Иллюзия жизни

– Лишь то, что принадлежит он импортному джипу.

– Наши отечественные ни УАЗ, ни «Нива» не подходят?

– Не подходят, Славочка. У них скаты намного уже импортных внедорожников.

– Что, по-твоему, может вывести нас на преступников?

Тимохина достала из кофра целлофановый пакет со связкой ключей. Положив его на столик перед Голубевым, сказала:

– Только вот это…

Голубев будто удивился:

– Смотри-ка, совсем не обгоревшие!

– Они в пяти метрах от «тойоты» в траве лежали.

– Интересно, кто их обронил: преступники или потерпевший?

– На этот вопрос, Славочка, постарайся ответить сам. Ты ведь у нас смекалистый опер.

Голубев наигранно вздохнул:

– Что вы будете делать, когда уйду на пенсию? Зачахнете без моей смекалки.

– Не покидай ты нас, голубчик… – с цыганским надрывом внезапно пропел молчавший до этого судмедэксперт.

Слава всплеснул руками:

– Какой талант прорезался! Пой, Боря, дальше, пой!

– Дальше слов не знаю, – буркнул Медников.

Бирюков улыбнулся:

– Задремал, доктор?

– Убаюкали мрачные рассуждения. Уж полночь близится, а истины все нет. Сказать хочу.

– Говори.

– София Михайловна Царькова с улицы Гражданской мне знакома. В прошлом году, замещая ушедшего в отпуск хирурга, я удалял ей воспалившийся аппендикс.

– Кто она?

– Весьма приятная молодая дама сексапильного дизайна.

– И только?

– Разве этого мало?

– Для полного впечатления маловато.

– Даю подробную ориентировку. Возраст чуть за тридцать. Умна и обаятельна. Закончила торговый институт. Успешно занимается бизнесом. Три года назад, когда киллеры застрелили райцентровского виноторговца Всеволода Красноперова, выкупила ставший бесхозным магазин и первым делом заменила длиннющую вывеску «Французские вина и коньяки» на лаконичную «Три мушкетера». Год спустя за бесценок приобрела на улице Гражданской избушку-развалюшку. На этой усадьбе отгрохала двухэтажный коттедж из красного шлифованного кирпича с колоннами, мраморными дорожками, сауной и другими надворными постройками похлеще, чем у нашего главы районной администрации. Мастерски управляет новейшим «мерседесом». С мужем, хотя неофициально разведена, поддерживает дружеские отношения.

– А кто этот муж? – вставил вопрос Лимакин. – Не владелец сгоревшей «тойоты» Георгий Васильевич Царьков?

– Чего не ведаю, о том умолчу.

– Почему развелись, тоже не знаешь?

– Я свататься к пациентке не собирался и в ее семейные нюансы не вникал. Сама София Михайловна на эту тему передо мной не исповедовалась. Правда, однажды, когда бывший супруг приволок ей огромный пакет с продуктами, которых на неделю хватило всей палате, смущенно сказала, что он – участник афганских событий советского периода. Был контужен и в последнее время у него «что-то с головой».

– Видел его?

– Мельком. Стройный кудрявый блондин, чем-то смахивающий на Сергея Есенина.

В разговор вмешался Голубев:

– По словам кладбищенского сторожа, «непризнанный гений», поминавший погибшего в Афгане дружка, тоже был блондином, со «светлой, будто льняной, шевелюрой».

– Он не Царьковым назвался, а Разиным или Дразиным, – возразил Лимакин.

– Может, это его псевдоним?

– Под псевдонимом обычно прячутся халтурщики. Разин же считал себя гением.

– Да он из чувства юмора мог ляпнуть насчет гениальности. Постараюсь этот вопрос завтра выяснить.

– Обязательно выясни.

– Еще, Слава, надо срочно отыскать красный «запорожец» с двумя белыми полосками на заднем стекле, – сказал Бирюков. – Возможно, его водитель окажется более осведомленным свидетелем, чем кладбищенский сторож.

– На прошлой неделе этот «полосатик» минут двадцать мне глаза мозолил, – флегматично изрек Медников.

– Где?! – враз спросили Лимакин с Голубевым.

