Страница 15 из 143
Сижэнь, собственно, была в услужении у матушки Цзя, и настоящее ее имя было Хуа Жуйчжу. Но матушка Цзя обожала Баоюя и отдала добрую и преданную Жуйчжу внуку, опасаясь, что другие служанки не смогут ему угодить. «Хуа» — значит «цветок». В одном из стихотворений встречается строка: «Ароматом цветок привлекает людей…» Баоюй прочел это стихотворение и с позволения матушки Цзя стал звать служанку Сижэнь — Привлекающая людей.
Сижэнь была предана Баоюю так же, как и матушке Цзя, когда ей прислуживала. Все ее мысли были заняты этим избалованным мальчиком. Она постоянно усовещивала его и искренне огорчалась, если Баоюй не слушался. И вот вечером, когда Баоюй и мамка Ли уснули, а Дайюй и Ингэ все еще бодрствовали, Сижэнь сняла с себя украшения и бесшумно вошла в комнату Дайюй.
— Барышня, почему вы до сих пор не легли?
— Садись, пожалуйста, сестрица! — любезно предложила Дайюй.
— Барышня очень огорчена, — сказала Ингэ. — Плачет и говорит: «Не успела приехать и уже расстроила брата. А если бы он разбил свою яшму? Разве не я была бы виновата?!» Насилу я ее успокоила.
— Не убивайтесь, барышня, — проговорила Сижэнь. — Вы не то еще увидите! Но стоит ли из-за пустяков огорчаться? Не принимайте все близко к сердцу!
— Я запомню то, что вы мне сказали, сестры, — отозвалась Дайюй.
Они поговорили еще немного и разошлись.
На следующее утро Дайюй, навестив матушку Цзя, пришла к госпоже Ван. Госпожа Ван и Фэнцзе только что прочли письмо из Цзиньлина и о чем-то шептались с женщинами, приехавшими от старшего брата госпожи Ван.
Дайюй ничего не поняла, но Таньчунь и ее сестры знали, что речь идет о Сюэ Пане, старшем сыне тетушки Сюэ, жившем в Цзиньлине. Недавно он совершил убийство и думал, что это сойдет ему с рук — ведь он был из богатой и знатной семьи. Однако дело разбиралось в суде области Интяньфу, его дяде, Ван Цзытэну, сообщили об этом в письме. Вот он и решил предупредить госпожу Ван, а также написал, что ее сестра с детьми едет в столицу.
Чем окончилось это дело, вы узнаете из следующей главы.
Глава четвертая
Итак, Дайюй и ее сестры пришли к госпоже Ван как раз, когда она беседовала с женщинами, присланными женой ее старшего брата. Речь шла о том, что на ее племянника Сюэ Паня подали в суд, обвиняя его в убийстве. И поскольку госпожа Ван была занята, сестры отправились к Ли Вань, вдове покойного Цзя Чжу. Он умер совсем еще молодым, оставив после себя сына Цзя Ланя, которому исполнилось нынче пять лет, и он уже начал ходить в школу.
Ли Вань была дочерью Ли Шоучжуна, известного чиновника из Цзиньлина. Когда-то он занимал должность Ведающего возлиянием вина[44] в государственном училище Гоцзыцзянь. Одно время в их роду было принято давать образование и мужчинам, и женщинам. Но Ли Шоучжун принадлежал к тому поколению, когда женщин перестали учить по принципу: «Чем меньше девушка образованна, тем больше в ней добродетелей». Поэтому Ли Вань прочла лишь «Четверокнижие для девушек» и «Жизнеописание знаменитых женщин», кое-как выучила иероглифы и знала несколько имен мудрых и добродетельных женщин прежних династий. Главным ее занятием были шитье и рукоделие. Поэтому имя ей дали Вань — Белый шелк, а прозвище Гунцай — Искусная швея.
Рано овдовев, Ли Вань, хотя жила в довольстве и роскоши, так исхудала, что была похожа на засохшее дерево, ничто на свете ее не интересовало. Всю себя она посвятила воспитанию сына и служению родителям покойного мужа, а на досуге вместе со служанками занималась вышиванием или читала вслух.
Дайюй была в доме гостьей, но сестры относились к ней как к родной. Единственное, что беспокоило девочку, — это ее престарелый отец.
Но оставим пока Дайюй и вернемся к Цзя Юйцуню. Вы уже знаете, что он получил назначение в Интяньфу и отправился к месту службы. Едва он вступил в должность, как в суд пришла жалоба: две семьи затеяли тяжбу из-за служанки и дело дошло до убийства. Цзя Юйцунь распорядился немедленно доставить к нему на допрос истца.
