Демельза

– Кто-нибудь пострадал?

– Ну, не так чтобы очень. Блейми руку поцарапало, а мистеру Фрэнсису пуля в шею угодила. Все по-честному. А потом капитан Блейми сел на свою лошадку и ускакал.

– И с тех пор ты ничего о нем не слышал?

– Ни словечка.

– А он разве не в Фалмуте живет?

– Ну да, в Фалмуте, когда не в море.

– Джуд, позволь попросить тебя об услуге.

– Чего-чего?

– Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал, когда капитан Росс в следующий раз поедет повидать Джима Картера.

Джуд посмотрел на Демельзу. Глаза у него были красные, как у старого бульдога.

– Это как?

– Я хочу, чтобы ты поехал в Фалмут, нашел капитана Блейми, если он еще там, и узнал, как у него дела.

Джуд молча встал и смачно плюнул в очаг.

– Хватит уже воду мутить, миссис, – сказал он, когда слюна перестала шипеть. – Это не нашего с вами ума дело. Уж поверьте мне, тут не будет никакого толку. Это все неправильно и вдобавок опасно. Я там буду словно красная тряпка перед носом у быка.

Высказавшись таким образом, Джуд взял свою палочку и нож и вышел из кухни. Демельза проводила его взглядом. Она расстроилась, хотя ответ старого слуги и не стал для нее неожиданностью. Потом Демельза посмотрела на тесто и медленно перевернула его обсыпанными мукой пальцами. Ее темные глаза сверкали – верный признак того, что отступать она не собиралась.

Глава третья

День крестин выдался погожим, и церемония в церкви Сола в присутствии тридцати гостей прошла просто замечательно. Джулия довольно жмурилась, когда кузен отца, преподобный Уильям-Альфред Джонс, окроплял ее святой водой, а потом все потянулись в сторону Нампара-Хауса. Некоторые поехали верхом, остальные шли по двое, по трое, беседовали и наслаждались теплым солнцем. Колоритная процессия гостей разбрелась по холмистой местности. Когда они проходили мимо, их с любопытством и несколько благоговейным страхом разглядывали местные крестьяне и шахтеры. И немудрено – ведь эти люди действительно словно бы явились из другого мира.

Гостиная, хоть и просторная, все же была маловата, для того чтобы усадить там за стол компанию из тридцати человек, особенно учитывая, что некоторые дамы были в кринолинах, да и вообще никто из этих людей не привык к тесноте.

Элизабет и Фрэнсис привели Джеффри Чарльза, мальчика трех с половиной лет от роду. Тетушка Агата, которая не покидала Тренвит лет десять, а верхом не ездила уже двадцать шесть, всем своим видом демонстрировала, насколько ей неприятно передвигаться на старой смирной кобылке. Она на протяжении сорока семи лет участвовала в охоте, но никогда не сидела в дамском седле и начинать это теперь считала для себя унизительным. Росс усадил тетушку в удобное кресло и принес ей грелку для ног. А когда он добавил ей в чай немного рому, старушка заметно оживилась и начала искать повсюду признаки знамений.

Джордж Уорлегган пришел только потому, что его попросила об этом Элизабет. Миссис Тиг и три ее незамужние дочери приняли приглашение просто для того, чтобы выйти в свет, а четвертая, Пейшенс Тиг, в надежде повстречать здесь Джорджа Уорлеггана. Джон Тренеглос, Рут и старый Хорас Тренеглос оказались тут по разным причинам: первому было интересно посмотреть на Демельзу, вторая надеялась насолить хозяевам, а третий пришел просто как добрый сосед.

В числе приглашенных была также и Джоан Паско, дочь банкира. Ее сопровождал серьезный, немногословный, но довольно приятный молодой человек по имени Дуайт Энис.

Росс наблюдал за тем, как его молодая жена принимает гостей, и невольно сравнивал ее с Элизабет. Супруге Фрэнсиса уже исполнилось двадцать четыре, и она оставалась такой же прелестной, как и всегда. На Рождество ее немного уязвил успех юной Демельзы, и она решила проверить, получится ли у нее вернуть свою былую власть над Россом. В последнее время это казалось ей важным, как никогда раньше. Элизабет была в украшенном брокатом темно-красном бархатном платье с широкими лентами на талии и кружевами на рукавах. Любой обладающий чувством цвета человек буквально не мог оторвать от нее глаз.

