Страница 3 из 26
– Понятно! – нахмурился Савицкий, забрался в машину и по радиотелефону вызвал «Скорую помощь». Когда на горизонте появились слабые огни санитарной машины, черный «БМВ» бесследно скрылся в ближайшем переулке.
– О Боже, мальчики, кто вас так изувечил? – испуганно причитала хорошенькая медсестра в приемном покое больницы.
Енот с трудом разлепил заплывшие глаза и криво усмехнулся одной стороной рта.
– Собаки дикие покусали, – прохрипел он, теряя сознание.
Глава 2
Алексей Кадиев расслаблялся. Как следует пропотев в парилке и искупавшись в бассейне, он лежал сейчас на кожаном диване в комнате отдыха, и крашенная под блондинку проститутка усердно делала ему минет. В одной руке Кадий держал сигарету, в другой – банку пива. Глоток – затяжка, глоток – затяжка.
– Активнее языком, – подбодрил он девицу, – а то я до утра не кончу!
Тяжело дыша, девица постаралась ускорить процесс.
В этот вечер она обслуживала уже шестого клиента и здорово устала. Язык, от которого требовали «активности», словно налился свинцом. Однако, зная характер Алексея, она даже не пыталась возмущаться. Только пикни – затушит окурок о грудь и выгонит голой на улицу. Такое однажды было с ее подружкой.
Кадий обвел глазами помещение. Всего проституток пришло трое. Одну утащил в бассейн Валера, вторую трахал Седой, третья была с ним. Глядя на Седого, Кадий вдруг захотел именно его бабу. Такая уж у Алексея была натура, свое никогда не устраивало, зато чужое (до тех пор, пока не стало своим) казалось на редкость привлекательным. Вот и сейчас он с завистью смотрел на широко раздвинутые, поднятые вверх ноги девушки, которые непроизвольно дергались в такт движениям партнера.
Седому досталась худая, Кадию – с пышными формами. Поэтому в настоящий момент он желал именно худую, хоть, получись наоборот, – захотел бы непременно пышную.
– Слышь, Седой, давай махнемся! – предложил он товарищу. Тот не стал возражать, ему было все равно, кого трахать.
Молча кивнув, он отдал свою девицу и навалился на предложенную взамен.
Кадий поставил девушку на колени, нажимом руки прогнул спину и с силой вогнал ей член в задний проход. Девушка закричала от боли. Кадиев довольно улыбнулся. Он любил причинять боль, в том числе во время полового акта. По сути дела, Алексей являлся обыкновенным садистом, хотя не сознавал этого. Болезненные стоны девчонки усиливали возбуждение. Оргазм наступил быстро. Оттолкнув в сторону всхлипывающую проститутку, Алексей направился к бассейну. Собственно, в сауне их было два: большой и маленький. Большой, с теплой водой, чтобы покупаться в свое удовольствие, маленький, с ледяной, – освежиться после парилки.
В большом бассейне Валера старательно трахал свою девицу. То ли с перепоя, то ли от усталости она отключилась. Голова безвольно болталась из стороны в сторону, время от времени скрываясь под водой.
– Смотри, чтобы не захлебнулась, – лениво посоветовал Кадий. – Потом хлопот не оберешься!
– Ничего с ней не сделается, – огрызнулся Валера. – Дай кончить, не мешай!
Пожав плечами, Алексей зашел в парилку. Плеснул на раскаленные камни ковшик разбавленной пивом воды и забрался на верхнюю полку, с наслаждением вдыхая запах хмеля. На коже мелкими бисеринками начал проступать пот. Тело расслабилось. Кадий подумал, что неделя прошла удачно. Во-первых, две новые тачки прикрутили[4], подкупили нужного мента, а самое главное, пришили Корейца. Кореец являлся земляком Кадия, самым опасным из его былых врагов. Нет, среди них были, конечно, ребята посерьезнее, но, как говорится, иных уж нет, а те далече. (Надо сказать, что Кадий хорошо усвоил школьную программу, чуть ли не отличником считался.)
