Страница 4 из 18
Свидетели и участники
Вот что мне говорил выдающийся современный египетский писатель Гамаль аль-Гитани: «Примерно за неделю до 25 января я был в президентском дворце на приеме – кому-то вручали высший орден «Ожерелье Нила». Я был подавлен. Я видел царский двор, с лакеями, церемониями, лжецами, лизоблюдами. Все казалось мертвым и безнадежным. «Неужели это на долгие годы?» – спрашивал я себя. Конечно, я слышал еще 24 января, что на следующий день с помощью Интернета молодежь организует демонстрацию. Но как человек старшего поколения я просто не верил в успех Интернета. И вот – свершилось! Алексей! Свершилось! Революция объединила всех, мусульман и коптов, богатых и бедных, интеллектуалов и неграмотных. Это был общенациональный порыв. Пусть будут трудности, страдания, жертвы! Но не вернется старый, мертвый режим!»
«Друг мой! Мой верный, честный, бесконечно талантливый друг. Мне так хочется тебе верить! Так хочется верить в будущее любимого мной Египта. Но я-то из страны, которая за век пережила столько революций и контрреволюций! И с какой горечью я смотрю на сегодняшний день моей родины»… Я не сказал этих слов, чтобы не причинить ему боль. Так, как он, думают многие. Мейса – вдова Мухаммеда Сид-Ахмеда, моего друга, философа и публициста, проведшего 5 лет в насеровском концлагере, основателя одной из египетских компартий, воскликнула при встрече: «Мы – в новом Египте! Мы вернули честь и достоинство великого Египта!»
В Египет мне удалось попасть примерно через два месяца после революционного взрыва.
…Я – на площади Ат-Тахрир, в центре Каира. Пятница. Люди собираются на митинги в разных концах площади. Участников не сотни тысяч, но, во всяком случае, – десятки. Само название Ат-Тахрир стало брендом египетской революции, символом стойкости, мужества, свободы. Восемнадцать дней без перерыва здесь кипели страсти, звучали речи, споры, стихи, песни, были схватки с полицией и с нанятыми полицией хулиганами и даже с верблюжьей кавалерией. Из миллионов глоток рвалось одно слово в адрес президента Мубарака: «Уходи!!!». Полиция тогда исчезла. Вокруг площади и в переулках стояли танки. Армия не вмешивалась в события.
В критический день 11 февраля толпа намеревалась двинуться к президентскому дворцу, где стояла готовая стрелять президентская гвардия. Мне рассказывали, что якобы состоялся телефонный разговор президента Мубарака с министром обороны маршалом Тантави. Этот разговор уже стал частью революционной мифологии. «Почему ты не на моей стороне? – кричал президент. – Я же сделал тебя маршалом, я назначил тебя министром обороны!». «Да, я всем обязан тебе, мой президент. Но если выбирать между тобой и родиной, я выбираю родину. Уходи! Армия будет против твоей гвардии». Президент подал в отставку и улетел с семьей в Шарм-эль-Шейх на личную виллу. А кровавой бани удалось избежать.
Власть в стране взял Высший совет вооруженных сил во главе с Тантави. Но лишь единицы знали, что накануне этого решения начальник египетского генштаба Сами Энан несколько дней сидел в Вашингтоне, в Пентагоне, согласовывая с американцами план действий. Было решено пожертвовать Мубараком, но сохранить власть в руках военных, которые должны начать реформы.
Народ не знал закулисной истории и ликовал.
Но революции имеют свою логику. Ее составная часть – наращивание требований.
Речь шла не только об изгнании Мубарака, но и о смене режима. Правительство отправили в отставку, назначили новое, была отменена старая конституция, опубликованы временные конституционные положения, распущен прежний парламент.
А вот теперь на площади я слышу новые требования. Оратор выкрикивает в рифму: «Вот наши требования, о мушир (мушир – по-арабски маршал), слушай голос Ат-Тахрир!» Толпа размахивает национальными флагами и хором раз за разом повторяет лозунг.