Элизабет была не просто красива, в ней чувствовалась порода: она была утонченной, воспитанной в праздности аристократкой и происходила из древнего рода мелкопоместных дворян. Чиноветы жили в этих краях еще до Эдуарда Исповедника, и, похоже, Элизабет, помимо всего прочего, унаследовала от своих предков склонность к усталости, как будто благородная кровь текла в ее жилах тонкой струйкой. На ее фоне Демельза, выросшая в грязной лачуге с отцом-пьяницей, казалась обычной выскочкой, оборванкой, взятой в приличный дом, голодранкой, которая забирается на чужие плечи, чтобы посмотреть на лучшую жизнь. Демельза, здоровая, крепкая и полная сил, не была утонченной и не обладала изысканными манерами. Но зато она была естественной, искренней во всех своих чувствах и поступках. Одним словом, каждая из двух этих женщин обладала достоинствами, которых не хватало другой.

Преподобный Кларенс Оджерс, викарий Сола и Грамблера, явился в парике из конского волоса. Миссис Оджерс, миниатюрная пугливая женщина, умудрившаяся выносить десятерых детей и при этом ни на дюйм не растолстеть, смиренно обсуждала проблемы прихода с Дороти Джонс, женой Уильяма-Альфреда. Молодежь в конце стола дружно смеялась над рассказом Фрэнсиса о том, как Джон Тренеглос на прошлой неделе заключил пари, что сможет верхом подняться по лестнице Уэрри-Хауса, и свалился прямо на колени леди Бодруган, распугав всех ее собак.

– Это все выдумки! – перекрикивая смех, заявил Джон Тренеглос и взглянул на Демельзу, чтобы проверить, не привлекла ли ее внимание эта история. – Грубая, наглая ложь. Я действительно на секунду потерял равновесие, а Конни Бодруган оказалась рядом и предоставила мне пристанище. Но не прошло и полминуты, как я снова был в седле и спустился вниз еще до того, как она закончила свою тираду.

– И, зная ее светлость, могу предположить, что тирада была весьма грубой, – сказал Джордж Уорлегган и поправил галстук, который, несмотря на все свое великолепие, не мог замаскировать его короткую шею. – Не удивлюсь, если вы услышали кое-какие новые словечки.

– Мой дорогой. – Пейшенс Тиг притворилась, будто шокирована, и искоса глянула на Джорджа. – Вы не находите, что леди Бодруган – довольно грубый предмет для разговора на таком прекрасном приеме?

Все снова рассмеялись, а Рут Тренеглос, которая сидела на противоположном конце стола, пристально посмотрела на сестру. Пейшенс стремилась на волю и мечтала, подобно ей самой, вырваться из-под материнского гнета. Старшие, Фейт и Хоуп, безнадежные старые девы, подпевали миссис Тиг, как греческий хор. Джоан, средняя сестра, готова была пойти по их стопам.

Дороти Джонс решила отступить от основной темы разговора.

– Вам не кажется, что нынешняя молодежь довольно экстравагантно одевается, – заметила она, понизив голос, и посмотрела на Рут. – Уверена, шелка новоиспеченной миссис Тренеглос недешево обходятся ее супругу. К счастью, он в состоянии удовлетворить все ее запросы.

– Да, мэм, я с вами полностью согласна, – обеспокоенно выдохнула миссис Оджерс и потрогала взятое взаймы ожерелье. Миссис Оджерс постоянно со всеми соглашалась, словно это было ее предназначением. – Дома-то она росла не в такой роскоши. Как летит время. Кажется, мой муж еще совсем недавно крестил Рут. Наш первенец появился на свет в ту же пору.

– А Демельза заметно располнела, с тех пор как я видела ее в последний раз, – шепнула миссис Тиг, наклонившись к Фейт Тиг, и в этот момент у нее за спиной Пруди грохнула на стол поднос, на котором лежал пирог со смородиной. – И платье ее мне не нравится. А тебе? Неподобающий наряд для той, кто совсем недавно стала… э-э-э… замужней женщиной. Такое надевают специально, чтобы привлечь взгляды мужчин. Это каждому ясно.

Фейт наклонилась к своей сестре Хоуп и послушно передала той эстафету:

– Всякому понятно, какой тип мужчин она привлекает. Пышный цветок быстро увядает. Хотя, должна признаться, капитан Полдарк меня удивил. Но они, несомненно, подходят друг другу…