Кто-то умер, кого-то посадили. Из «воров», приговоривших его к смерти, остался один Кореец. До сих пор Кадий жил словно на вулкане, каждую минуту готовясь увидеть блеск ножа или услышать грохот выстрела. Но далекие северные «воры», вопреки обыкновению, проявили непростительную беспечность: «Смотался, падло, ну и пес с ним, когда-нибудь разыщем, а сейчас других дел хватает, более насущных». Правильно говорят, измельчали «воры», обленились, зажрались! Пока «воры» занимались «более насущными проблемами» – Кадий не дремал. Троих уничтожили посланные им киллеры, двое ухитрились сесть в тюрьму, а Кореец, наконец сообразивший, откуда ветер дует, отправил в Н-ск боевиков, приводить в исполнение давно вынесенный приговор. Боевики домой не вернулись, а Корейца застрелили в упор, когда под руку с любовницей он выходил из ресторана. Теперь Алексей мог спать спокойно. При этой мысли он довольно потер ладони. Пока Кадий размышлял – тело хорошо прогрелось, из раскрывшихся пор обильно потек пот. Выскочив наружу, Алексей с радостным визгом плюхнулся в ледяной бассейн. Затем на мгновение зашел в парилку, чуть-чуть отогреться, чтобы не прихватить проклятый радикулит, и вышел снова.
Валера, наконец достигший желаемого результата, сидел на краю большого бассейна, посасывая пиво из банки. Девица, которая все же не утонула, стояла рядом с ним на четвереньках, мучительно отхаркивая залившуюся в легкие воду.
– Ну ты, сука, пол не пакости! – резко окликнул ее Кадий. – И вообще валите отсюда, сеанс закончен. Деньги получите у Седого.
Избавившись от надоевших шлюх, вся троица уютно устроилась в комнате отдыха за накрытым столом. Банщик Василий постарался на славу. В ведерке со льдом нежились три бутылки русской водки «экспортного варианта», рядом выстроились запотевшие банки пива, манили к себе щедро нарезанные ломти семги, на двух блюдах чернела и пламенела икра разных сортов (кто какую больше любит). Шашлык из молодого барашка источал восхитительный аромат.
– Давай, братва, по первой, – сказал Кадиев, разливая водку в стаканы, – за упокой души нашего кореша – Корейца. Гы-гы-гы…
В больнице первым пришел в себя Колюня, который пострадал меньше других. Поначалу он не сразу уяснил, где находится. Дико болела голова, перед глазами вспыхивали оранжевые искры. В помещении, куда он попал, было темно. Кряхтя и охая, парень сел на жалобно скрипнувшую койку. Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что это больничная палата. На соседних кроватях храпели, стонали и рычали во сне человек семь больных. Воздух был густо насыщен тяжелым запахом лекарств, несвежего белья, а также еще чем-то на редкость неприятным. Некоторое время он сидел, припоминая случившееся, но мысли путались, воспоминания были какие-то отрывочные, неполные. Вот они гуляют в кабаке, пьют коньяк, горланят песни. Енот кидает крупные купюры оркестру, заказывает «Таганку». Затем он же, пригорюнившись, вспоминает зону, кореша Петьку, умершего от туберкулеза в лагерной больничке. Все четверо ругаются в полный голос, проклиная подлых ментов. Какой-то чудак в очках делает им замечание (откуда взялся, народ теперь тише воды, ниже травы). Обнаглевшего очкарика выводят в туалет, дают раз по очкам, суют носом в унитаз, – при этом воспоминании Колюня тихо засмеялся. Униженный очкарик жалобно просит прощения: оказывается, он хотел показать себя мужчиной перед женой. Развеселившиеся бандиты великодушно его милуют, наградив на прощание смачным пинком под зад. Затем Колюня танцует с подвыпившей девицей в короткой юбке, шарит у нее под блузкой. Девица хихикает. Ее ухажер делает вид, будто ничего не замечает, и заливает тоску водкой. Девица оказывается явной потаскухой. Колюня выводит ее на улицу и трахает прямо в машине. На прощание дает двадцать долларов. Довольна? Теперь проваливай, шалава! Снова зал ресторана. Окосевший Витя блюет на пол. Халдеи благоразумно помалкивают, боятся, гады! Так, теперь все садятся в машину, едут домой. Мотор ломается. Пьяный Енот пытается починить, но без толку! Единодушно решают ловить частника. Дороги пустынны, ребята постепенно звереют. Наконец появляется какая-то тачка. Разъяренный Енот предлагает забрать машину себе, а лохов выкинуть. Пусть помокнут, как они до этого! Дальше… А дальше – словно отрезало, сплошной мрак, озаряемый вспышками боли…
4
Заставили коммерсантов выплачивать банде дань.