— Убит мой хозяин, — сказал истец. — Он купил девочку, как потом выяснилось, у торговца живым товаром. Деньги мы заплатили, но хозяин решил дождаться счастливого дня, чтобы ввести девочку в дом. Но торговец тем временем успел ее перепродать в семью Сюэ, которая славится своей жестокостью и к тому же весьма влиятельна. Когда мы пришли заявить свои права на девочку, толпа здоровенных слуг набросилась на моего хозяина и так его избила, что он вскоре умер. Убийцы скрылись бесследно, и хозяин их тоже. Осталось всего несколько человек, никак не причастных к делу. Я подавал жалобу за жалобой, но прошел год, а делом этим никто не занялся. Прошу вас, почтеннейший, сделайте милость, арестуйте злодеев, и я до конца дней своих буду помнить ваше благодеяние!
— Как же так? — вскричал Цзя Юйцунь. — Убили человека и сбежали! Неужели ни один не задержан?
Он не мешкая распорядился выдать судебным исполнителям верительную бирку на арест всех родичей убийцы, взять их под стражу и учинить допрос под пыткой. Но тут вдруг Цзя Юйцунь заметил, что привратник, бывший тут же, делает ему знаки глазами.
Цзя Юйцунь покинул зал, прошел в потайную комнату и отпустил слуг, оставив только привратника.
Тот справился о здоровье Цзя Юйцуня и промолвил с улыбкой:
— Прошло почти девять лет с той поры, как вы стали подниматься по служебной лестнице, господин! Вряд ли вы меня помните.
— Лицо твое мне как будто знакомо, — сказал Цзя Юйцунь. — Где мы с тобой виделись?
— Неужели, господин, вы забыли родные места? Храм Хулумяо, где жили девять лет назад?
Только сейчас у Цзя Юйцуня всплыли в памяти события тех дней и маленький послушник из храма Хулумяо. После пожара, оставшись без крова, он стал думать, как бы без особого труда заработать себе на пропитание, и когда стало невмоготу терпеть холод и стужу во дворе, под открытым небом, отпустил себе волосы и поступил привратником в ямынь. Цзя Юйцунь ни за что не узнал бы в привратнике того самого послушника.
— Вот оно что! — воскликнул Цзя Юйцунь, беря привратника за руку. — Оказывается, мы старые друзья!
Цзя Юйцуню долго пришлось уговаривать привратника сесть.
— Не стесняйся! Ведь ты был моим другом в дни бедствий и нужды. Мы здесь одни, помещение не служебное. Садись же!
Когда наконец привратник сел на краешек стула, Цзя Юйцунь спросил:
— Ты хотел что-то сказать? Я заметил, как ты делал мне знаки глазами.
— Неужели у вас нет «Охранной памятки чиновника» для этой провинции? — в свою очередь спросил привратник.
— Охранной памятки? — удивился Цзя Юйцунь. — А что это такое?
— Это список имен и фамилий наиболее влиятельных и богатых семей, — объяснил привратник. — Его должен иметь каждый чиновник в провинции. С этими богачами лучше не связываться. Мало того что отстранят от должности, лишат звания, так ведь и за жизнь нельзя поручиться. Недаром этот список называют «Охранной памяткой». А о семье Сюэ и говорить не приходится. Дело, о котором шла речь, — простое. Но прежние начальники дрожали за свое место и готовы были поступиться и долгом и честью.
Привратник достал из сумки переписанную им «Охранную памятку чиновника» и протянул Цзя Юйцуню. Тот пробежал ее глазами: это были всего лишь пословицы и поговорки, сложенные в народе о самых могущественных и именитых семьях:
44
Ведающий возлиянием вина — чиновник в государственном училище Гоцзыцзянь; его обязанностью было совершать обряд возлияния вина во время принесения жертв Конфуцию.
45
Нефрит под стать его дворцам, а золото — воротам. — В стихотворении поэтического свода «Юэфу» (эпоха Хань) «Строки о встрече» есть изречение:
46
Дворец Эфан — дворец императора Цинь Шихуана, об огромных размерах и роскошном убранстве которого свидетельствуют многие древние источники.
47
Когда в Восточном море нет Царю Драконов ложа… — Царь Драконов (Лун-ван), согласно древним китайским мифам, обитает на дне Восточного моря (Дунхай).
48
…с обильным снегом схоже. — Согласно древним китайским представлениям, обильный снег в новогодние дни предвещает урожайный год, богатую жизнь.