Страница 99 из 100
Пришедшее в Северное графство лето принесло с собой проливные дожди. Правда, с тем же успехом небо могло сыпать хоть снегом, хоть лягушками – мне было все равно. Могла с утра до вечера сидеть в библиотеке возле окна и без каких-либо мыслей наблюдать за сбегающими по стеклу каплями.
Я так хотела покоя, но в итоге он оказался таким же бессмысленным, как и все остальное. Мама еще на днях сказала:
- Ты ходишь, говоришь, дышишь, но при этом в тебе совсем нет жизни. Словно от прежней Элины осталась лишь холодная тень.
По сути, возражений и не находилось. Конечно, после смерти Уллы моим родителям и так было не сладко, а тут еще я со своим равнодушием ко всему. Но я ничего не могла изменить, даже если бы и хотела.
Так дни проходили друг за другом безликой чередой. Пустая темнота ночи сменялась не менее пустым светом утра. Я никак не могла понять, что же наполняло мою жизнь раньше. Ведь было же что-то. Неужели я жила одними глупыми эмоциями? Если так, то мне оставалось совсем немного. Чувствовала себя медленно угасающей. Словно погружалась постепенно в серую безжизненную пелену. Оставалось надеяться, что хоть посмертный покой будет иметь хоть какой-либо смысл.
Родители уехали в столицу на традиционный праздник начала лета, как и полагалось по этикету. Я, само собой, об этикете не волновалась вообще, отказалась, и осталась в одиночестве на несколько дней, что, естественно, и не радовало, и не огорчало.
Под вечер засиделась за книгой в кабинете. Правда, толком и не читала, больше слушала, как грохочет гроза за окном. Погода разбушевалась не на шутку. Вот даже природа проявляла свои эмоции, в отличие от некоторых людей. Побрела в свою комнату, даже и не подозревая, что меня там ждет сюрприз. Сюрприз сидел в кресле, вытянув ноги, и, казалось, дремал. Но едва я вошла, открыл глаза.
- Что ты здесь делаешь? – устало спросила я. Вот только выяснения отношений мне не хватало. И вообще, он сейчас должен быть на празднике в столице, и уж точно никак не в моей комнате. Да и как я умудрилась пропустить его приезд? Видимо, бушующая стихия скрыла.
- Хотел с тобой поговорить, - спокойствие Дарелла не уступало моему. Встал и подошел ко мне.
- О чем?
- О том, что человеческая жизнь слишком коротка, чтобы расходовать ее впустую.
Все произошло так быстро, что я не успела ему помешать. На моей шее защелкнулась тонкая цепочка, и коснувшийся кожи кулон с заключенным в него темно-зеленым камнем в первое мгновение обдал холодом. Но все тут же переменилось.
Настолько больно мне не было даже тогда, когда боги решали оставить меня в живых или нет. Будто бы раскаленный, новый эмельдир буквально выжигал что-то во мне. От жуткой боли я не могла ни пошевелиться, ни закричать. Дарелл крепко прижимал меня к себе и виновато шептал:
- Потерпи, иначе никак…
Что-то внутри, будто бы в самой душе расплавлялось, словно воск зажженной свечи. Казалось, тепло эмельдира неумолимо прожигает какой-то ледяной сгусток, и тот, хоть и нехотя, но поддается, откалываясь, тая и освобождая то, что прятал в своих мертвых объятьях. И только когда растаяла последняя льдинка, невыносимый жар сменился привычным успокаивающим теплом.
Если бы Дарелл не держал меня, я бы непременно упала. Боль отступила, и сквозь навалившееся бессилие потихоньку начало проглядывать что-то еще. Я мучительно пыталась вспомнить, как это называется, но оттенков было так много, что я никак не могла разобраться в этой мешанине ставших за последнее время непривычными чувств. Пока одно из них вдруг не возобладало над остальными и не выплеснулось целой гаммой эмоций.
- Ты… - я оттолкнула Дарелла, голос дрожал от клокочущей злости. – Как у тебя вообще хватило наглости… - слов для выражения того, что чувствовала, не хватило. Я схватила подсвечник и зашвырнула им ему в голову. Правда, ярость не слишком хорошо сказалась на моей меткости, и орудие возмездия пролетело мимо цели.
Не знаю, что так Дарелла радовало, но лично меня его довольная улыбка взбесила еще больше. Предметов для швыряния в пределах досягаемости больше не было, я по инерции схватилась за эмельдир, мирно покоящийся на моей шее, но намерение превратить его в снаряд тут же утихло. Правда, злости все равно от этого не убавилось.
- И чему ты радуешься? – гневно поинтересовалась я, меря шагами комнату.
- Тому, что тебе понравился мой подарок, - Дарелл снова сел в кресло и с улыбкой следил за мной взглядом.
- Который ты снова при первой же возможности разобьешь? – не удержалась я.
- Я не намерен повторять старые ошибки.
- Вот и я не намерена. Так что, будь добр, избавь меня от своего общества, - я красноречиво открыла дверь.
Он и не подумал встать. С деланным укором поинтересовался:
- И ты готова выставить меня вон, среди ночи, под проливной дождь?
- С превеликим удовольствием!
- Я лучше останусь, - Дарелл потянулся и зевнул. – Кровать у тебя, конечно, маленькая, но я думаю, мы не подеремся.
Прекрасно понимая, что его наглость мне все равно не пересилить, я угрюмо буркнула:
- Хорошо, оставайся, но чтобы утром тебя здесь не было.
И не дожидаясь его ответа, вышла в коридор, напоследок хлопнув дверью от бессильной злости.
Дарелл не последовал за мной. И, если честно, не знаю, обрадовало это меня или больше огорчило. Все-таки кроме злости чувствовала столько всего, что с непривычки голова шла кругом.
Расположилась в комнате для гостей, на всякий случай вплотную придвинув к двери кресло. Раздевшись до нижней рубашки, я забралась в холодную постель. Хотелось плакать. От всего сразу. И больше всего от дотошной мысли «А что, если его, правда, завтра утром уже здесь не будет?». Пусть я злилась на Дарелла. Злилась настолько, что едва зубами не скрипела. Но не могла не признать, что еще одного исчезновения его из моей жизни я не переживу. И никакие заклятия мне в этом больше не помогут. Да даже если бы я и владела еще магией, то все равно бы к «Ледяному сердцу» больше не прибегла. Только сейчас поняла, что лучше чувствовать и боль, и тоску, и отчаяние, чем то мертвое равнодушие.