Страница 7 из 143
Приблизившись к монаху, Чжэнь Шиинь спросил:
— Что это вы бормочете, я только и слышу «влечет» да «наперечет»?
— Этого вполне достаточно, значит, вы все поняли! — засмеялся даос. — Что значит «святость» — знают все «наперечет». Надеюсь, вам это известно. Но «влечет» к «святости» не всех «наперечет». Не каждый в состоянии ее постичь. Одних «влечет», других не «влечет». Потому я и назвал свою песенку «О том, что „влечет“, но не всех „наперечет“.
Чжэнь Шиинь был человек сообразительный и в ответ на слова монаха сказал с улыбкой:
— Дозвольте, я дам толкование вашей песенке!
— Что же, пожалуйста! — согласился монах. И Чжэнь Шиинь прочел следующие строки:
Даос радостно захлопал в ладоши и воскликнул:— Все верно, все верно!
— Что ж, пошли! — произнес Чжэнь Шиинь.
Он взял у даоса суму, перекинул через плечо и, не заходя домой, последовал за ним. Едва они скрылись из виду, как на улице поднялся переполох, люди из уст в уста передавали о случившемся.
Госпожа Чжэнь, совершенно убитая вестью об исчезновении мужа, посоветовалась с отцом и отправила людей на поиски, только напрасно — посланные возвратились ни с чем. Делать нечего — пришлось госпоже Чжэнь жить за счет родителей.
К счастью, с ней были две преданные служанки. Они помогали хозяйке вышивать, та продавала вышивки, а вырученные деньги отдавала отцу, чтобы хоть частично возместить расходы на свое содержание. Фэн Су роптал, но выхода не было, и пришлось смириться. Однажды служанка госпожи Чжэнь покупала нитки у ворот дома, как вдруг услышала на улице крики:
— Дорогу! Дорогу!
— Едет новый начальник уезда! — говорили прохожие.
Девушка выглянула за ворота и увидела, как мимо быстро прошли солдаты и служители ямыня[23], а за ними в большом паланкине пронесли чиновника в черной шапке и красном шелковом халате. У служанки ноги подкосились от страха, а в голове пронеслась мысль: «Где-то я видела этого чиновника! Уж очень у него знакомое лицо».
Девушка вернулась в дом и вскоре забыла о случившемся. А вечером, когда все уже собрались спать, в ворота громко постучали и тут же послышались голоса:
— Начальник уезда требует хозяина дома на допрос!
Фэн Су оцепенел от страха и лишь таращил глаза.
Если хотите узнать, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава вторая
Услышав крики, Фэн Су выбежал за ворота и с подобострастной улыбкой спросил у стражников, в чем дело.
— Нам нужен господин Чжэнь! — закричали те.
— Моя фамилия Фэн, а не Чжэнь, — робко улыбаясь, произнес Фэн Су. — Был у меня, правда, зять по фамилии Чжэнь, но вот уже два года, как он куда-то исчез. Может быть, он вам и нужен?
— Ничего мы не знаем! — отвечали стражники. — Нам все равно — что «Чжэнь», что «Цзя»[24]. Нет зятя — тебя потащим к начальнику.
Они схватили Фэн Су и, подталкивая, увели.
В доме поднялся переполох, никто не знал, что случилось. Не успел Фэн Су вернуться, это было во время второй стражи, как домашние засыпали его вопросами.
— Оказывается, — принялся рассказывать Фэн Су, — начальник уезда Цзя Юйцунь — старый друг моего зятя. Он заметил у ворот нашу Цзяосин, когда она покупала нитки, решил, что и зять мой здесь живет, и прислал за ним. А как он огорчился, как тяжело вздыхал, когда я поведал ему о случившемся. Потом спросил о внучке. Я ответил: «Внучка пропала в Праздник фонарей». «Ничего, — стал утешать меня начальник, — наберитесь терпения, я велю отправить людей на поиски, и вашу внучку непременно найдут». На прощанье господин начальник подарил мне два ляна серебром.
После этого разговора госпожа Чжэнь провела ночь без сна.
На следующее утро пришли от Цзя Юйцуня люди и принесли госпоже Чжэнь два ляна серебра и четыре куска узорчатого атласа, а Фэн Су — письмо с просьбой уговорить госпожу Чжэнь отдать начальнику уезда в наложницы служанку Цзяосин.
Фэн Су расплылся в улыбке. Ему так хотелось угодить начальнику, что он на все лады принялся уговаривать дочь и в тот же вечер в небольшом паланкине отправил Цзяосин в ямынь. На радостях Цзя Юйцунь прислал в подарок Фэн Су еще сто лянов серебра и щедро одарил госпожу Чжэнь — пусть не знает нужды и ждет, когда отыщется ее дочь.
20
…А было время, — для табличек оказывалось ложе тесным. — То есть, когда-то семья объединяла многочисленных родственников. По преданию, при династии Тан у сановника Го Цзыи была такая большая семья, что. когда собирались все ее члены, чтобы поздравить главу с днем рождения, на ложе не хватало места для бамбуковых пластинок (или табличек) с обозначением знаков различия и степени родства.
21
…Хоть и остался шелк зеленый на окнах с давних пор доныне… — Смысл фразы: умерших аристократов заменили новые, выходцы из низов, стремящиеся подражать обычаям предков.
22
…Не для себя, а для кого-то мы свадебный кроим наряд! — Иными словами, — все, чего мы достигаем в жизни, остается на радость потомкам. В стихотворении танского поэта Цинь Таоюя есть строки:
(Стихи здесь и далее в примечаниях приводятся в переводах И. Голубева.)
23
Ямынь — административный орган, чиновная управа в старом Китае.
24
…что «Чжэнь», что «Цзя» — игра слов: чжэнь — истинный, цзя — ложный.