Рядом другой митинг. Выступает имам мечети Омара, перемежая свое выступление цитатами из Корана и рифмованными лозунгами:
«Спасибо революции 25 января!», «Под суд коррупционеров!», «Почему власти медлят?», «Привести сюда, на площадь, Мубарака, его сыновей и подручных, пусть их судит народ!», «Убрать прежних руководителей СМИ!», «Почему остались на своих местах губернаторы, ставленники Мубарака? Гнать их!», «Да здравствует революционная законность!», «Не может быть диалога с убийцами, на руках которых кровь наших мучеников!», «Нам принадлежит законность!», «Никакие дела нельзя делать без учета наших требований, требований народа!», «Это – не футбольные соревнования и не разногласия между поклонниками того или иного клуба, чтобы говорить о примирении. Затронута честь народа, кровь мучеников».
Толпа бурно реагирует на каждое слово, на каждый выкрик, отвечая одобрительным гулом, повторяя рифмованные призывы.
«Любой, кто хочет покончить с революцией с помощью контрреволюции и вызвать конфессиональную вражду, раскол между мусульманами, христианами – преступник. Под суд его, как и коррупционеров! Мы, мусульмане, христиане, действуем вместе. Храмы и монастыри христиан – под нашей защитой».
«Вот список наших требований:
Создать президентский совет, который будет править Египтом до выборов.
Суд над всеми коррупционерами во главе с Хосни Мубараком.
Распустить Национально-демократическую партию и национализировать ее имущество. Мы отвергаем саму мысль, что у НДП есть право участвовать в национальном диалоге, потому что это не национальная партия, это партия предателей.
Приостановить деятельность всех прежних руководителей и их представителей во всех структурах, имеющих влияние. Посадить их под домашний арест, чтобы не допустить преступных заговоров.
Никакой закон не должен запрещать забастовки.
Отменить все законы о чрезвычайном положении.
Почему военный совет распустил парламент, а не распустил местные советы?
Необходимо продолжать нашу революцию, пока она не достигнет полного успеха. Никакие цели не достигнуты, пока не будет покончено с коррупцией и коррупционерами».
Метрах в ста идет молодежный митинг, требования почти те же:
«Судить коррупционеров, начиная с Хосни Мубарака и до самого маленького ответственного чиновника.
Снять всех губернаторов и распустить местные советы.
Организовать гражданский президентский совет, который будет править Египтом до выборов.
Вернуть все награбленные деньги из-за границы в Египет.
Отправить в отставку руководителей университетов, которые были назначены прежним режимом.
Никакого примирения и диалога с теми, кто пролил кровь мучеников, никакого диалога с коррупционерами.
Не допустить участия Национально-демократической партии в национальном диалоге, запретить НДП.
Отправить в отставку руководителей СМИ, которые работали на прежний режим.
Освободить всех политических заключенных, которых посадили до революции. Прекратить пытки заключенных в тюрьмах».
Повсюду рифмованные крики: «Народ требует судить президента», «Наша революция – не игра в кошки-мышки», «Поднимите свой голос в защиту революции», «Кто борется, тот не умрет», «Почему у власти представители прежнего режима? Долой!». «Нельзя построить дом, если какие-то этажи уже разрушены, нужно разрушить весь дом до основания. Это надо сделать побыстрее».
Речи распаляют собравшихся. Ораторы стирают с лица крупные капли пота и говорят, говорят, говорят, выкрикивая лозунги. Толпы их подхватывают. Расхаживают продавцы бубликов и воды. Танцуют под барабаны. Дети вместе с родителями несут плакаты и размахивают национальными флагами. Продают сувениры с эмблемами «Революция 25 января». Фотографируются на фоне плакатов и посылают изображения по мобильным телефонам друзьям и знакомым. Делают видеосъемки. Под единственным деревом в центре площади расположилась семья: старик, муж и жена и четверо детей, пьют чай.
Подчеркиваю: это – день сравнительно небольшого скопления народа. В следующую пятницу, когда меня уже не было в Каире, на площадь собрались вдесятеро больше людей.