мисс Уэстли. Это ее мисс Дэлримпл взяла под свое крыло на этот раз. Вряд ли их удастся сейчас разлучить, но попробуй намекнуть мисс Дэлримпл, что ее присутствие не требуется.

Пайпер заулыбался:

– Попробую, шеф.

Алек совсем не удивился, когда следом за мисс Уэстли в кабинет вошла Дэйзи – инстинкт защищать возобладал. Он перевел внимание на Мюриэл Уэстли. Худенькая шатенка безропотного вида; глаза покрасневшие и припухшие от слез, держится собранно. По словам Дэйзи, она взяла себя в руки, когда у зятя случился приступ.

По словам Дэйзи… Черт, как-то же он все эти годы распутывал дела без ее помощи! Ха, тогда она не отвлекала его своим присутствием.

– Господин старший инспектор, вы ведь не против, если мисс Дэлримпл побудет со мной? – встревожилась мисс Уэстли.

– Совершенно не против, – стоически произнес он, сдвинув кустистые брови в ответ на улыбку Дэйзи. – Прошу вас, присаживайтесь.

Алек сел за стол управляющего, дамы – напротив. Пайпер с блокнотом и карандашом на изготовку устроился ближе к двери, за спиной у мисс Уэстли. Дэйзи улыбнулась ему – ей не однажды приходилось исполнять роль стенографистки, когда Алек допрашивал подозреваемых.

– Позвольте выразить вам соболезнования, мисс Уэстли, – сказал Алек.

– Благодарю вас. Ужасное по-потрясение. – Ее голос дрогнул.

– Вы, очевидно, были очень близки с сестрой. Я так понимаю, вы жили вместе с четой Абернати?

– Да, я живу с Бетси и Роджером с тех пор, как они поженились.

«Ревность?» – гадал Алек. Невзрачная старая дева влюбляется в мужа красавицы-сестры. Такое уже бывало. Добавьте к этому голос и карьеру, на которую Мюриэл Уэстли никак не могла рассчитывать, капризный характер жертвы, и получится опасная смесь.

Однако слово «опасная» меньше всего подходило сидящей напротив тихой женщине с честным взглядом.

Задумчивое молчание инспектора спровоцировало поток объяснений.

– Всем так было удобнее, – принялась его уверять мисс Уэстли. – Родители не позволили бы Бетси выйти замуж за Роджера и уехать из дома, если бы я не пообещала, что позабочусь о ней. Я не меньше, чем она, хотела жить в Лондоне, но у меня не хватило бы средств на свое жилье. Бетси совсем не интересовалась ведением хозяйства, а у меня это хорошо получается. И потом, она предпочитает… предпочитала брать с собой на концерты меня, а не горничную, если у меня не было репетиций или спектакля.

– Я так понимаю, вы помогали сегодня миссис Абернати в гримерной, хотя сами тоже участвовали в спектакле.

– Да, верно, я все равно свободна в антракте.

– И что вы делали?

– Ничего особенного. Ей просто нравится, когда я рядом. Я причесала ее, пришила пуговицу, принесла ей… О! – Мисс Уэстли закрыла рот руками и с ужасом посмотрела на Алека.

– Принесли ей то, что было в штофе?

Она безмолвно кивнула.

– Возможно, в том, что миссис Абернати пила в антракте, яда не было… Кстати, она пила оттуда в антракте?

– Да, по меньшей мере, полбокала.

– И плохо ей не стало? Нет. Значит, скорее всего, яд она выпила на сцене, и его было достаточно, чтобы смерть наступила мгновенно.

– Но тот бокал тоже я наливала, – выпалила Мюриэл.

Дэйзи взяла ее за руку. Алек ждал.

– Бетси всегда требовала, чтобы рядом во время спектакля стоял бокал – смочить горло и взбодриться. Бокал у нее был свой, из набора со штофом. Никто другой не стал бы из него пить. Все знали, что Бетси предпочитает ратафию, а она слишком сладкая, на любителя.

– Ратафию? – Алеку сразу же представилось, как элегантные дамы эпохи Регентства жеманно смакуют сладкий напиток, в то время как джентльмены чуть ли не ковшами опрокидывают в себя портвейн и кларет. – Ликер?

– Да.

– Довольно старомодно, – заметила Дэйзи, не в силах больше сдерживаться. – У моей бабушки всегда подавали ликерное печенье. По вкусу как миндальные пирожные.

– Тогда не удивительно, что миссис Абернати не почувствовала запаха! – воскликнул Алек. – Значит, яд предназначался именно ей. Тот, кто подмешал его в штоф, точно знал, что делает. Мисс Уэстли, вы говорите, «все» знали. Кого именно вы имеете в виду?