– В автомобильной очереди у железнодорожного переезда. Поехал на бензоколонку заправить свой жигуль и следом за красным «запорожцем» попал в затор. Пока ждал прохода товарняков в оба направления, любовался красивыми размашистыми надписями на продолговатых полосах ватмана, наклеенных на заднее стекло изнутри салона. На верхней полосе написано: «Удачи тебе, браток!», на нижней: «Вырасту – стану джипом».

Голубев оживился:

– Госномер «запорожца» не усек?

– Насчет номера, каюсь, сплоховал. Игривые надписи наизусть учил.

– За рулем кто сидел?

– Худощавый молодой паренек в джинсовой куртке и с аккуратно подстриженным затылком. Лицо, разумеется, сквозь затылок не разглядел.

– Волосы какие?

– Русые.

– Судя по надписям, с юмором парень.

– Похоже, что не зануда.

– Заключение медэкспертизы когда сделаешь? – спросил Бирюков.

– Завтра к полудню.

– Насколько, по-твоему, возможно опознание потерпевшего?

– Опознать его можно будет только с помощью компьютерного совмещения или по ДНК.

– Ох, это долгая песня, – вздохнул Голубев.

Судмедэксперт усмехнулся:

– Быстро, сыщик, только кошки плодятся, да и те слепые родятся.

– Может, Боря, тебе что-нибудь известно об импортном джипе, который проехал от сгоревшей «тойоты» к щебеночной дороге? – не унимался Голубев. – Будь другом, скажи.

– Скажу. Ныне этих джипов развелось больше, чем налоговых инспекторов. – Медников посмотрел на часы. – Пора, дружки, расходиться, не то вместо позднего ужина придется рано завтракать.

– Пойдемте по домам, – поднимаясь из-за стола, сказал Бирюков. – Утро вечера мудренее.

Глава III

На следующий день спозаранку Голубев стал звонить Царьковым. Несмотря на настойчивые продолжительные зуммеры, ни один из телефонов не ответил. Когда терпение иссякло, Слава направился в паспортный стол. К его удивлению, жителей с фамилией Разин или Дразин в райцентре не оказалось. Ругнув в душе кладбищенского сторожа, который, по всей вероятности, из-за глухоты спутал фамилию «непризнанного гения», Голубев на всякий случай уточнил адреса Царьковых и решил сходить вначале к владельцу сгоревшей «тойоты» на улицу Кедровую. После, если того не окажется дома, наведаться к его однофамилице Софии Михайловне, проживающей по улице Гражданской. Чтобы согласовать свои действия со следователем, позвонил Лимакину. Следователь одобрил намеченный план и посоветовал прихватить с собой связку ключей, обнаруженных на месте происшествия. Вдруг, мол, окажется, что «тойота» в угоне, а какой-либо из ключиков подойдет к гаражному замку Царькова.

Кедровая оказалась тихой полусонной улочкой, застроенной, как по линейке, небогатыми бревенчатыми домами. Вопреки названию, на ней не было ни одного кедра. Вместо разлапистых сибирских великанов в некоторых палисадниках зеленели подрастающие елочки да сосенки. В придорожной мураве, выклевывая козявок, копошились суетливые воробьи. Тут же в поисках дармового питания лениво вышагивали голенастые бройлерные куры.

Пройдя добрую половину улицы, Слава остановился у приземистого старого пятистенника с выкрашенной ярко-красным суриком жестяной крышей. На низком, в две ступеньки, крыльце, свернувшись калачиком, дремал пушистый рыжий кот, а на входной двери домика висел большой амбарный замок. Такой же замчище украшал створчатые двери покрывшегося ржавчиной металлического гаража. Даже без примерки было ясно, что ни один из найденных возле сгоревшей «тойоты» ключей к таким запорам явно не подходит. Сонную тишину улицы внезапно нарушил строгий голос:

– Молодой человек, тебе что надо?

Голубев оглянулся. В ограде противоположной усадьбы, облокотившись на решетчатую калитку, стояла дородная пожилая женщина в длинном неопределенного цвета халате и сурово смотрела на него.

– Хотел поговорить с хозяином, да Георгия Васильевича вроде нет дома, – ответил Слава.

– Ну и нечего к его хозяйству приглядываться, – по-прежнему строго заговорила женщина. – Там уже все украдено. На прошлой неделе ночью разбойники уволокли последнюю алюменивую флягу, в какой Гоша воду от колонки возил.